ЛУКОМОРЬЕ
№ 3.
17 января 1915 г.
Высокая защита.
Уже третій день гдѣ-то за пригоркомъ, за монастырской рощей тяжело вздыхаютъ пушки и неустанно жужжатъ пулеметы, кажется, крупный градъ барабанитъ по крышѣ, и не выдержитъ темный куполъ, и обломится.
Звуки близкаго боя сливаются съ тяжелыми ударами монастырскаго колокола, стараго колокола звонкой мѣди. И голосъ его столько времени безраздѣльно царившій въ уединеной долинѣ, теперь заглушается голосомъ смерти.
Три дня непрерывно служатъ молебенъ въ монастырской церкви. Три дня споритъ колоколъ съ враждебными звуками. Монашенки не ложатся спать, не ѣдятъ. Блѣдныя, истомленныя, въ длинныхъ черныхъ одеждахъ, со свѣчами въ рукахъ, въ молитвенномъ экстазѣ простираютъ онѣ руки къ алтарю. Полные слезъ, глаза обращены къ знакомымъ ликамъ святыхъ угодниковъ. Совсѣмъ близко съ бѣлой лиліей въ рукѣ съ крылами за спиной ангелъ возвѣщаетъ благую вѣсть Маріи-дѣвѣ. Строгій скорбный взглядъ синихъ глазъ святого Николая, поднятая къ благословенію рука. А вотъ они четверо: со львомъ, ягненкомъ, орломъ и книгой, благіе и милостивые, помощь съ высотъ своихъ неужто жъ не пошлютъ?
И кроткая Матерь Божія съ младенцемъ на рукахъ развѣ не умолитъ Вседержителя? Или за грѣхи то заслуженная кара, и безъ ропота надо принять ее?—И не ропщутъ монашенки. Только день ото дня блѣднѣютъ ихъ лица, скорбью наливаются глаза. Молитвъ не слышно, и кажется, что не пушки грохочутъ вдали, а колоколъ, старый звонкій колоколъ разсердился на людей и посылаетъ имъ смерть и разрушеніе.
Но вотъ распахнулась наружная дверь, и вмѣстѣ со струей холоднаго воздуха и отчетливаго грохота орудій, доносятся человѣческіе голоса.
Игуменья прерываетъ молитву. Два человѣка съ бѣлыми съ краснымъ крестомъ повязками на рукахъ выше локтя объясняютъ дѣловито и взволнованно.
— Надо помѣстить къ вамъ раненыхъ. У васъ останется докторъ и сестры милосердія. Монашенки должны будутъ помогать.
Игуменья набожно прижимаетъ сложенные пальцы къ груди.
— Мы исполнимъ волю Господа. Но монастырь не безопасенъ,—говоритъ она тихо.
— Нѣтъ, успокойтесь, матушка, наши одолѣютъ. Помогите перенести раненыхъ .
Три монашки выходятъ изъ толпы. Матушка вызываетъ еще нѣсколько и онѣ уходятъ за санитарами. Носилокъ не хватаетъ. Раненыхъ переносятъ прямо на рукахъ. Сперва ихъ укладываютъ въ кельяхъ на чистыхъ дѣвичьихъ постеляхъ, потомъ спѣшно бѣгутъ въ сарай за соломой. На дворѣ грохотъ такъ силенъ, что надо кричать, громко кричать слова, чтобы быть услышаннымъ. Солому раскладываютъ, прямо на полу въ мастерской, наскоро убирая станки, пяльцы, катушки съ золотомъ и шелковые мотки. Наконецъ, нѣсколькихъ человѣкъ помѣстили въ самой монастырской церкви.
Сестра Аглая вмѣстѣ съ другими усердно помогала санитарамъ и милосерднымъ сестрамъ. Она устала и отъ безсонныхъ ночей, и отъ непрерывнаго гула, и отъ страха и смятенія душевнаго. Тонкая и блѣдная, она, кажется, очень молоденькой, но лобъ изборожденъ морщинами и горькая складка портитъ ровную линію губъ.
Она несетъ растворъ борной кислоты и помогаетъ сестрѣ милосердія Екатеринѣ Степановнѣ, промывать раны, накладывать перевязки. Она нѣжно наклоняется къ больному, бережно подымаетъ прострѣленную руку, снимаетъ наскоро наложенную,
№ 3.
17 января 1915 г.
Высокая защита.
Уже третій день гдѣ-то за пригоркомъ, за монастырской рощей тяжело вздыхаютъ пушки и неустанно жужжатъ пулеметы, кажется, крупный градъ барабанитъ по крышѣ, и не выдержитъ темный куполъ, и обломится.
Звуки близкаго боя сливаются съ тяжелыми ударами монастырскаго колокола, стараго колокола звонкой мѣди. И голосъ его столько времени безраздѣльно царившій въ уединеной долинѣ, теперь заглушается голосомъ смерти.
Три дня непрерывно служатъ молебенъ въ монастырской церкви. Три дня споритъ колоколъ съ враждебными звуками. Монашенки не ложатся спать, не ѣдятъ. Блѣдныя, истомленныя, въ длинныхъ черныхъ одеждахъ, со свѣчами въ рукахъ, въ молитвенномъ экстазѣ простираютъ онѣ руки къ алтарю. Полные слезъ, глаза обращены къ знакомымъ ликамъ святыхъ угодниковъ. Совсѣмъ близко съ бѣлой лиліей въ рукѣ съ крылами за спиной ангелъ возвѣщаетъ благую вѣсть Маріи-дѣвѣ. Строгій скорбный взглядъ синихъ глазъ святого Николая, поднятая къ благословенію рука. А вотъ они четверо: со львомъ, ягненкомъ, орломъ и книгой, благіе и милостивые, помощь съ высотъ своихъ неужто жъ не пошлютъ?
И кроткая Матерь Божія съ младенцемъ на рукахъ развѣ не умолитъ Вседержителя? Или за грѣхи то заслуженная кара, и безъ ропота надо принять ее?—И не ропщутъ монашенки. Только день ото дня блѣднѣютъ ихъ лица, скорбью наливаются глаза. Молитвъ не слышно, и кажется, что не пушки грохочутъ вдали, а колоколъ, старый звонкій колоколъ разсердился на людей и посылаетъ имъ смерть и разрушеніе.
Но вотъ распахнулась наружная дверь, и вмѣстѣ со струей холоднаго воздуха и отчетливаго грохота орудій, доносятся человѣческіе голоса.
Игуменья прерываетъ молитву. Два человѣка съ бѣлыми съ краснымъ крестомъ повязками на рукахъ выше локтя объясняютъ дѣловито и взволнованно.
— Надо помѣстить къ вамъ раненыхъ. У васъ останется докторъ и сестры милосердія. Монашенки должны будутъ помогать.
Игуменья набожно прижимаетъ сложенные пальцы къ груди.
— Мы исполнимъ волю Господа. Но монастырь не безопасенъ,—говоритъ она тихо.
— Нѣтъ, успокойтесь, матушка, наши одолѣютъ. Помогите перенести раненыхъ .
Три монашки выходятъ изъ толпы. Матушка вызываетъ еще нѣсколько и онѣ уходятъ за санитарами. Носилокъ не хватаетъ. Раненыхъ переносятъ прямо на рукахъ. Сперва ихъ укладываютъ въ кельяхъ на чистыхъ дѣвичьихъ постеляхъ, потомъ спѣшно бѣгутъ въ сарай за соломой. На дворѣ грохотъ такъ силенъ, что надо кричать, громко кричать слова, чтобы быть услышаннымъ. Солому раскладываютъ, прямо на полу въ мастерской, наскоро убирая станки, пяльцы, катушки съ золотомъ и шелковые мотки. Наконецъ, нѣсколькихъ человѣкъ помѣстили въ самой монастырской церкви.
Сестра Аглая вмѣстѣ съ другими усердно помогала санитарамъ и милосерднымъ сестрамъ. Она устала и отъ безсонныхъ ночей, и отъ непрерывнаго гула, и отъ страха и смятенія душевнаго. Тонкая и блѣдная, она, кажется, очень молоденькой, но лобъ изборожденъ морщинами и горькая складка портитъ ровную линію губъ.
Она несетъ растворъ борной кислоты и помогаетъ сестрѣ милосердія Екатеринѣ Степановнѣ, промывать раны, накладывать перевязки. Она нѣжно наклоняется къ больному, бережно подымаетъ прострѣленную руку, снимаетъ наскоро наложенную,