Городъ Турокъ (Галиція). Обозъ переходитъ въ бродъ рѣченку.
Снимокъ нашего корресп. Г. Люблинскаго.
я васъ зову на воздухъ. Пойдемъ, посмотримъ, что дѣлается на улицахъ.
— Не уходи, Стась, тебя убьютъ...—шепчетъ истерически сестра.
— Никто не знаетъ, гдѣ упадетъ бомба,—возражаю я и опять обращаюсь къ пану Свѣнцховскому.—Пойдемъ и посмотримъ, что дѣлается на улицахъ.
Онъ внезапно поднялся и громко сказалъ: — Пойдемъ!
— Не ходите...—чуть слышно пробормотала мать. Она едва замѣтно завозилась на кровати, протестуя своими движеніями.
— Пойдемъ!-—еще громче повторилъ панъ Свѣнцховскій и рѣшительно двинулся къ дверямъ.
Я набросилъ на себя пальто и пошелъ за нимъ.
— Стась, Стась...—прошептала сестра.—Ты еще мальчикъ... Не ходи!
Мы на улицѣ. Она пустынна. Я оглядываю дома,-—всюду окна закрыты ставнями. Впереди перебѣжалъ дорогу какойто человѣкъ,—потомъ изъ однихъ воротъ выскочила женщина и застыла среди улицы. Вотъ она подняла къ небу руки и, вскрикнувъ дикимъ голосомъ, побѣжала дальше, какъ шальная.
— Отчего всѣ дома на мѣстѣ?—спрашиваю я у пана Свѣнцховскаго,—Неужели ни одно ядро не попало?
Онъ бормочетъ что-то мнѣ въ отвѣтъ, но вдругъ надъ нашими головами раздается вой тысячи безумныхъ звѣрей,— отъ ужаса мы замираемъ на мѣстѣ... Страшный грохотъ потрясаетъ землю... Потомъ отчаянные крики донеслись до нашихъ ушей... Будто адъ насталъ на землѣ...
— Ядро попало въ домъ!..—кричу я, впиваясь глазами въ окостенѣвшаго Свѣнцховскаго.
— Ха-ха-ха-ха!..—отвѣчаетъ онъ мнѣ смѣхомъ, который мнѣ кажется хуже всякаго ядра.
Но внезапно въ моей душѣ что-то происходитъ, и меня потянуло туда, гдѣ упалъ снарядъ. Я поворачиваю за уголъ улицы, панъ Свѣнцховскій плетется за мной. Потомъ я увидѣлъ нѣмецкія каски... Я не видалъ нѣмецкихъ солдатъ,— а только эти черныя сверкающія каски...
Я мигомъ повернулъ обратно, панъ Свѣнцховскій за мной,-—мы помчались къ своему дому... Вдругъ панъ остановился,—что-то упало у него изъ подъ-мышки, онъ нагнулся къ землѣ и поднялъ...
— Сказки Андерсена!—закричалъ я и помчался дальше. Панъ Свѣнцховскій едва поспѣвалъ за мной. Вотъ нашъ домъ. Влетаемъ въ калитку,—черезъ мигъ мы уже въ комнатѣ. Мнѣ вдругъ почему-то становится весело, и я говорю, обращаясь къ сестрѣ:
— Панъ Свѣнцховскій сейчасъ потерялъ свои сказки,— я чуть не умеръ со смѣху.
— А что тамъ?—спрашиваетъ глухо сестра.
Я вспоминаю про видѣнныя каски, и мнѣ вдругъ кажется, что ихъ вовсе и не было, а только такъ показалось.
— Ничего,—отвѣчаю я.—Одна бомба разорвалась, но никого не убила.
— Откуда ты знаешь? Я тутъ слышала крики... Я чуть сама не умерла... Толя проснулся и заплакалъ... И онъ тоже чувствуетъ...
— Но онъ же спитъ теперь.
— Ахъ, онъ, кажется, испугался... Я съ ума схожу... Ты не уходи больше, Стась... Я-не выдержу...
— Будемъ читать Андерсена...—простоналъ панъ Свѣнцховскій и раскрылъ книгу.
— Читайте, ну, читайте...—сказала Марія, садясь около него.
— Да, да, читайте...—чуть слышно прошептала мать.. Она все лежала на кровати.
— Въ нѣкоторомъ царствѣ, въ нѣкоторомъ государствѣ...— началъ панъ Свѣнцховскій глухимъ, прерывающимся голосомъ,—жилъ-былъ король, котораго любили всѣ подданные...
— Тррра-та-та-тамъ!..—затарахтѣло за нашими окнами, и весь домъ нашъ затрепеталъ, точно тоже охваченный непреодолимымъ страхомъ.
— Господи Іисусе Христе...-—прошептала мать и осѣнила себя крестнымъ знаменіемъ.
Панъ Свѣнцховскій остановился и оглядѣлся вокругъ себя.
— Читайте, читайте...—простонала Марія.