СОЛНЦЕ РОССІИ
Передъ поднятіемъ занавѣса.
і.
будьте и выпейте стаканчикъ рома, мнѣ его прислалъ мой старый пріятель президентъ Тодди Рузвельтъ.
Морякъ, польщенный словами владыки, не смѣлъ отказаться отъ предложеннаго рома.
Грозилъ пальцемъ Вильгельмъ и своему сыну, принцу Оскару, который наливалъ себѣ уже третью рюмку рейнвейна.
Но скрыть свою заботу императору не удалось, она проявлялась въ каждомъ его движеніи, въ нервномъ покусываніи губъ, въ небольшой складкѣ, пробѣгавшей по загорѣлому лбу.
Обѣдъ окончился.
Вильгельмъ, опершись руками о столъ, наклонилъ на минуту голову, затѣмъ громко прочиталъ молитву, и всѣ присутствующіе, по
благодаривъ вѣнценоснаго хозяина, вышли изъ столовой.
Всю ночь по желанію императора яхта шла умѣреннымъ ходомъ. Видимо, онъ разсчитывалъ время, и даже среди ночи справлялся по телефону у стоявшаго на вахтѣ капитана, гдѣ они сейчасъ находятся, на какой широтѣ.
Утро еще не прогнало сумрака ночи, востокъ слабо окрасился зарею за высокими скалами восточнаго норвежскаго берега, когда Вильгельмъ вышелъ изъ своей каюты и въ тепломъ морскомъ бушлатикѣ, въ туфляхъ, поднялся на палубу.
Пройдя на носъ яхты, онъ прислонился къ влажному еще отъ ночной сырости борту и пристально устремилъ взглядъ въ клубящійся предутренній туманъ.
Онъ былъ одинъ. Мѣрный стукъ машины помогалъ мыслямъ владыки логически развиваться; точно большой клубокъ, распутывалась нить его думъ, она тянулась далеко впередъ, туда, къ той преградѣ, черезъ которую не можетъ проникнуть человѣческое познаніе.
Властитель Германіи весь ушелъ въ глубокую думу...
Въ своихъ горделивыхъ помыслахъ онъ сознавалъ себя въ настоящую минуту вершителемъ судебъ всей Европы... Европы, нѣтъ, вѣрнѣе сказать—всего свѣта.
Развѣ не отъ мановенія его руки зависитъ миръ или кровопролитная война, война, которая можетъ залить кровью всѣ континенты, чудовищное человѣкоистребленіе, не имѣющее ничего себѣ подобнаго въ исторіи!
Заря разгоралась. Клубы тумана таяли.,. На палубѣ
стало свѣтлѣе,
Императорская яхта направлялась къ югу.
Галсъ ея былъ неожиданно измѣненъ по повелѣнію самого императора. Такое приказаніе всѣхъ изумило. Еще не далѣе, какъ нѣсколько часовъ тому назадъ, германскій властелинъ твердо высказалъ свое намѣреніе идти дальше на сѣверъ, проплыть мимо норвежскихъ шхеръ, добраться до своего любимаго Капа, гдѣ ночное солнцестояніе хотя уже и оканчивалось, но солнце все-же только на короткое время погружалось въ океанскія глубины съ тѣмъ, чтобы черезъ нѣсколько минутъ снова подняться на небосклонъ.
Что могло заставить такого твердаго въ своихъ намѣреніяхъ императора измѣнить свое рѣшеніе?
Еще нѣсколько часовъ тому назадъ онъ, обнявъ за плечи принца Оскара, ходилъ съ нимъ вдоль борта и, весело разговаривая съ нимъ, указывалъ на любопытныхъ тюленей, нырявшихъ въ зеленоватыхъ волнахъ.
Правда, что безпроволочный телеграфъ принесъ какую-то загадочную короткую депешу, заставившую Вильгельма задуматься, нахмурить брови, ко не надолго. Онъ опять шутливо разговаривалъ со своимъ адъютантомъ фонъ- Шлобитеномъ, и вдругъ неожиданный приказъ, данный прямо въ рубку командиру самимъ и м п е р а т о- ромъ по телефону, —идти къ югу.
Спускалась ночь.
Прозрачныя сѣверныя ночи мая и іюня уже исчез
ли, смѣнившись сильнымъ покровомъ сумрака, очертанія береговъ исчезли изъ виду, они только чувствовались. Но небо попрежнему было свѣтлымъ, горизонтъ не затянулся тучами.
Глухо стучали сильныя машины, трубы давали густыя струи дыма, онъ медленно тянулся за яхтой, оставляя длинный слѣдъ.
Пахнуло ночной сыростью. Отъ воды несло-здоровымъ запахомъ соли, смѣшанной съ іодомъ,
Въ большой столовой кончали обѣдать.
Вильгельмъ былъ подавленъ какой-то мыслью, но старался это скрыть подъ маской радущія хорошаго хозяина и не разъ повторялъ командиру яхты:
— Вамъ сегодня стоять ночь на вахтѣ, капитанъ, не за
Ихъ Императорскія Высочества Великіе Князья Дмитрій Павловичъ (на первомъ планѣ) и Борисъ Владиміровичъ, находящіеся на театрѣ военныхъ
дѣйствій.
Передъ поднятіемъ занавѣса.
і.
будьте и выпейте стаканчикъ рома, мнѣ его прислалъ мой старый пріятель президентъ Тодди Рузвельтъ.
Морякъ, польщенный словами владыки, не смѣлъ отказаться отъ предложеннаго рома.
Грозилъ пальцемъ Вильгельмъ и своему сыну, принцу Оскару, который наливалъ себѣ уже третью рюмку рейнвейна.
Но скрыть свою заботу императору не удалось, она проявлялась въ каждомъ его движеніи, въ нервномъ покусываніи губъ, въ небольшой складкѣ, пробѣгавшей по загорѣлому лбу.
Обѣдъ окончился.
Вильгельмъ, опершись руками о столъ, наклонилъ на минуту голову, затѣмъ громко прочиталъ молитву, и всѣ присутствующіе, по
благодаривъ вѣнценоснаго хозяина, вышли изъ столовой.
Всю ночь по желанію императора яхта шла умѣреннымъ ходомъ. Видимо, онъ разсчитывалъ время, и даже среди ночи справлялся по телефону у стоявшаго на вахтѣ капитана, гдѣ они сейчасъ находятся, на какой широтѣ.
Утро еще не прогнало сумрака ночи, востокъ слабо окрасился зарею за высокими скалами восточнаго норвежскаго берега, когда Вильгельмъ вышелъ изъ своей каюты и въ тепломъ морскомъ бушлатикѣ, въ туфляхъ, поднялся на палубу.
Пройдя на носъ яхты, онъ прислонился къ влажному еще отъ ночной сырости борту и пристально устремилъ взглядъ въ клубящійся предутренній туманъ.
Онъ былъ одинъ. Мѣрный стукъ машины помогалъ мыслямъ владыки логически развиваться; точно большой клубокъ, распутывалась нить его думъ, она тянулась далеко впередъ, туда, къ той преградѣ, черезъ которую не можетъ проникнуть человѣческое познаніе.
Властитель Германіи весь ушелъ въ глубокую думу...
Въ своихъ горделивыхъ помыслахъ онъ сознавалъ себя въ настоящую минуту вершителемъ судебъ всей Европы... Европы, нѣтъ, вѣрнѣе сказать—всего свѣта.
Развѣ не отъ мановенія его руки зависитъ миръ или кровопролитная война, война, которая можетъ залить кровью всѣ континенты, чудовищное человѣкоистребленіе, не имѣющее ничего себѣ подобнаго въ исторіи!
Заря разгоралась. Клубы тумана таяли.,. На палубѣ
стало свѣтлѣе,
Императорская яхта направлялась къ югу.
Галсъ ея былъ неожиданно измѣненъ по повелѣнію самого императора. Такое приказаніе всѣхъ изумило. Еще не далѣе, какъ нѣсколько часовъ тому назадъ, германскій властелинъ твердо высказалъ свое намѣреніе идти дальше на сѣверъ, проплыть мимо норвежскихъ шхеръ, добраться до своего любимаго Капа, гдѣ ночное солнцестояніе хотя уже и оканчивалось, но солнце все-же только на короткое время погружалось въ океанскія глубины съ тѣмъ, чтобы черезъ нѣсколько минутъ снова подняться на небосклонъ.
Что могло заставить такого твердаго въ своихъ намѣреніяхъ императора измѣнить свое рѣшеніе?
Еще нѣсколько часовъ тому назадъ онъ, обнявъ за плечи принца Оскара, ходилъ съ нимъ вдоль борта и, весело разговаривая съ нимъ, указывалъ на любопытныхъ тюленей, нырявшихъ въ зеленоватыхъ волнахъ.
Правда, что безпроволочный телеграфъ принесъ какую-то загадочную короткую депешу, заставившую Вильгельма задуматься, нахмурить брови, ко не надолго. Онъ опять шутливо разговаривалъ со своимъ адъютантомъ фонъ- Шлобитеномъ, и вдругъ неожиданный приказъ, данный прямо въ рубку командиру самимъ и м п е р а т о- ромъ по телефону, —идти къ югу.
Спускалась ночь.
Прозрачныя сѣверныя ночи мая и іюня уже исчез
ли, смѣнившись сильнымъ покровомъ сумрака, очертанія береговъ исчезли изъ виду, они только чувствовались. Но небо попрежнему было свѣтлымъ, горизонтъ не затянулся тучами.
Глухо стучали сильныя машины, трубы давали густыя струи дыма, онъ медленно тянулся за яхтой, оставляя длинный слѣдъ.
Пахнуло ночной сыростью. Отъ воды несло-здоровымъ запахомъ соли, смѣшанной съ іодомъ,
Въ большой столовой кончали обѣдать.
Вильгельмъ былъ подавленъ какой-то мыслью, но старался это скрыть подъ маской радущія хорошаго хозяина и не разъ повторялъ командиру яхты:
— Вамъ сегодня стоять ночь на вахтѣ, капитанъ, не за
Ихъ Императорскія Высочества Великіе Князья Дмитрій Павловичъ (на первомъ планѣ) и Борисъ Владиміровичъ, находящіеся на театрѣ военныхъ
дѣйствій.