Если г. Щуровскому хотѣлось заставить бѣдную артистку непремѣнно декламировать (почему не прочесть что нибудь, почему не спѣть: у г-жи Мещерской небольшой, но хорошенькій голосъ); лучше было остановиться — ну, хоть на одной изъ басень дѣдушки-Крылова въ аккомпанировкѣ А. Рубинштейна, и ужь во всякомъ случаѣ — отнести декламацію къ началу втораго отдѣленія...
Въ противуположномъ эстрадѣ концѣ залы, изъ чтенія г-жи Гламы-Мещерской не было слышно, какъ есть, ни слова.
— Мама! обращается къ пожилой дамѣ мальчуганъ въ плисовыхъ штанахъ и курткѣ: зачѣмъ же онъ ей мѣшаетъ?...
Рѣчь шла о г. Щуровскомъ. И въ словахъ ребенка была правда: въ такой громадной залѣ, какъ зала нашего Благороднаго Собранія, положительно недопустимы подобныя „чтенія”... Музыкальные „знаки препинанія”, разставляемые рукою г. Щуровскаго, вызывали невольную улыбку на лицахъ слушателей А между тѣмъ, ве
щичка, говорятъ, не безъ удовольствія слушается въ небольшой залѣ.
Пріемъ всѣмъ участвовавшимъ къ концертѣ публика сдѣлала восторженный. „Повторяли” по два, по три, — даже по четыре раза. Особенно трескучій пріемъ выпалъ на долю г. Писарева и г-жи Кочетовой.
Сборъ былъ, кажется, хорошій.
Въ Маломъ театрѣ — двѣ новости: „Богданъ Хмельницкій” г. Маклакова и „Арахнея” г. Вильде. Отзывы о первомъ, появившіеся въ московскихъ газетахъ, на нашъ взглядъ, несовсѣмъ-то справедливы: драма г. Маклакова — суха, какъ сухарь, да; но что бы она была такъ плоха, что даже не удовлетворяла бы „вкусъ (? ) воскресной публики”, — этого сказать отнюдь нельзя.
Обстановка и постановка — роскошныя Еще бы! Пьеса готовилась на бенефисъ режиссера группы, г. Черневскаго!...
Вызывали г-жъ Ильинскую, Ермолову и г. Вильде. Не вызвали ни разу, почему-то, г. Правдива, превосходнаго патера Черневича. Не вызвали и г. Черневскаго Почему? — пьеса слажена роскошно... Вызываютъ же г. Лентовскаго за ловко сложенныя оперетки? Ну, люди къ здѣшней сторонѣ!
Комедія Пальерона „Le monde ou l’on s’ennuie” („Царство скуки”) имѣла громадный успѣхъ на сценѣ петербургскаго Михайловскаго театра. На русскомъ языкѣ она пойдетъ въ Москвѣ — въ началѣ декабря, по всей вѣроятности — въ бенефисъ г-жи Ильинской...
Еще концертъ г-жи Зембрихъ — и еще неистовства. Кричали, апплодировали, не хотѣли отпускать дорогую гостью съ эстрады... Овацій было больше, чѣмъ къ первомъ концертѣ; да впрочемъ и публики было больше, такъ какъ одни шли для г-жи Зембрихъ, другіе — для г. Прянишникова, большинство же — дли обоихъ...
Другіе, что называется, „наскочили съ ковшомъ на брагу”. Пришли въ концертъ — и ихъ встрѣтилъ анонсъ о внезапной и сильной простудѣ г. Прянишникова, — о томъ, что поетъ въ концертѣ, вмѣсто него, г. Бѣлявскій. Замѣнившій имѣлъ, правда, большой успѣхъ; тѣмъ не менѣе, было не мало и сѣтовавшихъ на то, что „простуда” оказалась столь внезапною, что еще наканунѣ о ней ничего не упоминалось.
Что будешь дѣлать? Климатъ убійственный: „простудиться” можно въ одно мгновенье!
Въ оперѣ покамѣстъ „библействуютъ “. На репертуарѣ держится „Юдиѳь”, дѣлающая изрядные сборы, хотя и не очень полные (бенефисъ г-жи Юневичъ далъ, по очень дорогимъ цѣнамъ, не больше полусбора). Изученіе персоналомъ „Вражьей Силы” продолжается, какъ продолжается и розыскъ Спиридоновны. Говорятъ, роль будетъ отдана старушкѣ г-жѣ Леоновой; принимая въ разсчетъ, что въ оперѣ будетъ участвовать, какъ кажется, и бассъ г. Лавровъ, можно сказать, что опера пойдетъ не безъ оттѣнковъ древности, и характеръ должна имѣть, такъ сказать, художественно-археологическій.
Кстати, по поводу басса г. Лаврова. Намъ попадались лѣтомъ публикаціи о концертахъ въ провинціи, въ которыхъ онъ принималъ участіе, подъ названіемъ „перваго басса г. Лаврова”. Такъ-таки и было сказано: „первый бассъ”, а не то, чтобы, напр., „первый басъ такой, то оперы . Что это значитъ и откуда начиная, г. Лавровъ есть „первый бассъ”? Отъ основанія міра или отъ начала оперы? Или, можетъ быть, онъ — первый по достоинствамъ? Но, въ такомъ случаѣ, съ какого же конца онъ первый?
Интересно, разъяснятъ ли афиши „Вражьей Силы” наши сомнѣ
нія!?...
Никсъ и Киксъ.
Читая экономическія статьи «Спб. Вѣдомостей», невольно воображаешь себѣ плохенькаго и старенькаго профессора-нѣмца, который
почерпнулъ свои знанія изъ древнихъ нѣмецкихъ книжонокъ и на ломаномъ русскомъ языкѣ преподноситъ публикѣ эти знанія, въ качествѣ послѣдняго слова науки. Вотъ, не угодно-ли вамъ поучиться у нѣмца „Спб. Вѣдомостей”:
„Въ настоящее время культурное развитіе нашего земледѣлія представляется если не невозможнымъ, то, по крайней мѣрѣ, процессомъ весьма продолжительнымъ. Такое мнѣніе, съ одной стороны, есть явленіе недоразумѣнія, съ другой же — результатъ пессимизма, возникающаго отъ недостатка критической оцѣнки культурныхъ условій. Экономическая культура развивается въ силу побужденія выгоды; тотъ запасъ знаній, которымъ поднимается земледѣльческая культура, всегда существуетъ какъ готовый духовный матеріалъ; нужно, чтобы побужденіе выгоды вызвало этотъ матеріалъ къ практическому примѣненію въ экономической дѣятельности. Разъ водворяется такое побужденіе, съ неудержимой силой культура входитъ въ свои экономическія права и съ такою быстротою, что невольно изумляешься предъ обширностью результатовъ, достигаемыхъ сравнительно въ короткое время”.
Да-съ, „невольно изумляешься передъ обширностью” такихъ фразъ, которыя, въ настоящее время, „представляются если не невозможными, то весьма продолжительными”. Впрочемъ, мы готовы согласиться, что экономическія „мнѣнія” „Спб. Вѣдомостей” суть ни что иное, какъ „явленіе недоразумѣній”.
Г. Комаровъ, кромѣ „Спб. Вѣдомостей , намѣренъ еще ежедневно издавать „Свѣтъ”. Что-жь, дѣло хорошее. Авось, тогда „Спб. Вѣдомости” освѣтятся хоть немного и перестанутъ говорить темныя вещи въ родѣ слѣдующихъ;
„Время умиряетъ порывистыя и горячія стремленія, возбуждаемыя тѣми или другими ненормальностями въ народной и общественной жизни, а вмѣстѣ съ тѣмъ даетъ возможность съ большимъ хладнокровіемъ и разсудительностью взвѣсить положеніе настоящаго въ его отличительныхъ особенностяхъ и тѣхъ разностороннихъ отношеніяхъ, чрезъ которыя водворяются возмущающія насъ ненормальности. Однимъ словомъ, время, хотя само по себѣ не есть активный дѣятель, имѣетъ первостепенное значеніе въ дѣлѣ сознанія того сложнаго органическаго узла, заглушающаго всякое развитіе, съ которымъ связана непосильная тягота, разслабленіе, изнеможеніе и забвеніе существующаго силою алкоголизаціи!... Время въ данномъ случаѣ чрезвычайно благодѣтельно; не понимаютъ его значенія только тѣ, которые, не зная, что такое трудъ, избалованы „исполненіями по щучь
ему повелѣнію”; только та интеллигенція осмѣиваетъ такое значеніе времени, для которой, по тѣмъ или другимъ причинамъ, прискорбно выясненіе положенія, безъ чего разумѣется невозможно соображеніе средствъ раціональнаго возстановленія!!! Ахъ, г. Комаровъ, знаете-ли что:
Не издавайте вы особый „Свѣтъ”; У васъ его въ запасѣ нѣтъ,
А если есть, подбавьте свѣту — Въ свою арендную газету,
дабы она во тьмѣ безразсвѣтной и безподписной не погибла!
Философствуютъ „Спб. Вѣдомости”, Философствуетъ и почтенный „Нижегор. Листокъ”. Но у этого философія куда проще и яснѣе, не смотря на всю безграмотность рѣчи. Нижегородская газета горячо возстаетъ противъ „лживаго образованія”; онъ восклицаетъ;
„Мы всецѣло увѣровали, что одна наука составляетъ людямъ счастія и погнали дѣтей изъ школы въ высшія учебныя учрежденія, думая, что чѣмъ больше учить, тѣмъ счастливѣе наши дѣти будутъ, а не многое забыли: что наука — слово растяжимое, и ни одинъ великій мыслитель міра безъ хлѣба не обѣдалъ”.
Ну, какъ вы на это возражать будете? Вѣдь и вправду, всѣ „великіе мыслители міра” имѣли обыкновенные людскіе желудки и не могли жевать листы своихъ книгъ, вмѣсто хлѣба и мяса! Только, по нашему мнѣнію — изъ этого ровно ничего не слѣдуетъ, а публицисту нижегородской газеты кажется совсѣмъ иначе. Нарисовавши ужасную картину „просвѣщенія”, будто-бы охватившаго Россію, сей публицистъ восклицаетъ; „вотъ что мы видимъ въ средѣ нашего богохранимаго отечества, ринувшагося всею размашистою русскою натурою къ наукѣ и просвѣщенію”!..
Мы желали бы успокоить „Листокъ” и увѣрить его, что наше богохранимое отечество вовсе ужь не такъ размашисто ринулось къ наукѣ, но „Листокъ” не согласится съ этимъ; онъ видитъ одно средство „выйти изъ неловкаго положенія: это — возвратиться къ порядкамъ отцовъ нашихъ .
Подождемъ, не укажетъ ли почтенный „Листокъ”, въ чемъ именно должно выразиться наше возвращеніе къ этимъ порядкамъ.
Опять рѣчь о „размашистой” нашей натурѣ, но уже иная рѣчь, не нижегородская, а московская. „Донская Пчела” запаслась въ Москвѣ прекурьознымъ корреспондентомъ, который, говоря о предстоящей выставкѣ, восклицаетъ:
Въ противуположномъ эстрадѣ концѣ залы, изъ чтенія г-жи Гламы-Мещерской не было слышно, какъ есть, ни слова.
— Мама! обращается къ пожилой дамѣ мальчуганъ въ плисовыхъ штанахъ и курткѣ: зачѣмъ же онъ ей мѣшаетъ?...
Рѣчь шла о г. Щуровскомъ. И въ словахъ ребенка была правда: въ такой громадной залѣ, какъ зала нашего Благороднаго Собранія, положительно недопустимы подобныя „чтенія”... Музыкальные „знаки препинанія”, разставляемые рукою г. Щуровскаго, вызывали невольную улыбку на лицахъ слушателей А между тѣмъ, ве
щичка, говорятъ, не безъ удовольствія слушается въ небольшой залѣ.
Пріемъ всѣмъ участвовавшимъ къ концертѣ публика сдѣлала восторженный. „Повторяли” по два, по три, — даже по четыре раза. Особенно трескучій пріемъ выпалъ на долю г. Писарева и г-жи Кочетовой.
Сборъ былъ, кажется, хорошій.
Въ Маломъ театрѣ — двѣ новости: „Богданъ Хмельницкій” г. Маклакова и „Арахнея” г. Вильде. Отзывы о первомъ, появившіеся въ московскихъ газетахъ, на нашъ взглядъ, несовсѣмъ-то справедливы: драма г. Маклакова — суха, какъ сухарь, да; но что бы она была такъ плоха, что даже не удовлетворяла бы „вкусъ (? ) воскресной публики”, — этого сказать отнюдь нельзя.
Обстановка и постановка — роскошныя Еще бы! Пьеса готовилась на бенефисъ режиссера группы, г. Черневскаго!...
Вызывали г-жъ Ильинскую, Ермолову и г. Вильде. Не вызвали ни разу, почему-то, г. Правдива, превосходнаго патера Черневича. Не вызвали и г. Черневскаго Почему? — пьеса слажена роскошно... Вызываютъ же г. Лентовскаго за ловко сложенныя оперетки? Ну, люди къ здѣшней сторонѣ!
Комедія Пальерона „Le monde ou l’on s’ennuie” („Царство скуки”) имѣла громадный успѣхъ на сценѣ петербургскаго Михайловскаго театра. На русскомъ языкѣ она пойдетъ въ Москвѣ — въ началѣ декабря, по всей вѣроятности — въ бенефисъ г-жи Ильинской...
Еще концертъ г-жи Зембрихъ — и еще неистовства. Кричали, апплодировали, не хотѣли отпускать дорогую гостью съ эстрады... Овацій было больше, чѣмъ къ первомъ концертѣ; да впрочемъ и публики было больше, такъ какъ одни шли для г-жи Зембрихъ, другіе — для г. Прянишникова, большинство же — дли обоихъ...
Другіе, что называется, „наскочили съ ковшомъ на брагу”. Пришли въ концертъ — и ихъ встрѣтилъ анонсъ о внезапной и сильной простудѣ г. Прянишникова, — о томъ, что поетъ въ концертѣ, вмѣсто него, г. Бѣлявскій. Замѣнившій имѣлъ, правда, большой успѣхъ; тѣмъ не менѣе, было не мало и сѣтовавшихъ на то, что „простуда” оказалась столь внезапною, что еще наканунѣ о ней ничего не упоминалось.
Что будешь дѣлать? Климатъ убійственный: „простудиться” можно въ одно мгновенье!
Въ оперѣ покамѣстъ „библействуютъ “. На репертуарѣ держится „Юдиѳь”, дѣлающая изрядные сборы, хотя и не очень полные (бенефисъ г-жи Юневичъ далъ, по очень дорогимъ цѣнамъ, не больше полусбора). Изученіе персоналомъ „Вражьей Силы” продолжается, какъ продолжается и розыскъ Спиридоновны. Говорятъ, роль будетъ отдана старушкѣ г-жѣ Леоновой; принимая въ разсчетъ, что въ оперѣ будетъ участвовать, какъ кажется, и бассъ г. Лавровъ, можно сказать, что опера пойдетъ не безъ оттѣнковъ древности, и характеръ должна имѣть, такъ сказать, художественно-археологическій.
Кстати, по поводу басса г. Лаврова. Намъ попадались лѣтомъ публикаціи о концертахъ въ провинціи, въ которыхъ онъ принималъ участіе, подъ названіемъ „перваго басса г. Лаврова”. Такъ-таки и было сказано: „первый бассъ”, а не то, чтобы, напр., „первый басъ такой, то оперы . Что это значитъ и откуда начиная, г. Лавровъ есть „первый бассъ”? Отъ основанія міра или отъ начала оперы? Или, можетъ быть, онъ — первый по достоинствамъ? Но, въ такомъ случаѣ, съ какого же конца онъ первый?
Интересно, разъяснятъ ли афиши „Вражьей Силы” наши сомнѣ
нія!?...
Никсъ и Киксъ.
Читая экономическія статьи «Спб. Вѣдомостей», невольно воображаешь себѣ плохенькаго и старенькаго профессора-нѣмца, который
почерпнулъ свои знанія изъ древнихъ нѣмецкихъ книжонокъ и на ломаномъ русскомъ языкѣ преподноситъ публикѣ эти знанія, въ качествѣ послѣдняго слова науки. Вотъ, не угодно-ли вамъ поучиться у нѣмца „Спб. Вѣдомостей”:
„Въ настоящее время культурное развитіе нашего земледѣлія представляется если не невозможнымъ, то, по крайней мѣрѣ, процессомъ весьма продолжительнымъ. Такое мнѣніе, съ одной стороны, есть явленіе недоразумѣнія, съ другой же — результатъ пессимизма, возникающаго отъ недостатка критической оцѣнки культурныхъ условій. Экономическая культура развивается въ силу побужденія выгоды; тотъ запасъ знаній, которымъ поднимается земледѣльческая культура, всегда существуетъ какъ готовый духовный матеріалъ; нужно, чтобы побужденіе выгоды вызвало этотъ матеріалъ къ практическому примѣненію въ экономической дѣятельности. Разъ водворяется такое побужденіе, съ неудержимой силой культура входитъ въ свои экономическія права и съ такою быстротою, что невольно изумляешься предъ обширностью результатовъ, достигаемыхъ сравнительно въ короткое время”.
Да-съ, „невольно изумляешься передъ обширностью” такихъ фразъ, которыя, въ настоящее время, „представляются если не невозможными, то весьма продолжительными”. Впрочемъ, мы готовы согласиться, что экономическія „мнѣнія” „Спб. Вѣдомостей” суть ни что иное, какъ „явленіе недоразумѣній”.
Г. Комаровъ, кромѣ „Спб. Вѣдомостей , намѣренъ еще ежедневно издавать „Свѣтъ”. Что-жь, дѣло хорошее. Авось, тогда „Спб. Вѣдомости” освѣтятся хоть немного и перестанутъ говорить темныя вещи въ родѣ слѣдующихъ;
„Время умиряетъ порывистыя и горячія стремленія, возбуждаемыя тѣми или другими ненормальностями въ народной и общественной жизни, а вмѣстѣ съ тѣмъ даетъ возможность съ большимъ хладнокровіемъ и разсудительностью взвѣсить положеніе настоящаго въ его отличительныхъ особенностяхъ и тѣхъ разностороннихъ отношеніяхъ, чрезъ которыя водворяются возмущающія насъ ненормальности. Однимъ словомъ, время, хотя само по себѣ не есть активный дѣятель, имѣетъ первостепенное значеніе въ дѣлѣ сознанія того сложнаго органическаго узла, заглушающаго всякое развитіе, съ которымъ связана непосильная тягота, разслабленіе, изнеможеніе и забвеніе существующаго силою алкоголизаціи!... Время въ данномъ случаѣ чрезвычайно благодѣтельно; не понимаютъ его значенія только тѣ, которые, не зная, что такое трудъ, избалованы „исполненіями по щучь
ему повелѣнію”; только та интеллигенція осмѣиваетъ такое значеніе времени, для которой, по тѣмъ или другимъ причинамъ, прискорбно выясненіе положенія, безъ чего разумѣется невозможно соображеніе средствъ раціональнаго возстановленія!!! Ахъ, г. Комаровъ, знаете-ли что:
Не издавайте вы особый „Свѣтъ”; У васъ его въ запасѣ нѣтъ,
А если есть, подбавьте свѣту — Въ свою арендную газету,
дабы она во тьмѣ безразсвѣтной и безподписной не погибла!
Философствуютъ „Спб. Вѣдомости”, Философствуетъ и почтенный „Нижегор. Листокъ”. Но у этого философія куда проще и яснѣе, не смотря на всю безграмотность рѣчи. Нижегородская газета горячо возстаетъ противъ „лживаго образованія”; онъ восклицаетъ;
„Мы всецѣло увѣровали, что одна наука составляетъ людямъ счастія и погнали дѣтей изъ школы въ высшія учебныя учрежденія, думая, что чѣмъ больше учить, тѣмъ счастливѣе наши дѣти будутъ, а не многое забыли: что наука — слово растяжимое, и ни одинъ великій мыслитель міра безъ хлѣба не обѣдалъ”.
Ну, какъ вы на это возражать будете? Вѣдь и вправду, всѣ „великіе мыслители міра” имѣли обыкновенные людскіе желудки и не могли жевать листы своихъ книгъ, вмѣсто хлѣба и мяса! Только, по нашему мнѣнію — изъ этого ровно ничего не слѣдуетъ, а публицисту нижегородской газеты кажется совсѣмъ иначе. Нарисовавши ужасную картину „просвѣщенія”, будто-бы охватившаго Россію, сей публицистъ восклицаетъ; „вотъ что мы видимъ въ средѣ нашего богохранимаго отечества, ринувшагося всею размашистою русскою натурою къ наукѣ и просвѣщенію”!..
Мы желали бы успокоить „Листокъ” и увѣрить его, что наше богохранимое отечество вовсе ужь не такъ размашисто ринулось къ наукѣ, но „Листокъ” не согласится съ этимъ; онъ видитъ одно средство „выйти изъ неловкаго положенія: это — возвратиться къ порядкамъ отцовъ нашихъ .
Подождемъ, не укажетъ ли почтенный „Листокъ”, въ чемъ именно должно выразиться наше возвращеніе къ этимъ порядкамъ.
Опять рѣчь о „размашистой” нашей натурѣ, но уже иная рѣчь, не нижегородская, а московская. „Донская Пчела” запаслась въ Москвѣ прекурьознымъ корреспондентомъ, который, говоря о предстоящей выставкѣ, восклицаетъ: