Въ главной квартирѣ Вильгельма.
Разсказъ.
I.
Главная квартира императора Вильгельма перенесена въ Кобленцъ,—древній городъ, лежащій на сліяніи рѣки Мозель съ Рейномъ.
Кайзеръ перебрался сюда изъ Люксембурга, гдѣ онъ чувствовалъ себя все-таки среди непріязненнаго къ нему народонаселенія и. несмотря на преданныхъ ему уланъ, сплошной цѣпью окружавшихъ жилище императора, на непрекращающійся литься всю ночь свѣтъ электрическихъ прожекторовъ, на десятокъ аэроплановъ, готовыхъ ринуться каждую минуту на защиту своего повелителя въ случаѣ внезапнаго нападенія, Вильгельмъ чувствовалъ себя не въ безопасности.
Вотъ почему онъ перебрался въ старинный Кобленцъ, подъ защиту своихъ нѣмецкихъ подданныхъ, и могъ спать спокойно, обдумывая свои дальнѣйшіе шаги противъ враговъ.
Солнечный день заливалъ старинный городокъ, когда императоръ въ походномъ короткомъ пальто стоялъ на баллюстрадѣ стариннаго дворца, построеннаго еще въ концѣ XVIII столѣтія. Съ нимъ находились нѣкоторыя лица изъ его многочисленной свиты. Тутъ былъ старый генералъ адъютантъ фонъ Плессенъ, участвовавшій еще въ кампаніи 66-го, 70-го и 71-го годовъ. Тутъ же находился генералъ-лейтенантъ фонъ Хелліусъ и еще нѣсколько приближенныхъ императора, между прочимъ, его любимецъ, Балинъ, директоръ Гамбургскоамериканскаго общества.
Взоръ кайзера нетерпѣливо слѣдилъ за раскинувшейся внизу панорамой оживленнаго нѣмецкаго города, глаза суживались, когда Вильгельмъ присматривался къ чему-нибудь, но это наблюденіе не мѣшало ему внимательно слушать докладъ Балина.
— Мы разорены, ваше величество, окончательно разорены!—печально говорилъ пароходный директоръ,—почти всѣ наши пароходы находятся сейчасъ въ Нью-Іоркѣ, они не могутъ выйти изъ гавани, чтобы не попасться въ руки англійскимъ или французскимъ кораблямъ, а что еще хуже,—встрѣтиться съ ихъ быстроходными крейсерами.
Непріятная гримаса скользнула по лицу нѣмецкаго владыки, но сейчасъ же исчезла. Вильгельмъ постарался придать добродушный видъ своей изборожденной морщинами физіо
номіи и, милостиво опустивъ руку на плечо плотнаго Балина, шутливо промолвилъ:
— Мой милый Балинъ, наши враги, французы, говорятъ: «На войнѣ, какъ на войнѣ»... И ихъ поговорка справедлива. Что жъ дѣлать? Придется ждать, но зато не забудь, мой другъ, какія выгоды получимъ мы послѣ этой войны!... Всѣ океаны будутъ принадлежать намъ!.. Наша морская торговля увеличится до небывалыхъ размѣровъ, а флотъ, какъ коммерческій, такъ, разумѣется, и военный, будетъ первымъ въ мірѣ!
— Я радуюсь этому, ваше величество, и увѣренъ, что ваши предначертанія приведутъ войну къ такому для насъ блестящему окончанію, но теперь... намъ приходится переносить громадные убытки. Весь экипажъ съ нашихъ пароходовъ находится безъ дѣла въ американскихъ портахъ, ему надо платить жалованье, угля мы не можемъ получать тамъ, къ тому же лишены заработка...
— Успокойся, милый Балинъ, уплату твоимъ матросамъ я беру на себя, а что касается угля, такъ, повѣрь, американцы не такіе дураки, чтобы не блюсти собственныхъ интересовъ и отказываться отъ денегъ.
Императоръ дѣланно улыбнулся и, отойдя немного отъ пароходнаго директора, указалъ фонъ Хелліусу на оживленную улицу внизу.
— Мой милый генералъ, посмотрите, какъ оживлены наши подданные!.. Они увѣрены въ нѣмецкой побѣдѣ и спокойно продолжаютъ свой мирный трудъ, окрыленные надеждой на свѣтлую будущность Германіи!..
II.
За завтракомъ императора было очень весело. Онъ получилъ извѣстіе объ отступленіи русскихъ изъ Восточной Пруссіи и, бесѣдуя со своими генералами и приближенными, нѣсколько разъ повторялъ:
— Я увѣренъ, что они теперь поймутъ, что значитъ вторгаться въ наши владѣнія, ихъ тамъ отлично, навѣрно, встрѣтили. О, немало капкановъ, всевозможныхъ ловушекъ я для нихъ приготовилъ!.. Каждый шагъ ихъ извѣстенъ намъ, недаромъ устроена такая масса телефоновъ, сигнализація наша безупречна, а мои добрые пруссаки на высотѣ своего патріотизма!
Мелкій ироническій смѣшокъ императора прозвучалъ
побѣдно.
У переправы.Снимокъ наш. корр. А. Влад.
Разсказъ.
I.
Главная квартира императора Вильгельма перенесена въ Кобленцъ,—древній городъ, лежащій на сліяніи рѣки Мозель съ Рейномъ.
Кайзеръ перебрался сюда изъ Люксембурга, гдѣ онъ чувствовалъ себя все-таки среди непріязненнаго къ нему народонаселенія и. несмотря на преданныхъ ему уланъ, сплошной цѣпью окружавшихъ жилище императора, на непрекращающійся литься всю ночь свѣтъ электрическихъ прожекторовъ, на десятокъ аэроплановъ, готовыхъ ринуться каждую минуту на защиту своего повелителя въ случаѣ внезапнаго нападенія, Вильгельмъ чувствовалъ себя не въ безопасности.
Вотъ почему онъ перебрался въ старинный Кобленцъ, подъ защиту своихъ нѣмецкихъ подданныхъ, и могъ спать спокойно, обдумывая свои дальнѣйшіе шаги противъ враговъ.
Солнечный день заливалъ старинный городокъ, когда императоръ въ походномъ короткомъ пальто стоялъ на баллюстрадѣ стариннаго дворца, построеннаго еще въ концѣ XVIII столѣтія. Съ нимъ находились нѣкоторыя лица изъ его многочисленной свиты. Тутъ былъ старый генералъ адъютантъ фонъ Плессенъ, участвовавшій еще въ кампаніи 66-го, 70-го и 71-го годовъ. Тутъ же находился генералъ-лейтенантъ фонъ Хелліусъ и еще нѣсколько приближенныхъ императора, между прочимъ, его любимецъ, Балинъ, директоръ Гамбургскоамериканскаго общества.
Взоръ кайзера нетерпѣливо слѣдилъ за раскинувшейся внизу панорамой оживленнаго нѣмецкаго города, глаза суживались, когда Вильгельмъ присматривался къ чему-нибудь, но это наблюденіе не мѣшало ему внимательно слушать докладъ Балина.
— Мы разорены, ваше величество, окончательно разорены!—печально говорилъ пароходный директоръ,—почти всѣ наши пароходы находятся сейчасъ въ Нью-Іоркѣ, они не могутъ выйти изъ гавани, чтобы не попасться въ руки англійскимъ или французскимъ кораблямъ, а что еще хуже,—встрѣтиться съ ихъ быстроходными крейсерами.
Непріятная гримаса скользнула по лицу нѣмецкаго владыки, но сейчасъ же исчезла. Вильгельмъ постарался придать добродушный видъ своей изборожденной морщинами физіо
номіи и, милостиво опустивъ руку на плечо плотнаго Балина, шутливо промолвилъ:
— Мой милый Балинъ, наши враги, французы, говорятъ: «На войнѣ, какъ на войнѣ»... И ихъ поговорка справедлива. Что жъ дѣлать? Придется ждать, но зато не забудь, мой другъ, какія выгоды получимъ мы послѣ этой войны!... Всѣ океаны будутъ принадлежать намъ!.. Наша морская торговля увеличится до небывалыхъ размѣровъ, а флотъ, какъ коммерческій, такъ, разумѣется, и военный, будетъ первымъ въ мірѣ!
— Я радуюсь этому, ваше величество, и увѣренъ, что ваши предначертанія приведутъ войну къ такому для насъ блестящему окончанію, но теперь... намъ приходится переносить громадные убытки. Весь экипажъ съ нашихъ пароходовъ находится безъ дѣла въ американскихъ портахъ, ему надо платить жалованье, угля мы не можемъ получать тамъ, къ тому же лишены заработка...
— Успокойся, милый Балинъ, уплату твоимъ матросамъ я беру на себя, а что касается угля, такъ, повѣрь, американцы не такіе дураки, чтобы не блюсти собственныхъ интересовъ и отказываться отъ денегъ.
Императоръ дѣланно улыбнулся и, отойдя немного отъ пароходнаго директора, указалъ фонъ Хелліусу на оживленную улицу внизу.
— Мой милый генералъ, посмотрите, какъ оживлены наши подданные!.. Они увѣрены въ нѣмецкой побѣдѣ и спокойно продолжаютъ свой мирный трудъ, окрыленные надеждой на свѣтлую будущность Германіи!..
II.
За завтракомъ императора было очень весело. Онъ получилъ извѣстіе объ отступленіи русскихъ изъ Восточной Пруссіи и, бесѣдуя со своими генералами и приближенными, нѣсколько разъ повторялъ:
— Я увѣренъ, что они теперь поймутъ, что значитъ вторгаться въ наши владѣнія, ихъ тамъ отлично, навѣрно, встрѣтили. О, немало капкановъ, всевозможныхъ ловушекъ я для нихъ приготовилъ!.. Каждый шагъ ихъ извѣстенъ намъ, недаромъ устроена такая масса телефоновъ, сигнализація наша безупречна, а мои добрые пруссаки на высотѣ своего патріотизма!
Мелкій ироническій смѣшокъ императора прозвучалъ
побѣдно.
У переправы.Снимокъ наш. корр. А. Влад.