Перепечатка воспрещается
Слово Нибелунга.
Разсказъ изъ военной жизни Вас. Ив. Немировича-Данченко,
Въ горныхъ узлахъ въ сторонѣ у Чатальджы точно все притаилось, припало къ землѣ.
Лежа на отсырѣвшемъ за ночь гребнѣ голой вершины, я внимательно всматривался въ туманную даль. Нельзя было ничего нащупать въ ней цейсовскимъ биноклемъ. Казалось, на нѣсколько верстъ кругомъ ничье движеніе не нарушало мертваго покоя. Только по скатамъ-—едва выступали окутанные мглой трупы. Когда легкій вѣтерокъ шевельнулъ сѣрую завѣсу мглы-—ихъ особенно много намѣтилось у рѣчки внизу. Какъ будто они кинулись къ ея медлительнымъ водамъ, и цѣлые часы пьютъ и напиться не могутъ. Струи лѣнились у неподвижныхъ лицъ и бритыхъ затылковъ. Вонъ одинъ еще живъ—шевелится. Богъ знаетъ, въ который разъ приподнимается на локтяхъ и опять падаетъ. У раздробленныхъ ногъ черныя пятна. Жадно сосетъ земля пролитую кровь!.. Къ нѣкоторымъ «безмолвнымъ свидѣтелямъ» опустились точно черные комки... Въ нихъ движеніе... Они порою раскидываютъ черные крылья, тяжело и грузно подымаются въ влажномъ воздухѣ и также тяжело и грузно опускаются рядомъ сытые. Подъ утро мы слышали ихъ торжествующее карканье. Зловѣщее, радостное. Точно они сзывали такихъ же на обильную трапезу и въ холодной мути едва-едва различались слетѣвшіяся отовсюду темныя стаи.
Вонъ брошенная турецкая деревня...
Бѣлая тонкая свѣчка минарета съ тусклымъ огонькомъ полумѣсяца. Черепицы кровель съ зіяющими черными провалами. Вчера туда падали гранаты и кое-гдѣ извнутри курится дымокъ. Горитъ оставленная хозяевами рухлядь. Большой домъ, обуглившійся и черный, зіяетъ пустыми впадинами... Еще дальше костры. Едва мерещутся. Тамъ стоитъ болгарская
ВИЛЬГЕЛЬМУ.
Въ угоду суетной гордынѢ.
Ты съ самовластной похвальбой, Извлекъ свой мечъ и міру нынҍ ГрозишЬ яремною судЬбой. Взыграла яростно стихія Тобой подвигнутаго зла, И многоскорбная Россія
Ударъ твой первый приняла. ПустЬ такъ, но если суЖдено намъ Нести войны кровавый трудъ,
Знай, съ каЖдымъ плачемъ, съ каЖдымъ стономъ Нашъ надъ тобой суровѣй судъ. Его бѢЖалъ въ стыдѢ великомъ Одинъ безумецъ роковой
И гдѣ то тамъ, на брегѣдикомъ, Поникъ развѣнчанной главой.
— СклонисЬ предъ вѣщею гробницей! ИлЬ дѣву Франціи безъ латъ, МнишЬ за своею колесницей
Ввести, ликуя въ Петроградъ? Бъ ярмо, въ усилЬяхъ безполезныхъ, Тебѣ лЬва Англіи не впречЬ
И нашъ орелъ въ когтяхъ ЖелѢзныхъ Сломаетъ твой тевтонскій мечъ!.
Александръ Рославлевъ.
Верховный Главнокомандующій Его Императорское Высочество Великій Князь Николай Николаевичъ съ французскимъ главнокомандующимъ ген. Жоф
фромъ—на маневрахъ.
Военный министръ Е. И. В Великій Князь ген. В. А. Сухомлиновъ. Сергій Михайловичъ.
рота, выбившая турокъ отсюда... Заночевала на взятой съ боя непріятельской баттареѣ. Ея сѣрыя насыпи, въ амбразуры которыхъ смотрятъ сюда черные зѣвы орудій—сейчасъ уже точно выплыли изъ однообразнаго марева. Должно быть, вѣтеръ на нихъ. Мало-по малу опредѣляются въ безнадежной дали.
II.
И была же схватка!
Пока добрались до турецкихъ орудій, то и дѣло бросавшихъ голубые снопы огня, — пришлось брать каждое жилье боемъ. Деревня молчала, пока мы подходили къ ней. Казалось, все тамъ вымерло. Въ темныхъ впадинахъ оконъ-— не мелькало ничего. По улицамъ метались только ополоумѣвшія собаки, да надъ самымъ куполомъ, точно придавившимъ низенькую мечеть, съ визгомъ неслись на встрѣчу намъ шрапнели. Казалось, большіе стальные хлысты разсѣкаютъ воздухъ, вскидывались и разрывались, окутываясь сѣрымъ дымкомъ, стаканы. Съ злымъ змѣинымъ шорохомъ сыпалась картечь... А еще дальше ахало что-то громадное, скрытое, невидимое и оттуда дрожа низали пространство громадные снаряды. Незамѣтная, хорошо прикрытая, баттарея работала великолѣпно. Гранаты ложились въ наши резервы и скоро нащупали дЛинныя разбросанныя цѣпи наступленія.
— Тамъ, должно быть, нѣмецкій командиръ,—замѣтилъ рядомъ со мною офицеръ.
—- Почему?
— Туркамъ такъ не пристрѣляться. Онъ только что окончилъ военное училище въ Россіи и вернулся на родину прямо въ бой. Весь былъ полонъ восторженными впечатлѣніями и о нашемъ отечествѣ говорилъ съ любовью преданнаго сына...
— Кончится война—буду готовиться въ Николаевскую академію генеральнаго штаба. Вы знаете: у меня осталась
Слово Нибелунга.
Разсказъ изъ военной жизни Вас. Ив. Немировича-Данченко,
Въ горныхъ узлахъ въ сторонѣ у Чатальджы точно все притаилось, припало къ землѣ.
Лежа на отсырѣвшемъ за ночь гребнѣ голой вершины, я внимательно всматривался въ туманную даль. Нельзя было ничего нащупать въ ней цейсовскимъ биноклемъ. Казалось, на нѣсколько верстъ кругомъ ничье движеніе не нарушало мертваго покоя. Только по скатамъ-—едва выступали окутанные мглой трупы. Когда легкій вѣтерокъ шевельнулъ сѣрую завѣсу мглы-—ихъ особенно много намѣтилось у рѣчки внизу. Какъ будто они кинулись къ ея медлительнымъ водамъ, и цѣлые часы пьютъ и напиться не могутъ. Струи лѣнились у неподвижныхъ лицъ и бритыхъ затылковъ. Вонъ одинъ еще живъ—шевелится. Богъ знаетъ, въ который разъ приподнимается на локтяхъ и опять падаетъ. У раздробленныхъ ногъ черныя пятна. Жадно сосетъ земля пролитую кровь!.. Къ нѣкоторымъ «безмолвнымъ свидѣтелямъ» опустились точно черные комки... Въ нихъ движеніе... Они порою раскидываютъ черные крылья, тяжело и грузно подымаются въ влажномъ воздухѣ и также тяжело и грузно опускаются рядомъ сытые. Подъ утро мы слышали ихъ торжествующее карканье. Зловѣщее, радостное. Точно они сзывали такихъ же на обильную трапезу и въ холодной мути едва-едва различались слетѣвшіяся отовсюду темныя стаи.
Вонъ брошенная турецкая деревня...
Бѣлая тонкая свѣчка минарета съ тусклымъ огонькомъ полумѣсяца. Черепицы кровель съ зіяющими черными провалами. Вчера туда падали гранаты и кое-гдѣ извнутри курится дымокъ. Горитъ оставленная хозяевами рухлядь. Большой домъ, обуглившійся и черный, зіяетъ пустыми впадинами... Еще дальше костры. Едва мерещутся. Тамъ стоитъ болгарская
ВИЛЬГЕЛЬМУ.
Въ угоду суетной гордынѢ.
Ты съ самовластной похвальбой, Извлекъ свой мечъ и міру нынҍ ГрозишЬ яремною судЬбой. Взыграла яростно стихія Тобой подвигнутаго зла, И многоскорбная Россія
Ударъ твой первый приняла. ПустЬ такъ, но если суЖдено намъ Нести войны кровавый трудъ,
Знай, съ каЖдымъ плачемъ, съ каЖдымъ стономъ Нашъ надъ тобой суровѣй судъ. Его бѢЖалъ въ стыдѢ великомъ Одинъ безумецъ роковой
И гдѣ то тамъ, на брегѣдикомъ, Поникъ развѣнчанной главой.
— СклонисЬ предъ вѣщею гробницей! ИлЬ дѣву Франціи безъ латъ, МнишЬ за своею колесницей
Ввести, ликуя въ Петроградъ? Бъ ярмо, въ усилЬяхъ безполезныхъ, Тебѣ лЬва Англіи не впречЬ
И нашъ орелъ въ когтяхъ ЖелѢзныхъ Сломаетъ твой тевтонскій мечъ!.
Александръ Рославлевъ.
Верховный Главнокомандующій Его Императорское Высочество Великій Князь Николай Николаевичъ съ французскимъ главнокомандующимъ ген. Жоф
фромъ—на маневрахъ.
Военный министръ Е. И. В Великій Князь ген. В. А. Сухомлиновъ. Сергій Михайловичъ.
рота, выбившая турокъ отсюда... Заночевала на взятой съ боя непріятельской баттареѣ. Ея сѣрыя насыпи, въ амбразуры которыхъ смотрятъ сюда черные зѣвы орудій—сейчасъ уже точно выплыли изъ однообразнаго марева. Должно быть, вѣтеръ на нихъ. Мало-по малу опредѣляются въ безнадежной дали.
II.
И была же схватка!
Пока добрались до турецкихъ орудій, то и дѣло бросавшихъ голубые снопы огня, — пришлось брать каждое жилье боемъ. Деревня молчала, пока мы подходили къ ней. Казалось, все тамъ вымерло. Въ темныхъ впадинахъ оконъ-— не мелькало ничего. По улицамъ метались только ополоумѣвшія собаки, да надъ самымъ куполомъ, точно придавившимъ низенькую мечеть, съ визгомъ неслись на встрѣчу намъ шрапнели. Казалось, большіе стальные хлысты разсѣкаютъ воздухъ, вскидывались и разрывались, окутываясь сѣрымъ дымкомъ, стаканы. Съ злымъ змѣинымъ шорохомъ сыпалась картечь... А еще дальше ахало что-то громадное, скрытое, невидимое и оттуда дрожа низали пространство громадные снаряды. Незамѣтная, хорошо прикрытая, баттарея работала великолѣпно. Гранаты ложились въ наши резервы и скоро нащупали дЛинныя разбросанныя цѣпи наступленія.
— Тамъ, должно быть, нѣмецкій командиръ,—замѣтилъ рядомъ со мною офицеръ.
—- Почему?
— Туркамъ такъ не пристрѣляться. Онъ только что окончилъ военное училище въ Россіи и вернулся на родину прямо въ бой. Весь былъ полонъ восторженными впечатлѣніями и о нашемъ отечествѣ говорилъ съ любовью преданнаго сына...
— Кончится война—буду готовиться въ Николаевскую академію генеральнаго штаба. Вы знаете: у меня осталась