слишком мала. Фаддей Булгарин после бесед с волтижерами заявил в своей «Северной Пчеле», что арена в цирке не может быть ни на вершок более или менее, что арена всех цирков одних размеров и в их постоянных пределах идет выучка лошадей. В цирке императорской театральной дирекции она казалась малою, вследствие оптического обмана, по высоте цирка и углублению сцены.
Представления давались не каждый день, а носили исключительно конный характер и не могли хвастаться многочисленностью посетителей.
К концу 1849 года представления в цирке по своему однообразию, а еще более по нераспорядительности главного режиссера Поля Кюзана перестали привлекать публику. Сборы сильно упали. Дирекция стала искать возможностей оживить деятельность цирка. Император Николай приказал ставить турниры. Для этого он разрешил из Царскосельского арсенала выдать П. Кюзану сочинения короля Рене в двух томах и книгу о турнире, бывшем в Еглингтоне, а также рыцарские вооружения. Но и турниры быстро надоели тем же однообразием.
Тогда было решено присоединить к волтижированию представления такого рода пьес, которые бы позволяли объединить деятельность драматической труппы с деятельностью цирка. Первою такою пьесою явилась «Блокада Ахты», написанная адъютантом наследника П. К. Мердером и представлявшая собою военный эпизод из истории защиты русского укрепления Ахты, на которое осенью 1848 года напал многочисленный отряд горцев под предводительством самого Шамиля, с введением в него любовной интриги для поддержания интереса к пьесе. Представление состояло из трех картин, из которых первая («квартира коменданта») —-разговорная, а вторая («мирный аул в горах») и третья («местность вокруг Ахты»)—пантомимные. Весь интерес, конечно, сосредоточивался на последних двух, в которых главную роль играли артисты цирка, а также настоящая артиллерия, пехота и кавалерия. Чтобы дать понятие о содержании и постановке пьесы, необходимо рассмотреть эти две картины, т.-е. вторую и третью часть эпизода.
Во второй части («Тревога») сцена представляла мирный аул, в двухстах верстах от Ахты. В ауле расположился отряд русских. Происходит смена часовых. Является корнет с вестью о критическом положении крепости. Бьют тревогу. Солдаты подымаются, строятся и с залихватскими песнями идут в поход. Это место вызывало рукоплескания патриотических зрителей. Дорогою русский отряд встречает горцев и открывает перестрелку. Третья картина («Стан горцев») представляла местность вокруг Ахты. Горцы ожидают шерифа, и по выходе его, открывают джигитовку и различные игры, в которых участвовала вся труппа цирка. Веселье нарушилось прибытием вестника, который сообщил, что на выручку крепости идут русские войска. Все приходило в движение. Являются войска, пешие и конные, полевая и горная артиллерия, начинается сражение, которое кончается победою русских. Действие эпизода разыгрывалось одновременно и на сцене, и на арене. Декорации были написаны Журделем, а вся пьеса поставлена Полем Кюзаном и автором, которой сам был участником похода и сумел в тесных рамах сиены и ипподрома развернуть картины боя. Пьеса имела громадный успех. Николай первый
был в восторге такою удачною популярною пропагандою патриотических и милитаристических идей и наградил автора бриллиантовым перстнем, а Фаддей Булгарин, который всегда отражал взгляды и мнения правительства, захлебывался от восторга, писал: «Игры в черкесском лагере — прелесть! Декорации—дважды прелесть! Маневры русского войска — трижды прелесть! Представление совершенно в русском народном, т.-е. врожденном нам военном духе, и потому, невзирая на то, что ежедневно дают в цирке «Блокаду Ахты», каждый день, с шести часов утра, производится осада кассы цирка для получения билетов...»
Особенно нравилось Булгарину то место, когда являлся начальник отряда и командовал: «Вперед, марш!... Песенники вперед!» «Вот это истинно по-русски, и русское сердце запрыгало в груди от этих слов! Песенники поют, а два плясуна выплясывают перед ними. Это натура! Так было на поле битвы, и так входил прошлого лета в город Дерпт лейб-гвардии Московский полк, после перехода в 25 верст. «WunderBares Volk, diese Пиззеп»(удивительный народ—русские!) говорили немцы, покачивая головою, немки молчали и плакали от радости! И точно удивительный народ, русские!» («Сев. Пч.» 1850 г. № 43).
Нельзя сейчас без улыбки читать эти наивные строки одного из великих подхалимов прошлого века. Но тогда их принимали всерьез, тогда на многих они производили свое должное впечатление... и, прежде всего, на многих писателей, которые, видя успех «Блокады Ахты», покровительство Николая, восторги публики и радостную встречу критики, дружно принялись за сочинительства пьес, воспевающих квасной патриотизм и якобы прирожденный военный дух русских, мощь русского кулака! Они постепенно вытеснили однообразный конный репертуар цирка и незаметно превратили «театр-цирк» в обыкновенный драматический театр, к которому позже присоединились немецкая драма и русская опера, и цирк должен был капитулировать.
А, Брянский.
Рис. Н. ВАТАГИНОЙ
Представления давались не каждый день, а носили исключительно конный характер и не могли хвастаться многочисленностью посетителей.
К концу 1849 года представления в цирке по своему однообразию, а еще более по нераспорядительности главного режиссера Поля Кюзана перестали привлекать публику. Сборы сильно упали. Дирекция стала искать возможностей оживить деятельность цирка. Император Николай приказал ставить турниры. Для этого он разрешил из Царскосельского арсенала выдать П. Кюзану сочинения короля Рене в двух томах и книгу о турнире, бывшем в Еглингтоне, а также рыцарские вооружения. Но и турниры быстро надоели тем же однообразием.
Тогда было решено присоединить к волтижированию представления такого рода пьес, которые бы позволяли объединить деятельность драматической труппы с деятельностью цирка. Первою такою пьесою явилась «Блокада Ахты», написанная адъютантом наследника П. К. Мердером и представлявшая собою военный эпизод из истории защиты русского укрепления Ахты, на которое осенью 1848 года напал многочисленный отряд горцев под предводительством самого Шамиля, с введением в него любовной интриги для поддержания интереса к пьесе. Представление состояло из трех картин, из которых первая («квартира коменданта») —-разговорная, а вторая («мирный аул в горах») и третья («местность вокруг Ахты»)—пантомимные. Весь интерес, конечно, сосредоточивался на последних двух, в которых главную роль играли артисты цирка, а также настоящая артиллерия, пехота и кавалерия. Чтобы дать понятие о содержании и постановке пьесы, необходимо рассмотреть эти две картины, т.-е. вторую и третью часть эпизода.
Во второй части («Тревога») сцена представляла мирный аул, в двухстах верстах от Ахты. В ауле расположился отряд русских. Происходит смена часовых. Является корнет с вестью о критическом положении крепости. Бьют тревогу. Солдаты подымаются, строятся и с залихватскими песнями идут в поход. Это место вызывало рукоплескания патриотических зрителей. Дорогою русский отряд встречает горцев и открывает перестрелку. Третья картина («Стан горцев») представляла местность вокруг Ахты. Горцы ожидают шерифа, и по выходе его, открывают джигитовку и различные игры, в которых участвовала вся труппа цирка. Веселье нарушилось прибытием вестника, который сообщил, что на выручку крепости идут русские войска. Все приходило в движение. Являются войска, пешие и конные, полевая и горная артиллерия, начинается сражение, которое кончается победою русских. Действие эпизода разыгрывалось одновременно и на сцене, и на арене. Декорации были написаны Журделем, а вся пьеса поставлена Полем Кюзаном и автором, которой сам был участником похода и сумел в тесных рамах сиены и ипподрома развернуть картины боя. Пьеса имела громадный успех. Николай первый
был в восторге такою удачною популярною пропагандою патриотических и милитаристических идей и наградил автора бриллиантовым перстнем, а Фаддей Булгарин, который всегда отражал взгляды и мнения правительства, захлебывался от восторга, писал: «Игры в черкесском лагере — прелесть! Декорации—дважды прелесть! Маневры русского войска — трижды прелесть! Представление совершенно в русском народном, т.-е. врожденном нам военном духе, и потому, невзирая на то, что ежедневно дают в цирке «Блокаду Ахты», каждый день, с шести часов утра, производится осада кассы цирка для получения билетов...»
Особенно нравилось Булгарину то место, когда являлся начальник отряда и командовал: «Вперед, марш!... Песенники вперед!» «Вот это истинно по-русски, и русское сердце запрыгало в груди от этих слов! Песенники поют, а два плясуна выплясывают перед ними. Это натура! Так было на поле битвы, и так входил прошлого лета в город Дерпт лейб-гвардии Московский полк, после перехода в 25 верст. «WunderBares Volk, diese Пиззеп»(удивительный народ—русские!) говорили немцы, покачивая головою, немки молчали и плакали от радости! И точно удивительный народ, русские!» («Сев. Пч.» 1850 г. № 43).
Нельзя сейчас без улыбки читать эти наивные строки одного из великих подхалимов прошлого века. Но тогда их принимали всерьез, тогда на многих они производили свое должное впечатление... и, прежде всего, на многих писателей, которые, видя успех «Блокады Ахты», покровительство Николая, восторги публики и радостную встречу критики, дружно принялись за сочинительства пьес, воспевающих квасной патриотизм и якобы прирожденный военный дух русских, мощь русского кулака! Они постепенно вытеснили однообразный конный репертуар цирка и незаметно превратили «театр-цирк» в обыкновенный драматический театр, к которому позже присоединились немецкая драма и русская опера, и цирк должен был капитулировать.
А, Брянский.
Рис. Н. ВАТАГИНОЙ