„ПАРИЖАНЕ В МОСКВЕ.
(К выставке современного французского искусства).
Давно обещанная выставка художников современной Франции, открывшаяся в залах Моск. Музея Западной Живописи, могла бы стать блестящей увертюрой к наступающему выставочному сезону. Чрезвычайно поучительно было бы начать ежегодный обзор творчества наших советских художественных групп, совершив предварительно прогулку по художественной Европе. Ведь изобразительное искусство современного Парижа все еще продолжает служить камертоном, дающим тон европейскому искусству. К этому камертону чутко прислушиваются художники других стран в поисках наиболее чистой настройки своего живописного языка. При всем несходстве социальных установок нашего искусства и искусства современной Европы, нам весьма полезно многое проверить, а быть может, и многому научиться на материале передового европейского искусства. Правда, за последние годы парижский «камертон» в какой-то мере утратил чистоту и исключительность своего французского тембра. Искусство современного Парижа стало интернациональным не только по своему влиянию на другие страны, но и по разноплеменности состава своих выставок.
Чтоб познакомить наших художников и зрителей с вершинами современного искусства буржуазной Европы и эволюцией ее художественных течений за послевоенный период, необходимо было присоединить к основному французскому ядру и таких характерных для нынешнего Парижа художников, как итальянец Модильяни и де-Кирико, как русские Сутин и Шагал, как голландец Ван-Донген, японцы Фужита и Койанаги и некоторые другие. Но и помимо этого выставка не дает отражения французской художественной мысли, являясь тусклым зеркалом ее. Беда, конечно не в том, что представлен не нынешний Матисс, что нет таких крупных фигур, как Пикассо и Браки ряд больших мастеров, определивших собой характерные сдвиги послевоенных лет во французском искусстве. О перемещениях направляющих линий французского искусства, о характерных реакциях против построений раннего кубизма и о его декоративном перерождении, о ярких реалистических и романтических тенденциях последнего времени выставка дает представление очень приблизительное, по второстепенным мастерам и второстепенным их работам. Отсутствует интереснейший представитель французского
экспрессионизма Руо, нет вожаков новейшего реализма Моро и, особенно, Сегонзака, восстанавливающего традиции искусства Курбе. Нет декоративного Дюфи, нет, наконец, нового «властителя дум» Бонара. Такие характерные для современного Парижа лирики и интимисты как Утрилло и Вламинк показаны незначительными вещами, не отражающими ни диапазона, ни силы их творчества. Дерен представлен крохотным этюдом сидящей женщины. По такой «визитной карточке» трудно составить себе представление об эволюции этого виднейшего участника группы «диких».
Эти капитальные пробелы выставки, конечно, не восполняются наличием нескольких работ Модильяни и сравнительно недурно представленных итальянцев де-Кирико, Кампильи, Северини, работой Ван-Донгена и некоторых второстепенных иностранцев. Зияющее место основного ядра французов занято удручающим обилием русских художников Парижа, занято не только неправомерно, но и весьма нескромно. Из 260 экспонатов французской выставки более половины падает на долю русских парижан. Такая сокрушительная пропорция едва ли может быть оправдана тем, что из 35 русских художников, показанных на выставке, нет как раз тех, кто может представлять искусство Парижа по праву своей бесспорно крупной в нем роли. Нет интереснейшего Сутина, оказывающего большое влияние на парижскую художественную молодежь. Шагал представлен только в графике (цикл к «Мертвым душам» ). Из остальных русских лишь некоторые имена можно было, не нарушая такта, включить в ряды парижского художественного авангарда
„Мой сын“. Хана Орлова.
„Серебряная сорочка . Ван-Донген.
(К выставке современного французского искусства).
Давно обещанная выставка художников современной Франции, открывшаяся в залах Моск. Музея Западной Живописи, могла бы стать блестящей увертюрой к наступающему выставочному сезону. Чрезвычайно поучительно было бы начать ежегодный обзор творчества наших советских художественных групп, совершив предварительно прогулку по художественной Европе. Ведь изобразительное искусство современного Парижа все еще продолжает служить камертоном, дающим тон европейскому искусству. К этому камертону чутко прислушиваются художники других стран в поисках наиболее чистой настройки своего живописного языка. При всем несходстве социальных установок нашего искусства и искусства современной Европы, нам весьма полезно многое проверить, а быть может, и многому научиться на материале передового европейского искусства. Правда, за последние годы парижский «камертон» в какой-то мере утратил чистоту и исключительность своего французского тембра. Искусство современного Парижа стало интернациональным не только по своему влиянию на другие страны, но и по разноплеменности состава своих выставок.
Чтоб познакомить наших художников и зрителей с вершинами современного искусства буржуазной Европы и эволюцией ее художественных течений за послевоенный период, необходимо было присоединить к основному французскому ядру и таких характерных для нынешнего Парижа художников, как итальянец Модильяни и де-Кирико, как русские Сутин и Шагал, как голландец Ван-Донген, японцы Фужита и Койанаги и некоторые другие. Но и помимо этого выставка не дает отражения французской художественной мысли, являясь тусклым зеркалом ее. Беда, конечно не в том, что представлен не нынешний Матисс, что нет таких крупных фигур, как Пикассо и Браки ряд больших мастеров, определивших собой характерные сдвиги послевоенных лет во французском искусстве. О перемещениях направляющих линий французского искусства, о характерных реакциях против построений раннего кубизма и о его декоративном перерождении, о ярких реалистических и романтических тенденциях последнего времени выставка дает представление очень приблизительное, по второстепенным мастерам и второстепенным их работам. Отсутствует интереснейший представитель французского
экспрессионизма Руо, нет вожаков новейшего реализма Моро и, особенно, Сегонзака, восстанавливающего традиции искусства Курбе. Нет декоративного Дюфи, нет, наконец, нового «властителя дум» Бонара. Такие характерные для современного Парижа лирики и интимисты как Утрилло и Вламинк показаны незначительными вещами, не отражающими ни диапазона, ни силы их творчества. Дерен представлен крохотным этюдом сидящей женщины. По такой «визитной карточке» трудно составить себе представление об эволюции этого виднейшего участника группы «диких».
Эти капитальные пробелы выставки, конечно, не восполняются наличием нескольких работ Модильяни и сравнительно недурно представленных итальянцев де-Кирико, Кампильи, Северини, работой Ван-Донгена и некоторых второстепенных иностранцев. Зияющее место основного ядра французов занято удручающим обилием русских художников Парижа, занято не только неправомерно, но и весьма нескромно. Из 260 экспонатов французской выставки более половины падает на долю русских парижан. Такая сокрушительная пропорция едва ли может быть оправдана тем, что из 35 русских художников, показанных на выставке, нет как раз тех, кто может представлять искусство Парижа по праву своей бесспорно крупной в нем роли. Нет интереснейшего Сутина, оказывающего большое влияние на парижскую художественную молодежь. Шагал представлен только в графике (цикл к «Мертвым душам» ). Из остальных русских лишь некоторые имена можно было, не нарушая такта, включить в ряды парижского художественного авангарда
„Мой сын“. Хана Орлова.
„Серебряная сорочка . Ван-Донген.