Опять «большевистское чудо». 

ИЛЛЮСТРИРОВАННОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ. 

ильич. 

Ильича давно уже похоронилиразве вы не знаете, что его труп был выброшен с поезда? 

Советская власть снова «на краю гибели»разве вы не слышали, что все «коммунистические генералы» перегрызли друг другу горло «в борьбе за власть»? 

Сколько нелепых, идиотских и подлых одновременно, слухов было пущено в оборот! Сколько надежд у наших противников было связано с «гибелью» Ильича! Сколько тонн бешеной слюны было пролито на писчую бумагу белыми и розовыми борзописцами! 

А «Ильич» возвращается к работе. Ильич«Центромозг» нашей партии, признанный гений международной революции. 

Мы выпускаем наше «Приложение», толкаемые двумя чувствами: 

Приятно не только сказать, но и показать всем тем рабочим и крестьянам, которые в бесчисленных резолюциях посылали приветы Ильичу, что Ильич здоров, бодр, весел, снова среди нас. 

А с другой стороны, приятно ударить в лоб противника, заставить его замолчать, прикусить язычок. Приятно, когда этот гнусный, блудливый, разошедшийся коллективный нахал огорчен, разочарован и воет от этого разочарования. 

Ему, противнику, есть отчего выть. Нам-есть отчего радоваться. 

Ильич был надорван гигантской работой, которую он проделал. Я не знаю человека, который бы работал так бешено много, как Ильич. Ибо его мудрая голова постоянно, ежесекундно перерабатывает громадные вороха материала. Даже когда он «отдыхал», в эти редкие минуты он успевал следить за всем, все обмозговывать, из всего делать выводы, всегда думать о том, что составляет дело его жизни, красивейшей из жизней, которые были на земле. Я любил всегда рыться среди его книг, которые лежат аккуратно сложенными повсюду, вплоть до столика у постели. Чего тут нет! Гегель. Книжки по тэйлоризму. Последние издания по истории Индии, присланные чуть ли не из Калькутты. Отчеты и проэкты Госплана. Все, что есть нового из области рабочего дви

жения. И так далее, до бесконечности. А на полях этих бесчисленных книг, брошюр, журналов, газетвсюду пометочки характерным ильичевым бисером. 

А, ведь, это только одна малюсенькая часть работы, то, что Ильич делает «между прочим». 

Когда Ильич свалился, у всех нас было чувство тревоги. Тревоги и сознания собственной вины. Ибо нужно было следить за Ильичем, беречь его. А мы его не берегли. И как тяжело было вдали от России не знать, что с Ильичем: лучше или хуже. Во сне и наяву видишь, бывало, эту дорогую, всем нам такую родную, голову, с бесчисленными морщинами и всевидящими глазами. Какая радость 

была у меня, когда я в Берлине получил клочок бумажки от Ильича с припиской на полях: «Я уже почти здоров»! 

И чуть ли не непосредственно с аэроплана, на котором я только что носился над морем перламутровых облаков, поскакал к Ильичу. Вот он живой, окрепший, веселый. Хохотали до упаду над разными вещами, над которыми можно хохотать. Ну, ясное дело: Ильич готов теперь ко всякому бою. Разве может такой лев сидеть в комнатной клетке?.. 

Под руководством Ильича Россия выходит на торную дорогу. Она прочно стоит на ногах. И, право, есть какой-то глубокий символ в том, что Ильич снова становится у руля государственной машины. Вместе со всей страной он выздоравливает... 

А у врагов?. Медленно, но постоянно, камень за камнем отваливается от капиталистической храмины. Ну, скажите, в такоето время разве возможно, чтобы Ильича, нашего «старика», не было бы с нами? 

Он будет с нами долго-долго. Только уж мы должны дать зарок: смотреть за Ильичем в оба, чтобы не взваливать на него всего груза, вплоть до приискания комнаты заболевшему товарищу. Это просто глупо. Это преступная всероссийская халатность, которую давно пора зашвырнуть подальше. 

Все мы жмем сейчас руку Ильича. Эта железная рука хорошо держит вожжи российской колымаги. 

Н. БУХАРИН.