Экспедиція раскинула свой лагерь отчасти въ гостиницѣ „Дрезденъ па Тверской улицѣ, гдѣ жили ревизоры, отчасти въ губернской земской управѣ на Тріумфальной Садовой, гдѣ въ особомъ помѣщеніи они производили свои изслѣдованія. Отсюда они совершали выѣзды въ губернію, въ уѣздныя земскія учрежденія, что имѣло видъ краткосрочныхъ экскурсій, по большей части, па одинъ день.
Надлежащій рабочій режимъ и правильный тонъ, отвѣчающій основной задачѣ ревизіи, установились у чиновниковъ не сразу. Первоначально излишне часто и безъ надобности говорилось о томъ, что пріѣхали, дескать, „познакомиться и поучиться . Внимательно и даже почтительно слушали, задавали дѣловые вопросы, обнаруживали нѣкоторый интересъ къ докладамъ, забирали съ собою кипы книгъ, работъ и дѣлъ. Вообще все начало ревизіи было обставлено пріемами, какъ видно, достаточно твердо усвоенными при Плеве министерствомъ внутреннихъ дѣлъ и сводящимися къ тому, чтобы обмануть общественную совѣсть ласковыми обѣщаніями и перспективами. Всѣмъ чувствовалось, однако, что предпріятіе какъ будто еще не поставлено на твердую почву. Такъ было первое время. Затѣмъ послѣдовала перемѣна. Дѣловые запросы какъ-то отошли на второй планъ и ставились, между прочимъ; на первый же выступили нѣкоторые отдѣльные пункты; на этихъ послѣднихъ затѣмъ остановилось и окончательно сосредоточилось вниманіе ревизоровъ, при чемъ все остальное совсѣмъ ушло изъ ея поля зрѣнія. Вмѣстѣ съ этимъ работа получила ясныя очертанія, и тонъ ревизорскихъ рѣчей опредѣленный характеръ.
Для всѣхъ постороннихъ и свѣдущихъ наблюдателей стало совершенно понятно, въ чемъ тутъ дѣло. Выло ясно до очевидности, что, сдѣлавъ первый обходъ бѣлаго дома московской губернской земской управы, чиновники Министерства Внутреннихъ Дѣлъ были ошеломлены грандіозностью той картины , которая предстала предъ ними въ видѣ развернувшейся панорамы дѣятельности московскаго губернскаго земства. Они были смущены обширностью и сложностью земскаго хозяйства и широкимъ развѣтвленіемъ его отраслей. Представившаяся картина была неожиданна и, главное, непонятна, такъ какъ абстрактныя представленія, сложившіяся по традиціи въ Министерствѣ Внутреннихъ Дѣлъ относительно земской дѣятельности — какъ и вообще относительно общественнаго самосознанія въ Россіи — въ сущности, слишкомъ далеко отстали отъ жизни. Естественно, что теперь, при столкновеніи съ конкретною дѣйствительностью, всѣ представленія о характерѣ предстоявшей ревизіонной работы, которыя были составлены чиновниками ранѣе, утратили прежнюю опредѣленность. Въ самомъ дѣлѣ, они ѣхали ревизовать одну довольно большую канцелярію и нѣсколько меньшихъ; въ соотвѣтствіе съ этимъ сложилось ихъ рабочее настроеніе, и дѣло канцелярской ревизіи издали представлялось совершенно простымъ. Въ дѣйствительности же, они оказываются не передъ канцеляріей, но предъ живымъ дѣломъ и огромнымъ хозяйствомъ. Сколько-нибудь обстоятельное и объективное ознакомленіе со всѣмъ этимъ было бы мыслимо лишь при условіи несравненно большаго состава рабочихъ силъ ревизіи; а, главное, эти рабочія силы должны были бы быть лучше подготовлены для такой работы, чѣмъ это достигается прохожденіемъ канцелярской службы въ хозяйственномъ департаментѣ; наконецъ, и для подготовленныхъ лицъ, при удовлетворительномъ ихъ численномъ составѣ, все же потребовалось бы время, далеко превышающее тотъ срокъ, который предрѣшенъ былъ для ревизіи Зиновьева. Этого не могли не понять чиновники — и отсюда то смущеніе, которое овладѣло ими при первомъ соприкосновеніи съ дѣломъ московскаго губернскаго земства. И главное здѣсь, какъ сказано выше, было то, что представившаяся картина явилась непонятною для нихъ. Здѣсь сказалось коренное различіе тѣхъ методовъ, путемъ которыхъ ведется и контролируется дѣятельность, съ одной стороны, въ общественныхъ учрежденіяхъ и, съ другой, въ бюрократическихъ департаментахъ и канцеляріяхъ. Въ одномъ случаѣ — веденіе дѣла черезъ выборныхъ, уполномоченныхъ и довѣренныхъ лицъ, гласный общественный надзоръ и ясный для всѣхъ контроль. Бумажная обрядность замѣняется здѣсь по большей части непосредственными отношеніями и сношеніями живыхъ людей, письмами безъ №№-въ и безъ отпусковъ, сообщеніями по телефону, телеграфу и т. д. Въ другомъ случаѣ — бюрократическое распоряженіе и предписаніе начальства, бумажный контроль и канцелярская тайна, дѣятельность, ходъ которой выражается въ непрерывности цѣпи входящихъ и исходящихъ бумагъ. Эти два начала настолько различаются между собою, что соглашеніе между ними въ дѣйствительности невозможно, взаимное пониманіе между работниками того и другого лагеря весьма затруднительно и даже едва ли осуществимо, и потребности, исходящія изъ одной области, едва ли могутъ получать удовлетвореніе въ той постановкѣ, которая естественно дается интересами другой области. Петербургскіе чиновники оказались въ Москвѣ совершенно внѣ своихъ обычныхъ бюрокра
тическихъ формъ; передъ ними былъ механизмъ чуждаго и неизвѣстнаго имъ типа. Ихъ требованія такихъ - то и такихъ - то „дѣлъ , представлявшіяся имъ правильными съ точки зрѣнія канцелярскаго бюрократическаго порядка, вызываютъ подчасъ недоумѣніе и насмѣшки съ другой стороны. Дѣла оказываются сдѣланными, свѣдѣнія объ этомъ напечатаны для общественнаго контроля; послѣ того, какъ сдѣлано все нужное, эти „дѣла , за исключеніемъ лишь нѣкоторыхъ документовъ, иногда совсѣмъ утрачиваютъ всякій интересъ для земства. Но тѣни „дѣлъ сохраняютъ почти вѣчное право на нѣкоторое какъ-бы загробное существованіе для департаментскихъ чиновниковъ. Разобраться въ этомъ чуждомъ механизмѣ, контролируемомъ общественнымъ самоуправленіемъ, дать себѣ правильный отчетъ въ его работѣ, оцѣнить достоинства и недостатки вырабатываемыхъ имъ продуктовъ — очевидно, для этого потребовалось бы изученіе дѣятельности земства по существу, а не по бумажному дѣлопроизводству. Но, вѣдь, это потребовало бы совсѣмъ иной постановки ревизіи, и подобная работа была бы совершенно непосильна для столь некомпетентной коллегіи, какъ министерскіе чиновники. Два указанныя обстоятельства — неожиданная грандіозность раскрывшейся земской дѣятельности и рѣзкія отличія ея внутреннаго механизма отъ бюрократическаго и канцелярскаго режима — были причиной той робости и неувѣренности, которая овладѣла чиновниками при первомъ соприкосновеніи съ земскимъ дѣломъ и выразилась въ характерѣ и тонѣ ихъ разговоровъ.
Едва только опредѣлилось такое положеніе дѣла, несомнѣнно не входившее въ предначертанную свыше программу, оно было немедленно замѣчено ея руководителемъ и тотчасъ же учтено въ опредѣленномъ смыслѣ, что, конечно, не представило никакого труда при данномъ составѣ „дураковъ . Г. Зиновьевъ одинъ твердо зналъ, что нужно получить отъ всего этого предпріятія. Ему оставалось только разъяснить чиновникамъ, что не должно смущаться трудностями ознакомленія съ положеніемъ обширнаго дѣла и задаваться цѣлями объективнаго изслѣдованія. Этого не требуется по существу тѣхъ задачъ, исполненіе которыхъ возложено на нихъ со стороны правительственной власти. Задача эта — дать отвѣтъ лишь по опредѣленной программѣ вопросовъ, касающихся только нѣкоторыхъ сторонъ дѣятельности земства. Не разбрасываясь по сторонамъ и не размѣниваясь на ненужныя частности и подробности, ревизоры должны итти къ опредѣленной цѣли и сосредоточиться на исполненіи предначертанной имъ программы.
Такимъ образомъ, дѣло ревизіи было поставлено на практическую почву и стало разрѣшимой задачей. Робость и смущеніе передъ грандіознымъ и непонятнымъ механизмомъ общественной дѣятельности прошли и смѣнились увѣренностью въ достоянной мудрости начальства и въ осуществимости сравнительно простыхъ и опредѣленныхъ поставленныхъ имъ цѣлей; выходъ изъ невозможнаго положенія былъ найденъ; явился подъемъ мужества, и чиновники заработали изо всѣхъ силъ. Духъ начальника носился надъ ними, и его образъ, идеалъ неутомимости, вдохновлялъ ихъ къ подвигамъ.
Такимъ образомъ, въ силу естественнаго хода вещей, дѣло ревизіи, начатое, казалось, съ болѣе или менѣе объективными цѣлями, практически довольно быстро свелось на дѣло политическаго сыска, чинимаго надъ общественнымъ учрежденіемъ цѣлой губерніи. Названные выше чиновники взяли на себя амплуа агентовъ департамента полиціи. Опредѣленно поставленное дѣло пошло бойко. Доклады, книги и работы получили новое освѣщеніе и стали изучаться съ цѣлью дать отправные пункты для детальнаго выслѣживанія въ духѣ вопросовъ начертанной Зиновьевымъ программы. Это были вопросы, по большей части мало существенные и болѣе чѣмъ второстепенные въ смыслѣ сущности земскаго дѣла, удовлетворенія земствомъ потребностей населенія и постановки земскаго хозяйства; однако, въ этихъ вопросахъ сосредоточивался большой интересъ въ смыслѣ политическаго сыска. Такимъ образомъ въ школахъ изслѣдовалось, знакомы ли ученики съ именами Романовыхъ; въ лѣчебницахъ производился родъ оплошнаго обыска, съ раскрытіемъ ящиковъ, шкафовъ, всѣхъ закрытыхъ дверей и запертыхъ помѣщеній; въ квартирахъ врачей дѣло доходило до обслѣдованія въ предѣлахъ возможнаго, съ особеннымъ и нескрываемымъ вниманіемъ, ихъ кабинетовъ, библіотекъ и книгъ. Въ качествѣ кардинальныхъ пунктовъ программы разслѣдовались отношенія къ органамъ администраціи, уѣздныхъ земствъ къ губернскому, губернскаго земства къ земству другихъ губерній. Центральное мѣсто занялъ также вопросъ о положеніи третьяго элемента въ земствѣ — онъ тщательно разслѣдовался въ губерніи и въ уѣздахъ. 1
1 § XIV программы Зиновьева: взаимныя отношенія между управою и служащими въ земствѣ спеціалистами; отношенія служащихъ въ губернскомъ земствѣ, занимающихъ должности въ уѣздѣ, къ уѣзднымъ земскимъ учрежденіямъ и служащимъ въ нихъ лицамъ; продолжительность службы спеціалистовъ; получаемое ими содержаніе; отношеніе служащихъ спеціалистовъ къ дѣлу (!!); условія ихъ дѣятельности, инструкціи для дѣятельности служащихъ спеціалистовъ.
Надлежащій рабочій режимъ и правильный тонъ, отвѣчающій основной задачѣ ревизіи, установились у чиновниковъ не сразу. Первоначально излишне часто и безъ надобности говорилось о томъ, что пріѣхали, дескать, „познакомиться и поучиться . Внимательно и даже почтительно слушали, задавали дѣловые вопросы, обнаруживали нѣкоторый интересъ къ докладамъ, забирали съ собою кипы книгъ, работъ и дѣлъ. Вообще все начало ревизіи было обставлено пріемами, какъ видно, достаточно твердо усвоенными при Плеве министерствомъ внутреннихъ дѣлъ и сводящимися къ тому, чтобы обмануть общественную совѣсть ласковыми обѣщаніями и перспективами. Всѣмъ чувствовалось, однако, что предпріятіе какъ будто еще не поставлено на твердую почву. Такъ было первое время. Затѣмъ послѣдовала перемѣна. Дѣловые запросы какъ-то отошли на второй планъ и ставились, между прочимъ; на первый же выступили нѣкоторые отдѣльные пункты; на этихъ послѣднихъ затѣмъ остановилось и окончательно сосредоточилось вниманіе ревизоровъ, при чемъ все остальное совсѣмъ ушло изъ ея поля зрѣнія. Вмѣстѣ съ этимъ работа получила ясныя очертанія, и тонъ ревизорскихъ рѣчей опредѣленный характеръ.
Для всѣхъ постороннихъ и свѣдущихъ наблюдателей стало совершенно понятно, въ чемъ тутъ дѣло. Выло ясно до очевидности, что, сдѣлавъ первый обходъ бѣлаго дома московской губернской земской управы, чиновники Министерства Внутреннихъ Дѣлъ были ошеломлены грандіозностью той картины , которая предстала предъ ними въ видѣ развернувшейся панорамы дѣятельности московскаго губернскаго земства. Они были смущены обширностью и сложностью земскаго хозяйства и широкимъ развѣтвленіемъ его отраслей. Представившаяся картина была неожиданна и, главное, непонятна, такъ какъ абстрактныя представленія, сложившіяся по традиціи въ Министерствѣ Внутреннихъ Дѣлъ относительно земской дѣятельности — какъ и вообще относительно общественнаго самосознанія въ Россіи — въ сущности, слишкомъ далеко отстали отъ жизни. Естественно, что теперь, при столкновеніи съ конкретною дѣйствительностью, всѣ представленія о характерѣ предстоявшей ревизіонной работы, которыя были составлены чиновниками ранѣе, утратили прежнюю опредѣленность. Въ самомъ дѣлѣ, они ѣхали ревизовать одну довольно большую канцелярію и нѣсколько меньшихъ; въ соотвѣтствіе съ этимъ сложилось ихъ рабочее настроеніе, и дѣло канцелярской ревизіи издали представлялось совершенно простымъ. Въ дѣйствительности же, они оказываются не передъ канцеляріей, но предъ живымъ дѣломъ и огромнымъ хозяйствомъ. Сколько-нибудь обстоятельное и объективное ознакомленіе со всѣмъ этимъ было бы мыслимо лишь при условіи несравненно большаго состава рабочихъ силъ ревизіи; а, главное, эти рабочія силы должны были бы быть лучше подготовлены для такой работы, чѣмъ это достигается прохожденіемъ канцелярской службы въ хозяйственномъ департаментѣ; наконецъ, и для подготовленныхъ лицъ, при удовлетворительномъ ихъ численномъ составѣ, все же потребовалось бы время, далеко превышающее тотъ срокъ, который предрѣшенъ былъ для ревизіи Зиновьева. Этого не могли не понять чиновники — и отсюда то смущеніе, которое овладѣло ими при первомъ соприкосновеніи съ дѣломъ московскаго губернскаго земства. И главное здѣсь, какъ сказано выше, было то, что представившаяся картина явилась непонятною для нихъ. Здѣсь сказалось коренное различіе тѣхъ методовъ, путемъ которыхъ ведется и контролируется дѣятельность, съ одной стороны, въ общественныхъ учрежденіяхъ и, съ другой, въ бюрократическихъ департаментахъ и канцеляріяхъ. Въ одномъ случаѣ — веденіе дѣла черезъ выборныхъ, уполномоченныхъ и довѣренныхъ лицъ, гласный общественный надзоръ и ясный для всѣхъ контроль. Бумажная обрядность замѣняется здѣсь по большей части непосредственными отношеніями и сношеніями живыхъ людей, письмами безъ №№-въ и безъ отпусковъ, сообщеніями по телефону, телеграфу и т. д. Въ другомъ случаѣ — бюрократическое распоряженіе и предписаніе начальства, бумажный контроль и канцелярская тайна, дѣятельность, ходъ которой выражается въ непрерывности цѣпи входящихъ и исходящихъ бумагъ. Эти два начала настолько различаются между собою, что соглашеніе между ними въ дѣйствительности невозможно, взаимное пониманіе между работниками того и другого лагеря весьма затруднительно и даже едва ли осуществимо, и потребности, исходящія изъ одной области, едва ли могутъ получать удовлетвореніе въ той постановкѣ, которая естественно дается интересами другой области. Петербургскіе чиновники оказались въ Москвѣ совершенно внѣ своихъ обычныхъ бюрокра
тическихъ формъ; передъ ними былъ механизмъ чуждаго и неизвѣстнаго имъ типа. Ихъ требованія такихъ - то и такихъ - то „дѣлъ , представлявшіяся имъ правильными съ точки зрѣнія канцелярскаго бюрократическаго порядка, вызываютъ подчасъ недоумѣніе и насмѣшки съ другой стороны. Дѣла оказываются сдѣланными, свѣдѣнія объ этомъ напечатаны для общественнаго контроля; послѣ того, какъ сдѣлано все нужное, эти „дѣла , за исключеніемъ лишь нѣкоторыхъ документовъ, иногда совсѣмъ утрачиваютъ всякій интересъ для земства. Но тѣни „дѣлъ сохраняютъ почти вѣчное право на нѣкоторое какъ-бы загробное существованіе для департаментскихъ чиновниковъ. Разобраться въ этомъ чуждомъ механизмѣ, контролируемомъ общественнымъ самоуправленіемъ, дать себѣ правильный отчетъ въ его работѣ, оцѣнить достоинства и недостатки вырабатываемыхъ имъ продуктовъ — очевидно, для этого потребовалось бы изученіе дѣятельности земства по существу, а не по бумажному дѣлопроизводству. Но, вѣдь, это потребовало бы совсѣмъ иной постановки ревизіи, и подобная работа была бы совершенно непосильна для столь некомпетентной коллегіи, какъ министерскіе чиновники. Два указанныя обстоятельства — неожиданная грандіозность раскрывшейся земской дѣятельности и рѣзкія отличія ея внутреннаго механизма отъ бюрократическаго и канцелярскаго режима — были причиной той робости и неувѣренности, которая овладѣла чиновниками при первомъ соприкосновеніи съ земскимъ дѣломъ и выразилась въ характерѣ и тонѣ ихъ разговоровъ.
Едва только опредѣлилось такое положеніе дѣла, несомнѣнно не входившее въ предначертанную свыше программу, оно было немедленно замѣчено ея руководителемъ и тотчасъ же учтено въ опредѣленномъ смыслѣ, что, конечно, не представило никакого труда при данномъ составѣ „дураковъ . Г. Зиновьевъ одинъ твердо зналъ, что нужно получить отъ всего этого предпріятія. Ему оставалось только разъяснить чиновникамъ, что не должно смущаться трудностями ознакомленія съ положеніемъ обширнаго дѣла и задаваться цѣлями объективнаго изслѣдованія. Этого не требуется по существу тѣхъ задачъ, исполненіе которыхъ возложено на нихъ со стороны правительственной власти. Задача эта — дать отвѣтъ лишь по опредѣленной программѣ вопросовъ, касающихся только нѣкоторыхъ сторонъ дѣятельности земства. Не разбрасываясь по сторонамъ и не размѣниваясь на ненужныя частности и подробности, ревизоры должны итти къ опредѣленной цѣли и сосредоточиться на исполненіи предначертанной имъ программы.
Такимъ образомъ, дѣло ревизіи было поставлено на практическую почву и стало разрѣшимой задачей. Робость и смущеніе передъ грандіознымъ и непонятнымъ механизмомъ общественной дѣятельности прошли и смѣнились увѣренностью въ достоянной мудрости начальства и въ осуществимости сравнительно простыхъ и опредѣленныхъ поставленныхъ имъ цѣлей; выходъ изъ невозможнаго положенія былъ найденъ; явился подъемъ мужества, и чиновники заработали изо всѣхъ силъ. Духъ начальника носился надъ ними, и его образъ, идеалъ неутомимости, вдохновлялъ ихъ къ подвигамъ.
Такимъ образомъ, въ силу естественнаго хода вещей, дѣло ревизіи, начатое, казалось, съ болѣе или менѣе объективными цѣлями, практически довольно быстро свелось на дѣло политическаго сыска, чинимаго надъ общественнымъ учрежденіемъ цѣлой губерніи. Названные выше чиновники взяли на себя амплуа агентовъ департамента полиціи. Опредѣленно поставленное дѣло пошло бойко. Доклады, книги и работы получили новое освѣщеніе и стали изучаться съ цѣлью дать отправные пункты для детальнаго выслѣживанія въ духѣ вопросовъ начертанной Зиновьевымъ программы. Это были вопросы, по большей части мало существенные и болѣе чѣмъ второстепенные въ смыслѣ сущности земскаго дѣла, удовлетворенія земствомъ потребностей населенія и постановки земскаго хозяйства; однако, въ этихъ вопросахъ сосредоточивался большой интересъ въ смыслѣ политическаго сыска. Такимъ образомъ въ школахъ изслѣдовалось, знакомы ли ученики съ именами Романовыхъ; въ лѣчебницахъ производился родъ оплошнаго обыска, съ раскрытіемъ ящиковъ, шкафовъ, всѣхъ закрытыхъ дверей и запертыхъ помѣщеній; въ квартирахъ врачей дѣло доходило до обслѣдованія въ предѣлахъ возможнаго, съ особеннымъ и нескрываемымъ вниманіемъ, ихъ кабинетовъ, библіотекъ и книгъ. Въ качествѣ кардинальныхъ пунктовъ программы разслѣдовались отношенія къ органамъ администраціи, уѣздныхъ земствъ къ губернскому, губернскаго земства къ земству другихъ губерній. Центральное мѣсто занялъ также вопросъ о положеніи третьяго элемента въ земствѣ — онъ тщательно разслѣдовался въ губерніи и въ уѣздахъ. 1
1 § XIV программы Зиновьева: взаимныя отношенія между управою и служащими въ земствѣ спеціалистами; отношенія служащихъ въ губернскомъ земствѣ, занимающихъ должности въ уѣздѣ, къ уѣзднымъ земскимъ учрежденіямъ и служащимъ въ нихъ лицамъ; продолжительность службы спеціалистовъ; получаемое ими содержаніе; отношеніе служащихъ спеціалистовъ къ дѣлу (!!); условія ихъ дѣятельности, инструкціи для дѣятельности служащихъ спеціалистовъ.