Послѣ сраженія подъ Варшавой.
Потомъ прощупалъ рукой случайно открытую проволочку и на минуту забылся.
Собственно говоря, ничего не было особеннаго: черезъ всю ширину траншеи отъ стѣнки до стѣнки шла проволока, выходила изъ мерзлой земли въ одномъ мѣстѣ и пропадала въ землю опять въ другомъ. Но для того, кому вѣдомо было, что такое эта простая «дротина» въ военное время, это не важное на первый взглядъ открытіе казалось полнымъ совершенно особеннаго содержанія.
— Вотъ я сижу сейчасъ,—подумалъ капитанъ,—и гляжу на эту сѣрую тонкую нить, а по ней, въ вершинѣ отъ моихъ ногъ струится невидимый токъ отъ какой-то невѣдомой точки,
лежащей въ тылу у меня, къ другой тоже невѣдомой, укрывшейся гдѣ-то впереди—тамъ, откуда посылаютъ на насъ свинецъ и осколки; и, Богъ знаетъ, что несетъ этотъ токъ? Можетъ быть, онъ несетъ тѣ самыя свѣдѣнія, которыя сегодня же днемъ послужатъ причиной моей гибели?
Стало жутко и непріятно смотрѣть на эту «дротину», и что-то въ родѣ мистическаго холодка тронуло душу.
Въ слѣдующую минуту капитанъ думалъ уже о другомъ, и лицо его вновь улыбалось.
Теперь уже было пріятно сознавать, что между двумя этими невѣдомыми точками, волею судьбы, поставленъ онъ, капитанъ русской арміи, и—стоитъ ему шевельнуть сейчасъ
Привалъ австрійскихъ и нѣмецкихъ плѣнныхъ, взятыхъ въ бояхъ подъ Варшавой.