УЧЕНИЧЕСТВО В БОЛЬШОМ ТЕАТРЕ.
Вопросы художественного ученичества представляют из себя весьма существенный момент, неразрывно связанный с общей системой пополнения художественного производства новыми кадрами квалифицированных работников. Мы говорим сейчас о работниках не художественного труда (артистов, музыкантов), а о специалистах подсобных профессий (бутафоры, парикмахеры, осветители и т. д. ) в театре и, в частности, о состоянии ученичества по Большому Госуд. Академическому театру в Москве. Дело в том, что в связи с разрешением вопроса об установлении норм брони по теапредприятиям в законодательном порядке, НКТ СССР совместно с ЦК Всерабис предпринял специальное обследование положения ученичества в Большом театре.
В результате обследования, положение ученичества по ГАБТʼу рисуется в следующем виде:
Всего учеников в возрасте от 15 до 19 лет насчитывается в Большом театре 24. Разбиты они по 8-ми отдельным мастерским театра: костюмерной, покрасочно-бутафорской, декоративной, обойной, сапожной и т. д. Большинство из учеников поступили в театр в 1923 году. Таким образом, налицо факт закрепления на положении учеников сверх установленного для обучения срока (примерно, 3 года). Из 10 учеников, принятых на работу в 1923 году, в подручные переведены в 1927 году, т. е. по истечении 4 лет — 8 человек.
Ученики поступали в театр в возрасте 18—19 л. в порядке брони и становились переростками, не окончив еще своего обучения. Квалификация проводилась самым небрежным образом: — проверка знаний ученика определялась несколькими проверочными вопросами к мастеру, и только. Но даже и такая проверка стала проводиться лишь с конца 1926 года. Сроки проверки, установленные правилами НКП и НКТ РСФСР через 6 месяцев, не всегда соблюдались. Имелись факты нарушения правил охраны труда учеников: работающий во вредном цеху ученик не получил полагающегося спецпитания (молоко), нарушался 6-часовой рабочий день и др.
По части регулирования зарплаты учеников
тоже не все благополучно, например, ученик, поступивший на работу в 1923 году, имеет одинаковый заработок с учеником, пришедшим в театр в 1926 году. Зарплата ученика определялась не наличием квалификации, а положением ученика как такового. Имелось и несоответствие в зарплате учеников, имеющих одинаковую квалификацию. Самый процесс обучения учеников сводился в большинстве случаев к выполнению учениками подсобных работ, и производственное обучение сводилось, таким образом, на нет.
Индивидуальное прикрепление ученика к мастеру отсутствовало. Вознаграждение мастерам за обучение учеников не выдавалось, что приводило к отсутствию заинтересованности мастера в деле обучения ученика.
Все эти дефекты объясняются, главным образом, тем, что отсутствовал должный контроль союза за порядком набора учеников, не имелось договорных обязательств между союзом и хозяйственником по вопросам ученичества, отсутствовали программы обучения учеников и, наконец, не имелось еще достаточно опыта в деле проведения ученичества в театральных предприятиях.
С конца 1926 года в постановке ученичества по Большому театру намечаются улучшения. Например, союз регулирует нормы брони подростков и сроки ученичества через колдоговор. Посылка подростков производится через Биржу Труда, налаживается работа по квалификации учеников, удается закреплять учеников, окончивших обучение на штатной работе в театре. По данным администрации «местные» ученики, ставшие самостоятельными мастерами, обнаружили хорошие познания в своем деле.
Но эти улучшения не дают все же оснований считать недостатки устраненными. Их еще достаточно. Не разрешены и посейчас вопросы: регулирование зарплаты учеников, закрепление законных сроков обучения, правильное проведение в жизнь программ ученичества и, наконец, установление дополнительной оплаты мастерам за обучение учеников.
С. ПУТОЛОВ.
Моск. Реалистический Театр. «Последняя ставка» (IV картина). Постановка Ворошилова. Оформление худ. Шлепянова.
Вопросы художественного ученичества представляют из себя весьма существенный момент, неразрывно связанный с общей системой пополнения художественного производства новыми кадрами квалифицированных работников. Мы говорим сейчас о работниках не художественного труда (артистов, музыкантов), а о специалистах подсобных профессий (бутафоры, парикмахеры, осветители и т. д. ) в театре и, в частности, о состоянии ученичества по Большому Госуд. Академическому театру в Москве. Дело в том, что в связи с разрешением вопроса об установлении норм брони по теапредприятиям в законодательном порядке, НКТ СССР совместно с ЦК Всерабис предпринял специальное обследование положения ученичества в Большом театре.
В результате обследования, положение ученичества по ГАБТʼу рисуется в следующем виде:
Всего учеников в возрасте от 15 до 19 лет насчитывается в Большом театре 24. Разбиты они по 8-ми отдельным мастерским театра: костюмерной, покрасочно-бутафорской, декоративной, обойной, сапожной и т. д. Большинство из учеников поступили в театр в 1923 году. Таким образом, налицо факт закрепления на положении учеников сверх установленного для обучения срока (примерно, 3 года). Из 10 учеников, принятых на работу в 1923 году, в подручные переведены в 1927 году, т. е. по истечении 4 лет — 8 человек.
Ученики поступали в театр в возрасте 18—19 л. в порядке брони и становились переростками, не окончив еще своего обучения. Квалификация проводилась самым небрежным образом: — проверка знаний ученика определялась несколькими проверочными вопросами к мастеру, и только. Но даже и такая проверка стала проводиться лишь с конца 1926 года. Сроки проверки, установленные правилами НКП и НКТ РСФСР через 6 месяцев, не всегда соблюдались. Имелись факты нарушения правил охраны труда учеников: работающий во вредном цеху ученик не получил полагающегося спецпитания (молоко), нарушался 6-часовой рабочий день и др.
По части регулирования зарплаты учеников
тоже не все благополучно, например, ученик, поступивший на работу в 1923 году, имеет одинаковый заработок с учеником, пришедшим в театр в 1926 году. Зарплата ученика определялась не наличием квалификации, а положением ученика как такового. Имелось и несоответствие в зарплате учеников, имеющих одинаковую квалификацию. Самый процесс обучения учеников сводился в большинстве случаев к выполнению учениками подсобных работ, и производственное обучение сводилось, таким образом, на нет.
Индивидуальное прикрепление ученика к мастеру отсутствовало. Вознаграждение мастерам за обучение учеников не выдавалось, что приводило к отсутствию заинтересованности мастера в деле обучения ученика.
Все эти дефекты объясняются, главным образом, тем, что отсутствовал должный контроль союза за порядком набора учеников, не имелось договорных обязательств между союзом и хозяйственником по вопросам ученичества, отсутствовали программы обучения учеников и, наконец, не имелось еще достаточно опыта в деле проведения ученичества в театральных предприятиях.
С конца 1926 года в постановке ученичества по Большому театру намечаются улучшения. Например, союз регулирует нормы брони подростков и сроки ученичества через колдоговор. Посылка подростков производится через Биржу Труда, налаживается работа по квалификации учеников, удается закреплять учеников, окончивших обучение на штатной работе в театре. По данным администрации «местные» ученики, ставшие самостоятельными мастерами, обнаружили хорошие познания в своем деле.
Но эти улучшения не дают все же оснований считать недостатки устраненными. Их еще достаточно. Не разрешены и посейчас вопросы: регулирование зарплаты учеников, закрепление законных сроков обучения, правильное проведение в жизнь программ ученичества и, наконец, установление дополнительной оплаты мастерам за обучение учеников.
С. ПУТОЛОВ.
Моск. Реалистический Театр. «Последняя ставка» (IV картина). Постановка Ворошилова. Оформление худ. Шлепянова.