произведением для создания нового произведения, существенно от него отличающегося — закон особо подчеркивает, что: «переделка повествовательных и драматических произведений в кино-сценарии, и наоборот, допускается лишь с согласия автора или его правопреемников».
По отношению к произведениям, уже выпущенным в свет (публичная премьера драматического или музыкально-драматического произведения) закон 30 января 1925 г. устанавливал, что «автор не в праве воспрещать публичное исполнение выпущенного им в свет произведения».
Культурно-социальная ценность, каковой является художественное произведение, не может быть предметом монополии отдельных лиц, таково экономическое и социальное обоснование этого принципа.
Закон 16 мая вводит поправку к этому принципу: он требует специального разрешения Наркомпроса для публичного исполнения произведений этой категории без согласия автора. В отношении неизданных, но хотя бы однажды публично исполненных произведений — драматических, музыкальных, музыкально-драматических, пантомимных, хореографических и кинематографических — Народным комиссариатом просвещения соответствующих республик принадлежит право раз
решать публичное их исполнение и без согласия автора, но с уплатой установленного авторского права».
Мы видим, что здесь сохранен тот же принцип запрещения культурно-социальных монополий в руках отдельных лиц. Но это изъятие из исключительного права автора по новому закону ограничивается: оно требует специального постановления Наркомпроса.
Закон 16 мая значительно расширяет сроки авторского права. Если законом 30 января 1925 г. как правило, был установлен срок авторскогоправа в 25 лет, то новый закон вводит принцип пожизненного авторского права и 15-летнее срочное право для наследников автора.
Закон 16 мая не регламентирует вопроса о природе авторского вознаграждения. Закон не может рассматривать авторский гонорар как вознаграждение за труд, вытекающее из трудового договора. Договор публичного исполнения (договор авторского права) не есть трудовой договор. Закон лишь технически распространяет привиллегированный порядок, существующий для взыскания заработной платы на взыскание авторского гонорара, сохраняя принципиальное различие в природе того и другого вознаграждения.
В. МЕЛИК-ХАСПАБОВ.
В РАСЧЕТЕ НА «АВОСЬ».
Казалось бы, у нас, кроме общих, есть и специальные постановления Наркомтруда о мерах борьбы с несчастными случаями в основных отраслях художественного производства (в театрах, кино-промышленности и цирках), но о них вспоминают чаще всего лишь тогда, когда «гром грянул», когда мы имеем налицо несколько несчастных случаев. А при выяснении виновников происшедшего несчастного случая начинается подлинное чудотворчество: то нервное состояние исполнителя (! ), то нежелание работника воспользоваться предохранительными приборами, чтобы не повредить «эффектности» номера и т. п. «неожиданности» и «объективные, непредвиденные» условия.
Характерный в этом отношении случай недавно произошел в Харьковском госцирке с известным трио Кефаэль. Во время работы все 3 участника номера сорвались с трапеции и получили тяжелые ушибы. Один из них до сих пор находится в больнице, а остальные двое, хотя и выписались из больницы, но работать, естественно, не могут до выздоровления своего товарища. Весьма любопытно содержание акта, составленного Инспекцией Труда совместно с представителями дирекции и союза. Хотя налицо самое грубое нарушение администрацией элементарных требований закона (отсутствие сетки, отсутствие лица, ведающего техникой безопасности и т. д. ), акт весьма «вежливо» устанавливает, что «часть вины ложится и на администрацию» и т д. А если вы полюбопытствуете, на ком же лежит «остальная часть» вины, то увидите, что она лежит на ряде «объективных» условий: нервность исполнителей, новые костюмы, к которым исполнители не привыкли вообще, непопулярность сетки среди артистов, не желающих портить эффект. И плюс к этому еще директор цирка имеет какое-то «особое мнение», которое ему позволяет акт не подписывать.
Мы тоже имеем на этот счет особое мнение: нам кажется, что подобные случаи предусмотрены постановлением НКТ СССР от 1925 года: привле
чение к уголовной ответственности согласно законодательству союзных республик.
Мы согласны с тем, что винить следует не только администрацию. Несомненно здесь имеет место попустительство и со стороны органов надзора и союзных организаций, которые спохватились, что в цирке нет сетки лишь спустя... три года после издания соответствующего постановле НИЯ НКТ СССР.
Если мы обратимся к кино-съемкам, которые иногда производятся в условиях большей опасности, чем в цирке, то картина получится не менее печальная. Автор этих строк был свидетелем массовых кино-съемок в центре Москвы, и несмотря на то, что инсценировалась драка с участием большого количества людей, отсутствовал даже иод для замазывания полученных ранений. А на этой съемке как раз случился несчастный случай — один участник получил тяжелый ушиб ноги. Если такое явление могло иметь место в центре, в Москве, при дневных съемках, то можно представить что делается во время разных кино-экспедиций, работающих на «натуре» далеко от органов надзора. Опять-таки, повторяем, по этому вопросу имеются специальные правила НКТ, специальные директивы Цекрабиса, но... боимся, что о них вспомнят, когда «грянет гром».
Безусловно прав тов. Томский, заявивший на Всесоюзном совещании по охране труда, что в этом вопросе имеется налицо расчет на «авось обойдется» и что этому злу должна быть объявлена решительная борьба. Кроме усиления предварительного надзора со стороны инспекции и организаций союза (в первую очередь комиссий па охране труда на предприятиях), профсоюзные организации должны также разъяснить работникам, что они ради «эффектности» номера или в рассчете на тот же «авось» не имеют права рисковать своей трудоспособностью.
И. РЕЙНФЕЛЬДТ.
По отношению к произведениям, уже выпущенным в свет (публичная премьера драматического или музыкально-драматического произведения) закон 30 января 1925 г. устанавливал, что «автор не в праве воспрещать публичное исполнение выпущенного им в свет произведения».
Культурно-социальная ценность, каковой является художественное произведение, не может быть предметом монополии отдельных лиц, таково экономическое и социальное обоснование этого принципа.
Закон 16 мая вводит поправку к этому принципу: он требует специального разрешения Наркомпроса для публичного исполнения произведений этой категории без согласия автора. В отношении неизданных, но хотя бы однажды публично исполненных произведений — драматических, музыкальных, музыкально-драматических, пантомимных, хореографических и кинематографических — Народным комиссариатом просвещения соответствующих республик принадлежит право раз
решать публичное их исполнение и без согласия автора, но с уплатой установленного авторского права».
Мы видим, что здесь сохранен тот же принцип запрещения культурно-социальных монополий в руках отдельных лиц. Но это изъятие из исключительного права автора по новому закону ограничивается: оно требует специального постановления Наркомпроса.
Закон 16 мая значительно расширяет сроки авторского права. Если законом 30 января 1925 г. как правило, был установлен срок авторскогоправа в 25 лет, то новый закон вводит принцип пожизненного авторского права и 15-летнее срочное право для наследников автора.
Закон 16 мая не регламентирует вопроса о природе авторского вознаграждения. Закон не может рассматривать авторский гонорар как вознаграждение за труд, вытекающее из трудового договора. Договор публичного исполнения (договор авторского права) не есть трудовой договор. Закон лишь технически распространяет привиллегированный порядок, существующий для взыскания заработной платы на взыскание авторского гонорара, сохраняя принципиальное различие в природе того и другого вознаграждения.
В. МЕЛИК-ХАСПАБОВ.
В РАСЧЕТЕ НА «АВОСЬ».
Казалось бы, у нас, кроме общих, есть и специальные постановления Наркомтруда о мерах борьбы с несчастными случаями в основных отраслях художественного производства (в театрах, кино-промышленности и цирках), но о них вспоминают чаще всего лишь тогда, когда «гром грянул», когда мы имеем налицо несколько несчастных случаев. А при выяснении виновников происшедшего несчастного случая начинается подлинное чудотворчество: то нервное состояние исполнителя (! ), то нежелание работника воспользоваться предохранительными приборами, чтобы не повредить «эффектности» номера и т. п. «неожиданности» и «объективные, непредвиденные» условия.
Характерный в этом отношении случай недавно произошел в Харьковском госцирке с известным трио Кефаэль. Во время работы все 3 участника номера сорвались с трапеции и получили тяжелые ушибы. Один из них до сих пор находится в больнице, а остальные двое, хотя и выписались из больницы, но работать, естественно, не могут до выздоровления своего товарища. Весьма любопытно содержание акта, составленного Инспекцией Труда совместно с представителями дирекции и союза. Хотя налицо самое грубое нарушение администрацией элементарных требований закона (отсутствие сетки, отсутствие лица, ведающего техникой безопасности и т. д. ), акт весьма «вежливо» устанавливает, что «часть вины ложится и на администрацию» и т д. А если вы полюбопытствуете, на ком же лежит «остальная часть» вины, то увидите, что она лежит на ряде «объективных» условий: нервность исполнителей, новые костюмы, к которым исполнители не привыкли вообще, непопулярность сетки среди артистов, не желающих портить эффект. И плюс к этому еще директор цирка имеет какое-то «особое мнение», которое ему позволяет акт не подписывать.
Мы тоже имеем на этот счет особое мнение: нам кажется, что подобные случаи предусмотрены постановлением НКТ СССР от 1925 года: привле
чение к уголовной ответственности согласно законодательству союзных республик.
Мы согласны с тем, что винить следует не только администрацию. Несомненно здесь имеет место попустительство и со стороны органов надзора и союзных организаций, которые спохватились, что в цирке нет сетки лишь спустя... три года после издания соответствующего постановле НИЯ НКТ СССР.
Если мы обратимся к кино-съемкам, которые иногда производятся в условиях большей опасности, чем в цирке, то картина получится не менее печальная. Автор этих строк был свидетелем массовых кино-съемок в центре Москвы, и несмотря на то, что инсценировалась драка с участием большого количества людей, отсутствовал даже иод для замазывания полученных ранений. А на этой съемке как раз случился несчастный случай — один участник получил тяжелый ушиб ноги. Если такое явление могло иметь место в центре, в Москве, при дневных съемках, то можно представить что делается во время разных кино-экспедиций, работающих на «натуре» далеко от органов надзора. Опять-таки, повторяем, по этому вопросу имеются специальные правила НКТ, специальные директивы Цекрабиса, но... боимся, что о них вспомнят, когда «грянет гром».
Безусловно прав тов. Томский, заявивший на Всесоюзном совещании по охране труда, что в этом вопросе имеется налицо расчет на «авось обойдется» и что этому злу должна быть объявлена решительная борьба. Кроме усиления предварительного надзора со стороны инспекции и организаций союза (в первую очередь комиссий па охране труда на предприятиях), профсоюзные организации должны также разъяснить работникам, что они ради «эффектности» номера или в рассчете на тот же «авось» не имеют права рисковать своей трудоспособностью.
И. РЕЙНФЕЛЬДТ.