МОДЕЛЬ ОТ ПАКЭНА.
Знакомый режиссер рассказывал мне, негодуя, историю на мой взгляд веселую, а на его взгляд — трагическую о том, как туалет одной весьма в провинции популярной артистки задержал антракт на целые 40 минут.
— Представьте себе, она придумала деталь к «шикарному» своему костюму, кажется, действительно, сшитому по модели от Пакэна — ведь она каждый год ездит «освежать гардероб» в Париж. Деталь состояла в том, что под юбкой у пояса должна была действовать электрическая батарейка.
— Как батарейка?.. Зачем батарейка? — прервал я негодующий рассказ приятеля.
— Она, видите ли, — умудрилась понавесить крохотные лампочки, которые должны были устроить, так сказать внутреннюю иллюминацию... Вы представляете себе этот эффект. Юбка, изнутри озаренная электричеством. И вот из-за этого глупого фокуса мы задержали антракт — Ну, а фокус-то удался?
— В том-то вся и беда, что не удался. Наш монтер оказался неискушенным насчет устройства батарей для подобного рода освещения. Так и не пришлось нашей героине удивить на этот раз публику экстравагантностью своего туалета.
Разумеется, рассказанное не является типичным для провинции. Как и у всякого барона, бывают свои фантазии и у провинциальных героинь.
Однако, мораль этого рассказа серьезнее, чем можно было бы предположить. Дело не в фантазиях той или иной актрисы, ценной постольку, поскольку ей дорого платят, а дело в том, что вопрос о «моделях от Пакэна» — вопрос чрезвычайно больной. Разумеется, читатели понимают, что выражение «модель от Пакэна» берется в условном, «символическом» плане. Речь идет не о туалетах, действительно, из Парижа вывезенных, (кто у нас вывозит — две-три и обчелся), а просто о туалетах, стоимость изготовления которых ни в какой мере не соответствует той амортизации, которая по существующим договорным условиям введена, как особая оплата, на издержки, «связанные с производством». Вопрос этот приобретает тем большую остроту, что никаких определенных, точно установленных градаций для определенных сумм на амортизацию мы не имеем. В циркулярном письме нашего ЦК, помещенном в № 10 «Бюллетеней» от 1 октября 1926 г. говорится, что «артистам и артисткам драмы и оперетты» амортизационные следует исчислять от «20% до 40% к основным окладам».
Указание, как видите, чрезвычайно расплывчатое и формулированное так, что дает полную возможность поворачивать весь вопрос об амортизации в какую угодно сторону. И практика провинции указывает на полнейший произвол в применении этого расплывчатого указания.
Перед нами таблицы, рисующие кривую провинциальных окладов для женского персонала. Мы сознательно обходим сейчас вопрос об амортизационных для мужского персонала: тут вопрос более или менее ясен, так как при существующем репертуаре для мужчин туалетная проблема почти не играет для них роли. Не то с персоналом женским, для которого эта проблема, несмотря на все 10 лет революции, сохраняет всю свою свежесть.
Прежде чем перейти к цифрам, поясним, почему и в наши дни гардероб и связанные с гар
деробом темы сохраняют свою актуальность. На надо думать, что в новом репертуаре нет необходимости заботиться актрисе о туалете. Женские роли в современных пьесах, за исключением 2—3, в которых изображены, в качестве главных действующих лиц, работницы, комсомолки и крестьянки, таковы, что обязательно требуют «шикарных туалетов». Вспомните: «Воздушный пирог», «Евграф, искатель приключений», «Человек с портфелем», «Когда поют петухи», «Джума Машид(в части рисующей англичанок), любая переводная комедия, не говоря уже о какой-нибудь «Зойкиной квартире» — всюду женские роли отданы представительницам «разлагающейся буржуазии» или местным «львицам» и «хищницам» в губернских и уездных масштабах. Даже в «Рельсы гудят», и там требуются туалеты для изображения супруг инженеров-спецов. Даже в «Любови Яровой» не обойтись без забот о «тряпках»: это сама Любовь Яровая одета «кое-как», в пыльнике да в блузе, а для Пановой нужен туалет. Мы уже не говорим об изобретательных режиссерах, которые «наворачивают» эпизоды, рисующие растление буржуазных нравов в Западной Европе. Тут что ни фокс-тротт, то наимоднейший к фокс-тротту туалетец. А цифры амортизационных... остаются цифрами на бумаге, решительно ничем не облегчающими дело по существу. Вот оклад героини в Астрахани — 375 плюс 125 р. амортизационных, но в Новосибирске, где жизнь нисколько не дешевле Астрахани, героине полагается 169 руб. при 56 амортизации. Героиня в Киеве имеет 180 руб. амортизации и 570 руб. жалования, но героиня в Саратове к 400 руб. оклада получает амортизации 100 руб.; в Ярославле амортизационные не превышают 70 руб., а во Владимире 62. Но ведь не героиням же только забота о тряпках. Разве инженю не должны думать о гардеробе? Но посмотрите: оренбургская инженю, получая 125 руб. в месяц, имеет на гардероб всего 25 руб., астраханская — 56 руб, ярославская к 100 руб оклада — 25 руб. амортизационных и т. д., и т. д. Цифры совершенно произвольные и, разумеется, явно недостаточные. Если еще понятно, что актриса, получающая 570 руб. в Киеве, может кое-что уделить из этого жалования к своим 180 руб. амортизационным на туалет, то как же оденется оренбургская инженю на свои 25 руб? Получая основного жалования 125 руб., она ведь ве сможет из них уделить ни одной копейки на тряпки?
И оказывается, что на одиннадцатом году революции актриса все еще не выбралась из того страшного тупика, в который ее загнали «тряпкиеще в доисторические времена. А ведь цены-то на эти тряпки за десять лет не только, по сравнению с довоенными, не понизились, а в 10—15 раз повысились!
А не угодно ли представить себе дело, в котором высший оклад для актрисы первого положения 240 руб. — и без всякой амортизации, а для второй актрисы 80 руб. и тоже без амортизации. Правда, речь идет о труппе, работающей сейчас на Дальнем Востоке, о котором ходят мало достоверные анекдоты, как о блаженной стране, в которой все Чуть ли не даром. Да и то сказать: во Владивостоке самые дорогие шелковые дамские чулки (и не с рук, у китайца-контрабандиста, а в госмагазине) стоят 4—5 руб. и обуви нет пары дороже 25 руб. По сравнению с Москвой это «чудовищно» дешево. Но ведь получает актриса
Знакомый режиссер рассказывал мне, негодуя, историю на мой взгляд веселую, а на его взгляд — трагическую о том, как туалет одной весьма в провинции популярной артистки задержал антракт на целые 40 минут.
— Представьте себе, она придумала деталь к «шикарному» своему костюму, кажется, действительно, сшитому по модели от Пакэна — ведь она каждый год ездит «освежать гардероб» в Париж. Деталь состояла в том, что под юбкой у пояса должна была действовать электрическая батарейка.
— Как батарейка?.. Зачем батарейка? — прервал я негодующий рассказ приятеля.
— Она, видите ли, — умудрилась понавесить крохотные лампочки, которые должны были устроить, так сказать внутреннюю иллюминацию... Вы представляете себе этот эффект. Юбка, изнутри озаренная электричеством. И вот из-за этого глупого фокуса мы задержали антракт — Ну, а фокус-то удался?
— В том-то вся и беда, что не удался. Наш монтер оказался неискушенным насчет устройства батарей для подобного рода освещения. Так и не пришлось нашей героине удивить на этот раз публику экстравагантностью своего туалета.
Разумеется, рассказанное не является типичным для провинции. Как и у всякого барона, бывают свои фантазии и у провинциальных героинь.
Однако, мораль этого рассказа серьезнее, чем можно было бы предположить. Дело не в фантазиях той или иной актрисы, ценной постольку, поскольку ей дорого платят, а дело в том, что вопрос о «моделях от Пакэна» — вопрос чрезвычайно больной. Разумеется, читатели понимают, что выражение «модель от Пакэна» берется в условном, «символическом» плане. Речь идет не о туалетах, действительно, из Парижа вывезенных, (кто у нас вывозит — две-три и обчелся), а просто о туалетах, стоимость изготовления которых ни в какой мере не соответствует той амортизации, которая по существующим договорным условиям введена, как особая оплата, на издержки, «связанные с производством». Вопрос этот приобретает тем большую остроту, что никаких определенных, точно установленных градаций для определенных сумм на амортизацию мы не имеем. В циркулярном письме нашего ЦК, помещенном в № 10 «Бюллетеней» от 1 октября 1926 г. говорится, что «артистам и артисткам драмы и оперетты» амортизационные следует исчислять от «20% до 40% к основным окладам».
Указание, как видите, чрезвычайно расплывчатое и формулированное так, что дает полную возможность поворачивать весь вопрос об амортизации в какую угодно сторону. И практика провинции указывает на полнейший произвол в применении этого расплывчатого указания.
Перед нами таблицы, рисующие кривую провинциальных окладов для женского персонала. Мы сознательно обходим сейчас вопрос об амортизационных для мужского персонала: тут вопрос более или менее ясен, так как при существующем репертуаре для мужчин туалетная проблема почти не играет для них роли. Не то с персоналом женским, для которого эта проблема, несмотря на все 10 лет революции, сохраняет всю свою свежесть.
Прежде чем перейти к цифрам, поясним, почему и в наши дни гардероб и связанные с гар
деробом темы сохраняют свою актуальность. На надо думать, что в новом репертуаре нет необходимости заботиться актрисе о туалете. Женские роли в современных пьесах, за исключением 2—3, в которых изображены, в качестве главных действующих лиц, работницы, комсомолки и крестьянки, таковы, что обязательно требуют «шикарных туалетов». Вспомните: «Воздушный пирог», «Евграф, искатель приключений», «Человек с портфелем», «Когда поют петухи», «Джума Машид(в части рисующей англичанок), любая переводная комедия, не говоря уже о какой-нибудь «Зойкиной квартире» — всюду женские роли отданы представительницам «разлагающейся буржуазии» или местным «львицам» и «хищницам» в губернских и уездных масштабах. Даже в «Рельсы гудят», и там требуются туалеты для изображения супруг инженеров-спецов. Даже в «Любови Яровой» не обойтись без забот о «тряпках»: это сама Любовь Яровая одета «кое-как», в пыльнике да в блузе, а для Пановой нужен туалет. Мы уже не говорим об изобретательных режиссерах, которые «наворачивают» эпизоды, рисующие растление буржуазных нравов в Западной Европе. Тут что ни фокс-тротт, то наимоднейший к фокс-тротту туалетец. А цифры амортизационных... остаются цифрами на бумаге, решительно ничем не облегчающими дело по существу. Вот оклад героини в Астрахани — 375 плюс 125 р. амортизационных, но в Новосибирске, где жизнь нисколько не дешевле Астрахани, героине полагается 169 руб. при 56 амортизации. Героиня в Киеве имеет 180 руб. амортизации и 570 руб. жалования, но героиня в Саратове к 400 руб. оклада получает амортизации 100 руб.; в Ярославле амортизационные не превышают 70 руб., а во Владимире 62. Но ведь не героиням же только забота о тряпках. Разве инженю не должны думать о гардеробе? Но посмотрите: оренбургская инженю, получая 125 руб. в месяц, имеет на гардероб всего 25 руб., астраханская — 56 руб, ярославская к 100 руб оклада — 25 руб. амортизационных и т. д., и т. д. Цифры совершенно произвольные и, разумеется, явно недостаточные. Если еще понятно, что актриса, получающая 570 руб. в Киеве, может кое-что уделить из этого жалования к своим 180 руб. амортизационным на туалет, то как же оденется оренбургская инженю на свои 25 руб? Получая основного жалования 125 руб., она ведь ве сможет из них уделить ни одной копейки на тряпки?
И оказывается, что на одиннадцатом году революции актриса все еще не выбралась из того страшного тупика, в который ее загнали «тряпкиеще в доисторические времена. А ведь цены-то на эти тряпки за десять лет не только, по сравнению с довоенными, не понизились, а в 10—15 раз повысились!
А не угодно ли представить себе дело, в котором высший оклад для актрисы первого положения 240 руб. — и без всякой амортизации, а для второй актрисы 80 руб. и тоже без амортизации. Правда, речь идет о труппе, работающей сейчас на Дальнем Востоке, о котором ходят мало достоверные анекдоты, как о блаженной стране, в которой все Чуть ли не даром. Да и то сказать: во Владивостоке самые дорогие шелковые дамские чулки (и не с рук, у китайца-контрабандиста, а в госмагазине) стоят 4—5 руб. и обуви нет пары дороже 25 руб. По сравнению с Москвой это «чудовищно» дешево. Но ведь получает актриса