бедняцких, женских, пионерских собраний. В колхозе «Труд», как в тысячах колхозов, какойнибудь одинокий «лист белой бумаги» хранится про светлый день, когда удастся наконец выработать и записать нормы оплаты труда колхозников. О «картоне», «синдетиконе», об «акварельных красках» знают только по наслышке. «Рецептов» не читали.
Но в 3 верстах есть большое село Лопатино. Там в избе-читальне можно порыться в книгах библиотеки, в тех, обложки которых не успели засидеть уснувшие полгода назад от скуки и осени мухи, и можно случайно натолкнуться на сборники «Красной рубахи».
Таким образом, репертуар (не бог весть какой хороший) все же найден. Нос вытащен, но хвост безнадежно увяз: исполнителей нет. На каждом собрании слезарихи-бабы (несколько видоизмененный вид индийских плакальщиц) проклинают колхозниц за то, что кооператив выдал им ситца на 2 метра больше, чем единоличницам. Но новый нарядишко, праздничная гуня есть у всех. Показать ее миру необходимо. А показать можно только в двух общественных местах: в заутреню в церкви или на спектакле. Как ни трудно, спектакль делать необходимо.
II
Яшеньке Шаганову из II группы, выросшему пока только до пояса своего низкорослого отца, приходится играть несознательного середняка, который хочет зарезать свою скотину. «Скотина»: овца — Миша Крашенников, 10 лет; свинья — комсомолка Паранька, ростом в два раза выше несознательного хозяина; курица — пионерка Нюра, корова — пионерка Вера Балалаева и лошадь — совсем крохотный мальчик Санька. Нужно «легко и просто самому изготовить» при помощи доброго желания, угля, старых газет и полного неумения рисовать, маски. Скот угнали в поле. Свиней в Кошкареве разводят мало. Единственная «натура» — курица. Руководитель кружка воровато оглядывается на ничего не подозревающую квартирную хозяйку и крадется к ней во двор «делать эскиз портрета» курицы. Курица собирается подарить хозяйке то самое яичко, которое «дорого к светлому дню». Но... подходит руководитель драмкружка и начинает искать профиль курицы. Она, возмущенная, поднимает скандал. «Дорогое яичко» летит вниз и разбивается. Хозяйка бранит искусство портрета и театра, курица убегает, руководитель драмкружка с отчаянием делает маску «по памяти». К посконному полотну привешивается клюв из жёлтой папки, на которой написано синим карандашом: «В набор Цирк и Эстр.»; над всем этим прикрепляется богатый рюш (рукав красной «майки»)— как бы гребень, дальше пришивается десяток куриных перьев. Это — не «рецепт как самому легко и просто». Потому что входит хозяйка и обомлевает:
—» А, батюшки, — какой страшный чорт!
Руководитель драмкружка скромно опускает
ресницы и молвит:
Не чорт, а курица.
Хозяйка укоризненно качает головой:
— Заказать бы это сделать комсомольскому секретарю, он страх гоже рисует: вот патрет моего покойного мужика нарисовал — ничуть не похоже, а все-таки человек, а не чорт.
Но секретарь комсомольской ячейки занят: он старается написать на зеркале автопортрет гримом, подаренным ударной бригадой Московского Драмсоюза. Придя к заключению, что «подарку» грош цена и что зеркало нужно снова мыть к празднику, он хватает «Комсомольскую Правду» и легко и просто, при помощи сажи, кудели и таланта, делает все маски.
Спектакль спасен. Но в это время прибегает мокрый от слез Мишенька-овца: к бабушке во сне пришел покойный дедушка и сказал:
—- Во время святой заутрени твой внук будет скотиной, а ты за это во веки-веков будешь гореть в адском огне.
Бабушка поспешила проснуться и запретить Мишеньке «валять в спектакле дурака». Но Мишенька «пионерствует» уже 2 года, у него большой запас антирелигиозных доводов. Бабушка на голову разбита его железной логикой, но все-таки выходит победительницей:
— Ладно, иди играть, а я подам заявление о выходе из колхоза, раз там не уважают пасху.
Перед Мишенькой дилемма: быть овцой или колхозником?
Но руководитель кружка ставит бабушку перед дилеммой:
-— Выбирай, что тебе дороже— покойный дедушка или живой внук? Неужели твоя молитва на заутрени будет услышана, если дома из-за тебя будет страдать и плакать парнишка?
Бабушка остается колхозницей, Мишенька— «овцой», но спектакль снова накануне гибели. Нет гвоздей сколотить сцену:
«В порядке комсомольской и пионерской дисциплины» каждый участник вытаскивает, к ужасу своих родителей, по два гвоздя из забора.
Спектакль окончательно спасен.
А. Татарова
Госцирк. 2 Карпи.
Но в 3 верстах есть большое село Лопатино. Там в избе-читальне можно порыться в книгах библиотеки, в тех, обложки которых не успели засидеть уснувшие полгода назад от скуки и осени мухи, и можно случайно натолкнуться на сборники «Красной рубахи».
Таким образом, репертуар (не бог весть какой хороший) все же найден. Нос вытащен, но хвост безнадежно увяз: исполнителей нет. На каждом собрании слезарихи-бабы (несколько видоизмененный вид индийских плакальщиц) проклинают колхозниц за то, что кооператив выдал им ситца на 2 метра больше, чем единоличницам. Но новый нарядишко, праздничная гуня есть у всех. Показать ее миру необходимо. А показать можно только в двух общественных местах: в заутреню в церкви или на спектакле. Как ни трудно, спектакль делать необходимо.
II
Яшеньке Шаганову из II группы, выросшему пока только до пояса своего низкорослого отца, приходится играть несознательного середняка, который хочет зарезать свою скотину. «Скотина»: овца — Миша Крашенников, 10 лет; свинья — комсомолка Паранька, ростом в два раза выше несознательного хозяина; курица — пионерка Нюра, корова — пионерка Вера Балалаева и лошадь — совсем крохотный мальчик Санька. Нужно «легко и просто самому изготовить» при помощи доброго желания, угля, старых газет и полного неумения рисовать, маски. Скот угнали в поле. Свиней в Кошкареве разводят мало. Единственная «натура» — курица. Руководитель кружка воровато оглядывается на ничего не подозревающую квартирную хозяйку и крадется к ней во двор «делать эскиз портрета» курицы. Курица собирается подарить хозяйке то самое яичко, которое «дорого к светлому дню». Но... подходит руководитель драмкружка и начинает искать профиль курицы. Она, возмущенная, поднимает скандал. «Дорогое яичко» летит вниз и разбивается. Хозяйка бранит искусство портрета и театра, курица убегает, руководитель драмкружка с отчаянием делает маску «по памяти». К посконному полотну привешивается клюв из жёлтой папки, на которой написано синим карандашом: «В набор Цирк и Эстр.»; над всем этим прикрепляется богатый рюш (рукав красной «майки»)— как бы гребень, дальше пришивается десяток куриных перьев. Это — не «рецепт как самому легко и просто». Потому что входит хозяйка и обомлевает:
—» А, батюшки, — какой страшный чорт!
Руководитель драмкружка скромно опускает
ресницы и молвит:
Не чорт, а курица.
Хозяйка укоризненно качает головой:
— Заказать бы это сделать комсомольскому секретарю, он страх гоже рисует: вот патрет моего покойного мужика нарисовал — ничуть не похоже, а все-таки человек, а не чорт.
Но секретарь комсомольской ячейки занят: он старается написать на зеркале автопортрет гримом, подаренным ударной бригадой Московского Драмсоюза. Придя к заключению, что «подарку» грош цена и что зеркало нужно снова мыть к празднику, он хватает «Комсомольскую Правду» и легко и просто, при помощи сажи, кудели и таланта, делает все маски.
Спектакль спасен. Но в это время прибегает мокрый от слез Мишенька-овца: к бабушке во сне пришел покойный дедушка и сказал:
—- Во время святой заутрени твой внук будет скотиной, а ты за это во веки-веков будешь гореть в адском огне.
Бабушка поспешила проснуться и запретить Мишеньке «валять в спектакле дурака». Но Мишенька «пионерствует» уже 2 года, у него большой запас антирелигиозных доводов. Бабушка на голову разбита его железной логикой, но все-таки выходит победительницей:
— Ладно, иди играть, а я подам заявление о выходе из колхоза, раз там не уважают пасху.
Перед Мишенькой дилемма: быть овцой или колхозником?
Но руководитель кружка ставит бабушку перед дилеммой:
-— Выбирай, что тебе дороже— покойный дедушка или живой внук? Неужели твоя молитва на заутрени будет услышана, если дома из-за тебя будет страдать и плакать парнишка?
Бабушка остается колхозницей, Мишенька— «овцой», но спектакль снова накануне гибели. Нет гвоздей сколотить сцену:
«В порядке комсомольской и пионерской дисциплины» каждый участник вытаскивает, к ужасу своих родителей, по два гвоздя из забора.
Спектакль окончательно спасен.
А. Татарова
Госцирк. 2 Карпи.