Жил я тогда в Москве в Протопоповском переулке. Моя квартира выходила окнами в Ботанический сад. Домик одноэтажный с мезонинчиком, богобоязненный,—просто противно: в 10 часов уже все соседи спать заваливались, и каждый храпел. Я же—-наоборот. To-есть не заваливался.
Приходит ко мне вышеуказанный Виталий Лазаренко и все себе под нос напевает насчет орла и насчет темницы, — из Адуева.
Мы вольные птицы... Пора, брат, пора...
Мы — вольные птицы, Давай полетим.
«Полетим», да «полетим»,—я, говорит, молодой орел,—просто противно.
— Не скули, говорю: дома все спят, двери все заперты. А он — «полетим, да полетим» и за шапку. Пора домой.
А зачем, говорит, мне дверь, ежели я орел молодой? А окно на что?
— Я сам, говорю, орел, может—орлее твоего. У орлов, действительно, нет такого обыкновения, чтобы через дверь. Через окно, так через окно. Неоднократно прыгивал, хотя я и не народный прыгун. Окно открыто и там,—прошу обратить внимание, никакой зги и ничего подобного не видно.
— Просю!
— А у тебя есть батут?
— В чем дело, спрашивается?
— «Батут — это трамплин для бедных, трамплин без пружины, просто деревянный скат из
пустых ненужных ящиков, от которого можно было бы отбиваться при прыжках»... И пошел я по Уразову (см. «Шут и прыгун Виталий Лазаренко». Измаил Уразов. Москва, «Кинопечать», 1927 г.).
—Никакого трамплина ни для бедных, ни для богатых не держу. А ежели ты трусишь, так я тебе покажу, как прыгают безо всякого батута, а просто с подоконника.
Влез на подоконник и прыгнул.
Не успел я моргнуть, как он уже рядом со мной в саду и орет во тьме во все горло:
— Ой... ногу... ногу... сломал ногу...
— В чем дело? —- Я чиркнул спичку. И оба мы обалдели:
—- Батут! Откуда тут батут взялся? Как же ты меня не предупредил, что у тебя тут батут?
Я протираю глаза. Откуда взялись пустые, ненужные ящики? Их никогда под окном не было. Я прыгнул счастливо. А у Виталия Лазаренко нога попала между двумя ящиками. И как у него нога не сломалась — не понимаю. Хотя чудеса и дурман для народа, но тут явное чудо.
— Первый раз в жизни,—говорит,—я прыгаю не с батута, а... наоборот... на батут...
Что касается до меня, так если бы мне довелось прыгать в цирке, я предпочел бы батуту простой подоконник. Впрочем, это дело привычки.:
Нота бене. После этого инцидента Протопоповский переулок переименован в Безбожный,
* * *
Вторая история еще страшнее. Редактировал я тогда журнал «Всемирная Иллюстрация». Приходит ко мне Виталий Лазаренко.
ДВА ПРЫЖКА
ИЛИ ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ О ТОМ, КАК Я СОСТЯЗАЛСЯ С ВИТАЛИЕМ ЛАЗАРЕНКО В ПРЫГАНИИ И ПРЫГНУЛ ЗНАЧИТЕЛЬНО ЛУЧШЕ ЕГО И НЕ МЕНЕЕ ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ, КАК Я ЕГО ЧУТЬ НЕ ПОГУБИЛ ИЗ-ЗА
ПАПИРОСЫ
(Юбилейный фельетон.,
Приходит ко мне вышеуказанный Виталий Лазаренко и все себе под нос напевает насчет орла и насчет темницы, — из Адуева.
Мы вольные птицы... Пора, брат, пора...
Мы — вольные птицы, Давай полетим.
«Полетим», да «полетим»,—я, говорит, молодой орел,—просто противно.
— Не скули, говорю: дома все спят, двери все заперты. А он — «полетим, да полетим» и за шапку. Пора домой.
А зачем, говорит, мне дверь, ежели я орел молодой? А окно на что?
— Я сам, говорю, орел, может—орлее твоего. У орлов, действительно, нет такого обыкновения, чтобы через дверь. Через окно, так через окно. Неоднократно прыгивал, хотя я и не народный прыгун. Окно открыто и там,—прошу обратить внимание, никакой зги и ничего подобного не видно.
— Просю!
— А у тебя есть батут?
— В чем дело, спрашивается?
— «Батут — это трамплин для бедных, трамплин без пружины, просто деревянный скат из
пустых ненужных ящиков, от которого можно было бы отбиваться при прыжках»... И пошел я по Уразову (см. «Шут и прыгун Виталий Лазаренко». Измаил Уразов. Москва, «Кинопечать», 1927 г.).
—Никакого трамплина ни для бедных, ни для богатых не держу. А ежели ты трусишь, так я тебе покажу, как прыгают безо всякого батута, а просто с подоконника.
Влез на подоконник и прыгнул.
Не успел я моргнуть, как он уже рядом со мной в саду и орет во тьме во все горло:
— Ой... ногу... ногу... сломал ногу...
— В чем дело? —- Я чиркнул спичку. И оба мы обалдели:
—- Батут! Откуда тут батут взялся? Как же ты меня не предупредил, что у тебя тут батут?
Я протираю глаза. Откуда взялись пустые, ненужные ящики? Их никогда под окном не было. Я прыгнул счастливо. А у Виталия Лазаренко нога попала между двумя ящиками. И как у него нога не сломалась — не понимаю. Хотя чудеса и дурман для народа, но тут явное чудо.
— Первый раз в жизни,—говорит,—я прыгаю не с батута, а... наоборот... на батут...
Что касается до меня, так если бы мне довелось прыгать в цирке, я предпочел бы батуту простой подоконник. Впрочем, это дело привычки.:
Нота бене. После этого инцидента Протопоповский переулок переименован в Безбожный,
* * *
Вторая история еще страшнее. Редактировал я тогда журнал «Всемирная Иллюстрация». Приходит ко мне Виталий Лазаренко.
ДВА ПРЫЖКА
ИЛИ ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ О ТОМ, КАК Я СОСТЯЗАЛСЯ С ВИТАЛИЕМ ЛАЗАРЕНКО В ПРЫГАНИИ И ПРЫГНУЛ ЗНАЧИТЕЛЬНО ЛУЧШЕ ЕГО И НЕ МЕНЕЕ ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ, КАК Я ЕГО ЧУТЬ НЕ ПОГУБИЛ ИЗ-ЗА
ПАПИРОСЫ
(Юбилейный фельетон.,