СОЛНЦЕ РОССІИ.
ТАМЪ, ГДѢ УМИРАЮТЪ НАШИ БРАТЬЯ.
(Набросокъ для «Солнца Россіи» профессора Н. С. Самокиша).
Подобно евангельскому Симеону я могу теперь сказать съ спокойной совѣстью- «Нынѣ отпущаеши раба твоего». Мнѣ выпало на долю жить во время величайшей въ исторіи міра войны; величайшей и по числу захваченныхъ ею народовъ, и по жестокости своей, и по кровопролитности. И мнѣ живописцу, спеціалисту по изображенію войны довелось увидѣть воочію грандіознѣйшія картины боя, разрушенные непріятелемъ деревни и храмы, безпрестанные подвиги отваги и титаническаго мужества русскихъ солдатъ, которые не снились такимъ мастерамъ баталической живописи, какъ Мейсонье и Невиль.
***
Я проводилъ истекшее лѣто у друзей на югѣ Россіи, гдѣ зарисовывалъ и писалъ этюды лошадей и табуновъ ихъ.
Первой мыслію моей, какъ только дошла до насъ вѣсть о начавшейся войнѣ, было рѣшеніе какъ можно скорѣе пробраться въ дѣйствующую армію, въ окопы, туда, гдѣ умираютъ наши братья.—Какъ человѣкъ, посвятившій всю жизнь свою запечатлѣнію на холстѣ всѣхъ трагическихъ переживаній военнаго быта, я побывалъ на театрахъ многихъ войнъ. Десять лѣтъ тому назадъ я былъ съ русской арміей на Дальнемъ Востокѣ и вынесъ и вывезъ много цѣннаго матеріала изъ эпопеи русско-японской войны. Естественно потому мое особенно интенсивное стремленіе на нашъ фронтъ славяно-нѣмец<ой, въ широкомъ смыслѣ этого слова, племенной схватки, ибо мнѣ совершенно ясна, какъ главная причина настоящей войны, жажда воинствующаго германизма раздавить ненавистное ему славянство. Мнѣ удалось выбраться въ путь, когда почти войска уже вступили въ Галицію, и я прибылъ въ пограничный пунктъ Броды, когда русскіе уже нѣсколько дней владѣли Львовомъ.
Въ Бродахъ меня постигло разочарованье. Мнѣ категорически было отказано въ пропускѣ въ Австрію, и мои страстныя убѣжденія и доводы о необходимости для меня увидѣть вблизи величайшую русскую войну за самобытность не привели ни къ чему.
Обезкураженный, я возвращался къ границѣ, рѣшивъ остановиться гдѣнибудь по дорогѣ и, списавшись съ Петроградомъ, получить нужныя «вѣрительныя» грамоты.
****
Для остановки я избралъ Варшаву, какъ пунктъ наиболѣе близкій и къ мѣсту моего тогдашняго пребыванія, и къ мѣсту военныхъ дѣйствій.
Случайный выборъ сыгралъ большую роль въ дальнѣйшемъ, въ смыслѣ удачи задуманнаго мною путешествія на мѣсто боя и борьбы.
Пока я по пріѣздѣ въ Варшаву, занимался перепиской съ столичными и академическими моими друзьями въ направленіи полученія разрѣшенія для проѣзда—германскія войска двигались по Царству Польскому и вскорѣ наступили знаменательные дни нашихъ боевъ съ ними подъ Варшавой, которыхъ мнѣ и довелось быть очевидцемъ.
****
Вскорѣ послѣ пріѣзда моего въ Польшу, мнѣ пришлось
познакомиться съ первымъ доказательствомъ близости непріятеля. Я былъ въ одномъ магазинѣ на Новомъ Свѣтѣ, какъ вдругъ раздавшійся не вдалекѣ оглушительный взрывъ заста
вилъ всѣхъ выбѣжать на улицу. Оказалось, что на одной изъ боковыхъ улицъ, кажется Гонскей, упала, брошенная пролетавшимъ надъ красавицей Варшавой цеппелиномъ, бомба и, разорвавшись, исковеркала людей, мостовую, сосѣдніе дома. Это былъ, какъ потомъ мнѣ говорили, самый несчастный для города случай; паденія бомбы. А виновникъ этого несчастья
двигался медленно на огромной высотѣ, недосягаемый для русскихъ снарядовъ, такой на видъ небольшой, желтоватогрязный, отвратительный.
Варшава была полна военными и лицами, имѣвшими отношеніе къ войнѣ, какъ это всегда бываетъ въ крупныхъ центрахъ тыла большой арміи. Мѣстные жители передавали пріѣзжимъ изъ внутреннихъ губерній всѣ новости и впечатлѣнія. получаемыя съ запада. Чувствовалась нервность выбитаго
Профессоръ батальной живописи Н. С. Самокишъ.
ТАМЪ, ГДѢ УМИРАЮТЪ НАШИ БРАТЬЯ.
(Набросокъ для «Солнца Россіи» профессора Н. С. Самокиша).
Подобно евангельскому Симеону я могу теперь сказать съ спокойной совѣстью- «Нынѣ отпущаеши раба твоего». Мнѣ выпало на долю жить во время величайшей въ исторіи міра войны; величайшей и по числу захваченныхъ ею народовъ, и по жестокости своей, и по кровопролитности. И мнѣ живописцу, спеціалисту по изображенію войны довелось увидѣть воочію грандіознѣйшія картины боя, разрушенные непріятелемъ деревни и храмы, безпрестанные подвиги отваги и титаническаго мужества русскихъ солдатъ, которые не снились такимъ мастерамъ баталической живописи, какъ Мейсонье и Невиль.
***
Я проводилъ истекшее лѣто у друзей на югѣ Россіи, гдѣ зарисовывалъ и писалъ этюды лошадей и табуновъ ихъ.
Первой мыслію моей, какъ только дошла до насъ вѣсть о начавшейся войнѣ, было рѣшеніе какъ можно скорѣе пробраться въ дѣйствующую армію, въ окопы, туда, гдѣ умираютъ наши братья.—Какъ человѣкъ, посвятившій всю жизнь свою запечатлѣнію на холстѣ всѣхъ трагическихъ переживаній военнаго быта, я побывалъ на театрахъ многихъ войнъ. Десять лѣтъ тому назадъ я былъ съ русской арміей на Дальнемъ Востокѣ и вынесъ и вывезъ много цѣннаго матеріала изъ эпопеи русско-японской войны. Естественно потому мое особенно интенсивное стремленіе на нашъ фронтъ славяно-нѣмец<ой, въ широкомъ смыслѣ этого слова, племенной схватки, ибо мнѣ совершенно ясна, какъ главная причина настоящей войны, жажда воинствующаго германизма раздавить ненавистное ему славянство. Мнѣ удалось выбраться въ путь, когда почти войска уже вступили въ Галицію, и я прибылъ въ пограничный пунктъ Броды, когда русскіе уже нѣсколько дней владѣли Львовомъ.
Въ Бродахъ меня постигло разочарованье. Мнѣ категорически было отказано въ пропускѣ въ Австрію, и мои страстныя убѣжденія и доводы о необходимости для меня увидѣть вблизи величайшую русскую войну за самобытность не привели ни къ чему.
Обезкураженный, я возвращался къ границѣ, рѣшивъ остановиться гдѣнибудь по дорогѣ и, списавшись съ Петроградомъ, получить нужныя «вѣрительныя» грамоты.
****
Для остановки я избралъ Варшаву, какъ пунктъ наиболѣе близкій и къ мѣсту моего тогдашняго пребыванія, и къ мѣсту военныхъ дѣйствій.
Случайный выборъ сыгралъ большую роль въ дальнѣйшемъ, въ смыслѣ удачи задуманнаго мною путешествія на мѣсто боя и борьбы.
Пока я по пріѣздѣ въ Варшаву, занимался перепиской съ столичными и академическими моими друзьями въ направленіи полученія разрѣшенія для проѣзда—германскія войска двигались по Царству Польскому и вскорѣ наступили знаменательные дни нашихъ боевъ съ ними подъ Варшавой, которыхъ мнѣ и довелось быть очевидцемъ.
****
Вскорѣ послѣ пріѣзда моего въ Польшу, мнѣ пришлось
познакомиться съ первымъ доказательствомъ близости непріятеля. Я былъ въ одномъ магазинѣ на Новомъ Свѣтѣ, какъ вдругъ раздавшійся не вдалекѣ оглушительный взрывъ заста
вилъ всѣхъ выбѣжать на улицу. Оказалось, что на одной изъ боковыхъ улицъ, кажется Гонскей, упала, брошенная пролетавшимъ надъ красавицей Варшавой цеппелиномъ, бомба и, разорвавшись, исковеркала людей, мостовую, сосѣдніе дома. Это былъ, какъ потомъ мнѣ говорили, самый несчастный для города случай; паденія бомбы. А виновникъ этого несчастья
двигался медленно на огромной высотѣ, недосягаемый для русскихъ снарядовъ, такой на видъ небольшой, желтоватогрязный, отвратительный.
Варшава была полна военными и лицами, имѣвшими отношеніе къ войнѣ, какъ это всегда бываетъ въ крупныхъ центрахъ тыла большой арміи. Мѣстные жители передавали пріѣзжимъ изъ внутреннихъ губерній всѣ новости и впечатлѣнія. получаемыя съ запада. Чувствовалась нервность выбитаго
Профессоръ батальной живописи Н. С. Самокишъ.