На развѣдкахъ.(О фот. С. Александрова).
За то время, что онъ ѣхалъ изъ Гамбурга и потомъ переночевалъ въ Лондонѣ, сообщеніе съ Даніей и Норвегіей прекратилось. Говорили о тысячахъ минъ, разбросанныхъ нѣмцами у береговъ Англіи, о нѣмецкихъ крейсерахъ и миноносцахъ, снующихъ въ Сѣверномъ морѣ, и пароходныя общества наотрѣзъ отказывались подвергать свои суда опасности напороться на мину или быть захваченными.
— Изъ Ньюкэстля еще, кажется, ходятъ пароходы,— сообщили ему на одной изъ лондонскихъ пристаней.
Говоровъ помчался въ Ньюкэстль, но краткая бесѣда со служащимъ конторы пароходства «Ныокэстль-Скандинавской линіи» окончательно разрушила всѣ его планы.
О будущемъ тоже никто не могъ сказать ничего опредѣленнаго. Пароходъ на Копенгагенъ или Бергенъ пойдетъ, можетъ быть, черезъ мѣсяцъ, а, можетъ-быть, и не пойдетъ,— заявляли свѣдущіе люди. Опредѣленно пока говорили только о флотиліи рыбачьихъ судовъ, отправившихся вылавливать мины, и вотъ на нихъ-то и возлагались надежды. Отъ этихъ скромныхъ парусныхъ шхунъ, граціозно скользившихъ по водѣ, зависѣла теперь судьба всего торговаго флота, попрятавшагося въ заливахъ и бухтахъ.
Какъ затравленный звѣрь, бѣгалъ Говоровъ по гавани взадъ и впередъ. Одна мысль, одно желаніе владѣло всѣмъ его существомъ и властно поглощало все остальное—пробраться въ Россію!
Онъ нуженъ былъ ей, какъ воинъ; онъ нуженъ былъ ей, какъ человѣкъ, познаніями котораго можно было бы, пожалуй, немедленно же воспользоваться, и его угнетало мучительное и ничѣмъ неотвратимое сознаніе, что онъ еще здѣсь, а не тамъ.
Не вдумываясь, куда онъ направляется, Говоровъ забрелъ далеко за.предѣлы тѣхъ мѣстъ, гдѣ мирно дремали на водѣ бездѣйствовавшіе океанскіе пароходы. Пахло острымъ соленымъ запахомъ моря, смолой и корицей. Вдоль извилистыхъ береговъ потянулись склады и безпорядочныя кучи товара, лежавшаго въ ожиданіи тѣхъ часовъ, когда снова оживится портовая сутолока. Изъ-подъ натянутаго брезента виднѣлись ящики, большіе и маленькіе, бочки, пухлые мѣшки, колеса и машины. Почти рядомъ съ ними сонно колыхались на водѣ лодки и небольшія шхуны, изнутри которыхъ слышались глухіе голоса.
Осѣненный одной мыслью, Говоровъ вдругъ остановился. А что, если нанять такую шхуну и рискнуть отправиться на ней къ берегамъ Норвегіи? Отъ этого плана у него замерло сердце, и въ теченіе нѣсколькихъ мгновеній онъ призывалъ всѣ силы свого ума и воображенія, чтобы быстро рѣшить неожиданно явившійся ему въ голову вопросъ.
— Мистеръ кого-нибудь ищетъ здѣсь?—раздался вдругъ позади его хриплый и неясный голосъ человѣка, во рту котораго должна была находиться трубка.
Говоровъ оглянулся. Передъ нимъ, заложивъ руки назадъ, стоялъ морякъ съ мрачной физіономіей пирата или контрабандиста.
Поборовъ въ себѣ смущеніе., вызванное неожиданной встрѣчей, Говоровъ нерѣшительно сказалъ
— Мнѣ бы хотѣлось поговорить съ владѣльцемъ какойнибудь изъ этихъ шхунъ. Не можете ли вы мнѣ помочь въ этомъ дѣлѣ?
Не вынимая трубки изо рта, морякъ кивнулъ ему головой и, усмѣхнувшись, спокойно отвѣтилъ:
— Въ настоящее время здѣсь на берегу я вижу только одного владѣльца шхуны. Его зовутъ Вильямъ Хайръ. и онъ передъ вами.
Говоровъ поклонился и, въ свою очередь, тоже представился.
— Ховардъ.
— Въ такомъ случаѣ,—спокойно продолжалъ морякъ,— не угодно ли будетъ мистеру Ховарду сообщить мнѣ, зачѣмъ я емѵ понадобился.
Съ рѣшимостью человѣка, который готовъ на все и который не хочетъ терять времени, Говоровъ твердо произнесъ: — Не можете ли вы меня перевезти въ Бергенъ? — Куда?
— Въ Бергенъ, въ Норвегію.
Хайръ вскинулъ на него свои маленькіе острые глаза и громко усмѣхнулся:
— Пусть мою голову посадятъ на конецъ бугшприта,— заявилъ онъ,—если это возможно. Х-ха! Во всемъ Соединенномъ Королевствѣ нѣтъ, кажется, теперь ни одного человѣка, который бы не зналъ, что германцы повсюду разбросали мины, а тамъ, гдѣ не торчатъ мины, тамъ торчатъ сами германцы!
— Мнѣ это тоже извѣстно,—дѣловито возразилъ Говоровъ. — Иначе я бы къ вамъ не обращался, а просто сѣлъ бы на пароходъ.
Хайръ вынулъ изо рта свою темную изгрызанную трубку, сплюнулъ и сказалъ:
— Я, конечно, не имѣю права высказывать своего мнѣнія о васъ, но ваша рѣшительность мнѣ нравится. Чортъ возьми! Очень ужъ вамъ, дожно быть, надо попасть въ Бергенъ, если вы рѣшаетесь на такое путешествіе.
— Да, мнѣ это необходимо,—озабоченно замѣтилъ Говоровъ,—Я самъ прекрасно понимаю, что мы можемъ напороться на пловучую мину, и тогда я, вмѣстѣ съ вашей шхуной, взлечу на-верхъ.
— Откусите себѣ языкъ, мистеръ,—недовольно прервалъ его Хайръ.—Моя «Бѣлая Медвѣдица» хочетъ просуществовать еще, по крайней мѣрѣ, лѣтъ пятнадцать, и я долженъ доставить ей это маленькое удовольствіе.
— Рѣчь идетъ не объ этомъ,—не безъ раздраженія ска
За то время, что онъ ѣхалъ изъ Гамбурга и потомъ переночевалъ въ Лондонѣ, сообщеніе съ Даніей и Норвегіей прекратилось. Говорили о тысячахъ минъ, разбросанныхъ нѣмцами у береговъ Англіи, о нѣмецкихъ крейсерахъ и миноносцахъ, снующихъ въ Сѣверномъ морѣ, и пароходныя общества наотрѣзъ отказывались подвергать свои суда опасности напороться на мину или быть захваченными.
— Изъ Ньюкэстля еще, кажется, ходятъ пароходы,— сообщили ему на одной изъ лондонскихъ пристаней.
Говоровъ помчался въ Ньюкэстль, но краткая бесѣда со служащимъ конторы пароходства «Ныокэстль-Скандинавской линіи» окончательно разрушила всѣ его планы.
О будущемъ тоже никто не могъ сказать ничего опредѣленнаго. Пароходъ на Копенгагенъ или Бергенъ пойдетъ, можетъ быть, черезъ мѣсяцъ, а, можетъ-быть, и не пойдетъ,— заявляли свѣдущіе люди. Опредѣленно пока говорили только о флотиліи рыбачьихъ судовъ, отправившихся вылавливать мины, и вотъ на нихъ-то и возлагались надежды. Отъ этихъ скромныхъ парусныхъ шхунъ, граціозно скользившихъ по водѣ, зависѣла теперь судьба всего торговаго флота, попрятавшагося въ заливахъ и бухтахъ.
Какъ затравленный звѣрь, бѣгалъ Говоровъ по гавани взадъ и впередъ. Одна мысль, одно желаніе владѣло всѣмъ его существомъ и властно поглощало все остальное—пробраться въ Россію!
Онъ нуженъ былъ ей, какъ воинъ; онъ нуженъ былъ ей, какъ человѣкъ, познаніями котораго можно было бы, пожалуй, немедленно же воспользоваться, и его угнетало мучительное и ничѣмъ неотвратимое сознаніе, что онъ еще здѣсь, а не тамъ.
Не вдумываясь, куда онъ направляется, Говоровъ забрелъ далеко за.предѣлы тѣхъ мѣстъ, гдѣ мирно дремали на водѣ бездѣйствовавшіе океанскіе пароходы. Пахло острымъ соленымъ запахомъ моря, смолой и корицей. Вдоль извилистыхъ береговъ потянулись склады и безпорядочныя кучи товара, лежавшаго въ ожиданіи тѣхъ часовъ, когда снова оживится портовая сутолока. Изъ-подъ натянутаго брезента виднѣлись ящики, большіе и маленькіе, бочки, пухлые мѣшки, колеса и машины. Почти рядомъ съ ними сонно колыхались на водѣ лодки и небольшія шхуны, изнутри которыхъ слышались глухіе голоса.
Осѣненный одной мыслью, Говоровъ вдругъ остановился. А что, если нанять такую шхуну и рискнуть отправиться на ней къ берегамъ Норвегіи? Отъ этого плана у него замерло сердце, и въ теченіе нѣсколькихъ мгновеній онъ призывалъ всѣ силы свого ума и воображенія, чтобы быстро рѣшить неожиданно явившійся ему въ голову вопросъ.
— Мистеръ кого-нибудь ищетъ здѣсь?—раздался вдругъ позади его хриплый и неясный голосъ человѣка, во рту котораго должна была находиться трубка.
Говоровъ оглянулся. Передъ нимъ, заложивъ руки назадъ, стоялъ морякъ съ мрачной физіономіей пирата или контрабандиста.
Поборовъ въ себѣ смущеніе., вызванное неожиданной встрѣчей, Говоровъ нерѣшительно сказалъ
— Мнѣ бы хотѣлось поговорить съ владѣльцемъ какойнибудь изъ этихъ шхунъ. Не можете ли вы мнѣ помочь въ этомъ дѣлѣ?
Не вынимая трубки изо рта, морякъ кивнулъ ему головой и, усмѣхнувшись, спокойно отвѣтилъ:
— Въ настоящее время здѣсь на берегу я вижу только одного владѣльца шхуны. Его зовутъ Вильямъ Хайръ. и онъ передъ вами.
Говоровъ поклонился и, въ свою очередь, тоже представился.
— Ховардъ.
— Въ такомъ случаѣ,—спокойно продолжалъ морякъ,— не угодно ли будетъ мистеру Ховарду сообщить мнѣ, зачѣмъ я емѵ понадобился.
Съ рѣшимостью человѣка, который готовъ на все и который не хочетъ терять времени, Говоровъ твердо произнесъ: — Не можете ли вы меня перевезти въ Бергенъ? — Куда?
— Въ Бергенъ, въ Норвегію.
Хайръ вскинулъ на него свои маленькіе острые глаза и громко усмѣхнулся:
— Пусть мою голову посадятъ на конецъ бугшприта,— заявилъ онъ,—если это возможно. Х-ха! Во всемъ Соединенномъ Королевствѣ нѣтъ, кажется, теперь ни одного человѣка, который бы не зналъ, что германцы повсюду разбросали мины, а тамъ, гдѣ не торчатъ мины, тамъ торчатъ сами германцы!
— Мнѣ это тоже извѣстно,—дѣловито возразилъ Говоровъ. — Иначе я бы къ вамъ не обращался, а просто сѣлъ бы на пароходъ.
Хайръ вынулъ изо рта свою темную изгрызанную трубку, сплюнулъ и сказалъ:
— Я, конечно, не имѣю права высказывать своего мнѣнія о васъ, но ваша рѣшительность мнѣ нравится. Чортъ возьми! Очень ужъ вамъ, дожно быть, надо попасть въ Бергенъ, если вы рѣшаетесь на такое путешествіе.
— Да, мнѣ это необходимо,—озабоченно замѣтилъ Говоровъ,—Я самъ прекрасно понимаю, что мы можемъ напороться на пловучую мину, и тогда я, вмѣстѣ съ вашей шхуной, взлечу на-верхъ.
— Откусите себѣ языкъ, мистеръ,—недовольно прервалъ его Хайръ.—Моя «Бѣлая Медвѣдица» хочетъ просуществовать еще, по крайней мѣрѣ, лѣтъ пятнадцать, и я долженъ доставить ей это маленькое удовольствіе.
— Рѣчь идетъ не объ этомъ,—не безъ раздраженія ска