Условія подлиски съ 4 безплатн. приложеніями: безъ доставки, на годъ 7 р., на 1/2 года 4 р., съ дост. 8 р. и 4 р. 50 к.. съ перес. —9 р. и 5 р. Для получеченія преміи „Недоросль съ 7 картинами прилагается еще 1 р. Цѣна отдѣльнаго № у разнощиковъ 20 к.
Адресъ редакціи и конторы: Тверская, д. Гинцбурга (бывш. Малкіеля).
ГОДЪ XXII.
БУДИЛЬНИКЪ
Редакція открыта по понедѣльникамъ и четвергамъ съ 3 до 5 часовъ. Статьи безъ обозначенія условій считаются безплатными. Каждая статья должна быть съ подписью и адресомъ автора. Возвращеніе статей необязательно.
Перемѣна городскаго адреса—30 к., городскаго на иногор. до 1 іюля 1 р. 20 к., послѣ 1 іюля —70 к. Объявленія по 25 к. за строку; болѣе одного раза—уступка по соглашенію.
томъ XLIV.
ПРОДОЛЖАЕТСЯ ПОДПИСКА
НА
БУДИЛЬНИКЪ
въ 1886 г.
Двадцать второй годъ изданія.
Въ каждомъ нумерѣ провинціальная страничка рисунковъ, нерѣдко еъ портретами.
ГОДОВЫМЪ ПОДПИСЧИКАМЪ БЕЗПЛАТНО
ЧЕТЫРЕ ХУДОЖЕСТВЕННЫЯ И КАРИКАТУРНЫЯ
ПРИЛОЖЕНІЯ—СЮРПРИЗЫ.
ГОДОВЫМЪ подписчикамъ ПРЕМІЯ
(за приплату одного рубля)
„НЕДОРОСЛЬ“ Фонвизина.
Комедія въ 5 дѣйствіяхъ.
Полный текстъ, портретъ автора и семь сценъ, снятыхъ фотографомъ Пановымъ съ артистовъ народнаго театра. Статья о народномъ театрѣ драматурга А. Ф. Федотова.
Принимается подписка на „Будильникъ
и продаются отдѣльные №№:
Въ Кіевѣ, въ конторѣ газеты „Заря“.
Въ Одессѣ, въ газетномъ бюро Зама, Дери
басовская, д. Ралли.
Подписная цѣна на „БУДИЛЬНИКЪ
На годъ для иногороднихъ съ пересылкой, съ приложеніями-сюрпризами и преміей — 10 р. безъ преміи-—9 р. На полгода — 5 р., съ преміей—6 р. Въ Москвѣ съ доставкой, съ приложеніями и преміей—9 р., безъ преміи— 8 руб. На полгода — 4 р. 50 к., съ преміей 5 р. 50 коп.
Адресоваться: Въ Москву, въ редакцію „Будильника , Тверская., д. Гинцбурга.
* * *
ТОМЪ И О СЕМЪ.
Каша, давненько заваренная на Балканскомъ полуостровѣ, начинаетъ кипѣть такъ, что брызги черезъ край летятъ.
Событія слѣдуютъ одно за другимъ съ необычайной быстротой, говоря слогомъ дипломатическихъ реляцій. Александръ Баттенбергъ вчера уложилъ вещи и поѣхалъ въ лодочкѣ—внизъ да по рѣчкѣ, внизъ да по Дунаю, а сегодня онъ опять возвращается и снова принимается раскладывать по коммодамъ свои дорожныя принадлежности. Завтра, того, и гляди, опять прійдется торопить прачку, задержавшую бѣлье, и опять посылать за извощикомъ «на пристань»... Во всей этой суматохѣ одно только и можно понять, что ровно ничего въ ней понять нельзя. На этомъ пунктѣ всѣ политическія партіи пока сходятся.
Нашъ рисунокъ имѣетъ «историческоезначеніе: онъ живописуетъ самый драматическій и самый первый моментъ, первую сцену болгарскаго «водевиля съ переодѣваньемъ».
Будетъ очень жаль, если водевиль превратится въ драму, а вѣдь не даромъ-же сказалъ (или имѣлъ право сказать) одинъ древній философъ: «все можетъ быть, все можетъ статься и на за что нельзя ручаться»...
Въ этомъ мнѣніи есть большая доля вѣроятности и оно съ успѣхомъ могло-бы замѣнить всѣ газетныя передовицы.
ШИПЫ И РОЗЫ
ПРОВИНЦІИ.
Ахъ, матушка-провинція, и хитра ты, и наивна въ ухищреніяхъ своихъ—и, право, трудно разобрать, чего въ тебѣ больше: наивности или хитрости! И тѣмъ, и другимъ закрома полны,—не то, что въ запасныхъ хлѣбныхъ магазинахъ!
За примѣрами ходить не далеко.
Благополучные обыватели Кременчуга должны конечно занять первое мѣсто послѣ знаменитыхъ пошехонцевъ. Въ Кременчугѣ, да будетъ вамъ извѣстно, вымощены только двѣ главныя перекрестныя улицы, а на всѣхъ остальныхъ граждане, во всякое время года, получаютъ домашнія «грязныяванны. И вдругъ, получается извѣстіе, что въ городъ ѣдетъ «ревизоръ», не обманный, а настоящій! Поняли кременчужцы, что ревизоръ не одобритъ такого насильственнаго лѣченья обывателей уличными грязями, а посему и усѣлись за столъ, думать, какъ имъ бѣду избыть. Вспотѣли, но придумали. Когда ревизоръ пріѣхалъ, они усерднѣйшимъ образомъ принялись его возить на-крестъ по двумъ мощенымъ улицамъ; не пускаютъ его свернуть въ сторону, да и баста!..—Ѣздилъ-Ѣздилъ ревизоръ, наконецъ не выдержалъ и спрашиваетъ:
— Долго ли вы меня крестомъ-то возить будете? Развѣ въ Кременчугѣ только двѣ улицы и есть?
Оторопѣли кременчужцы, растерялись, заплакали и говорятъ:
— Какъ не быть, вашебродіе! И еще есть улицы,—только по нимъ, кромѣ какъ поросятамъ да намъ, обывателямъ исконнымъ, никому и ходу нѣтъ! Плюнулъ ревизоръ.
— Не хочу, говоритъ, мѣшать вашему семейному счастію!
Съ этимъ словомъ и уѣхалъ. А кременчужцы обрадовались, что счастливо бѣду избыли и цѣлыхъ три дня послѣ этого изъ грязи не вылѣзали. Ворочаются въ грязи и бурчатъ:
— Ахъ, братцы, и какъ это у насъ теперича на душѣ легко, даже и сказать нельзя!.. Ревизора избыли,-—какого же намъ, съ позволенія сказать, рожна еще не достаетъ?!
— Винтикъ бы теперь устроить! мелькаетъ у кого-то блестящая мысль.
— Урра! несите столы.
Вынесли изъ домовъ зеленые столы, да такъ три дня въ грязи и винтили.
Смотрѣли-смотрѣли на нихъ уральскіе «любители естествознанія» и завидно имъ стало на кременчужское благоденствіе.
Любители эти—ученые люди. У всѣхъ у нихъ на носу—очки, на затылкахъ—очки, на хвостахъ— очки... Впрочемъ—виноватъ! Это у мартышки были очки на хвостѣ, а у екатеринбургскихъ «любителей»—хвостовъ, къ сожалѣнію, нѣтъ: некуда лишнюю пару очковъ навѣсить...
— Милсдари и сочлены, вамъ скучно? спрашиваетъ одинъ изъ «любителей», сдвинувши очки на подбородокъ.
— Скучно! говорятъ милостивые государи. — На кременчужцевъ завидно смотрѣть? — Завидно.
— Давайте же и мы себѣ забаву придумаемъ! Но вѣдь мы—люди ученые, не правда ли?
— Еще бы, конечно ученые! обидчиво говорятъ любители и сдвигаютъ очки себѣ на уши.
— Ну, значитъ и забава наша должна быть ученая! Давайте собирать «естественно-научныя и этнологическія данныя, касающіяся всего Пріуралья и и Сибири»!
Отъ этого предложенія у любителей носы пріобрѣтаютъ неестественное протяженіе.
— Мм... да... Оно конечно... Ѣздить, собирать, записывать,—это хорошо! мямлютъ они. Но... винтить-то мы когда же будемъ? времени не хватитъ!
Иниціаторъ учено-забавной идеи снисходительно улыбается наивности милостивыхъ государей.
— Я еще не договорилъ, милсдари! Я и самъ вчера безъ трехъ на объявленномъ шлемѣ остался,— отыграться надо; притомъ же у Анны Ивановны только что поспѣла настойка изъ березовыхъ почекъ,—пальчики оближете...
Любители, увлеченные силой воображенія, уже суютъ себѣ пальцы въ ротъ. Ораторъ продолжаетъ:
— Это, впрочемъ, мимоходомъ, а интересы науки для насъ выше всего... Поэтому я предлагаю, милсдари, устроить «выставку». Первымъ дѣломъ разошлемъ циркуляры, чтобы къ намъ со всей Сибири и Урала согнали «живыхъ представителей» разныхъ народностей, «съ ихъ жилищемъ, одеждой, утварью, вооруженіемъ и т.д.»... Вотъ, какъ съѣдутся «живые представители», мы по утрамъ бу
1886 г., 24 августа—№ 33
Адресъ редакціи и конторы: Тверская, д. Гинцбурга (бывш. Малкіеля).
ГОДЪ XXII.
БУДИЛЬНИКЪ
Редакція открыта по понедѣльникамъ и четвергамъ съ 3 до 5 часовъ. Статьи безъ обозначенія условій считаются безплатными. Каждая статья должна быть съ подписью и адресомъ автора. Возвращеніе статей необязательно.
Перемѣна городскаго адреса—30 к., городскаго на иногор. до 1 іюля 1 р. 20 к., послѣ 1 іюля —70 к. Объявленія по 25 к. за строку; болѣе одного раза—уступка по соглашенію.
томъ XLIV.
ПРОДОЛЖАЕТСЯ ПОДПИСКА
НА
БУДИЛЬНИКЪ
въ 1886 г.
Двадцать второй годъ изданія.
Въ каждомъ нумерѣ провинціальная страничка рисунковъ, нерѣдко еъ портретами.
ГОДОВЫМЪ ПОДПИСЧИКАМЪ БЕЗПЛАТНО
ЧЕТЫРЕ ХУДОЖЕСТВЕННЫЯ И КАРИКАТУРНЫЯ
ПРИЛОЖЕНІЯ—СЮРПРИЗЫ.
ГОДОВЫМЪ подписчикамъ ПРЕМІЯ
(за приплату одного рубля)
„НЕДОРОСЛЬ“ Фонвизина.
Комедія въ 5 дѣйствіяхъ.
Полный текстъ, портретъ автора и семь сценъ, снятыхъ фотографомъ Пановымъ съ артистовъ народнаго театра. Статья о народномъ театрѣ драматурга А. Ф. Федотова.
Принимается подписка на „Будильникъ
и продаются отдѣльные №№:
Въ Кіевѣ, въ конторѣ газеты „Заря“.
Въ Одессѣ, въ газетномъ бюро Зама, Дери
басовская, д. Ралли.
Подписная цѣна на „БУДИЛЬНИКЪ
На годъ для иногороднихъ съ пересылкой, съ приложеніями-сюрпризами и преміей — 10 р. безъ преміи-—9 р. На полгода — 5 р., съ преміей—6 р. Въ Москвѣ съ доставкой, съ приложеніями и преміей—9 р., безъ преміи— 8 руб. На полгода — 4 р. 50 к., съ преміей 5 р. 50 коп.
Адресоваться: Въ Москву, въ редакцію „Будильника , Тверская., д. Гинцбурга.
* * *
ТОМЪ И О СЕМЪ.
Каша, давненько заваренная на Балканскомъ полуостровѣ, начинаетъ кипѣть такъ, что брызги черезъ край летятъ.
Событія слѣдуютъ одно за другимъ съ необычайной быстротой, говоря слогомъ дипломатическихъ реляцій. Александръ Баттенбергъ вчера уложилъ вещи и поѣхалъ въ лодочкѣ—внизъ да по рѣчкѣ, внизъ да по Дунаю, а сегодня онъ опять возвращается и снова принимается раскладывать по коммодамъ свои дорожныя принадлежности. Завтра, того, и гляди, опять прійдется торопить прачку, задержавшую бѣлье, и опять посылать за извощикомъ «на пристань»... Во всей этой суматохѣ одно только и можно понять, что ровно ничего въ ней понять нельзя. На этомъ пунктѣ всѣ политическія партіи пока сходятся.
Нашъ рисунокъ имѣетъ «историческоезначеніе: онъ живописуетъ самый драматическій и самый первый моментъ, первую сцену болгарскаго «водевиля съ переодѣваньемъ».
Будетъ очень жаль, если водевиль превратится въ драму, а вѣдь не даромъ-же сказалъ (или имѣлъ право сказать) одинъ древній философъ: «все можетъ быть, все можетъ статься и на за что нельзя ручаться»...
Въ этомъ мнѣніи есть большая доля вѣроятности и оно съ успѣхомъ могло-бы замѣнить всѣ газетныя передовицы.
ШИПЫ И РОЗЫ
ПРОВИНЦІИ.
Ахъ, матушка-провинція, и хитра ты, и наивна въ ухищреніяхъ своихъ—и, право, трудно разобрать, чего въ тебѣ больше: наивности или хитрости! И тѣмъ, и другимъ закрома полны,—не то, что въ запасныхъ хлѣбныхъ магазинахъ!
За примѣрами ходить не далеко.
Благополучные обыватели Кременчуга должны конечно занять первое мѣсто послѣ знаменитыхъ пошехонцевъ. Въ Кременчугѣ, да будетъ вамъ извѣстно, вымощены только двѣ главныя перекрестныя улицы, а на всѣхъ остальныхъ граждане, во всякое время года, получаютъ домашнія «грязныяванны. И вдругъ, получается извѣстіе, что въ городъ ѣдетъ «ревизоръ», не обманный, а настоящій! Поняли кременчужцы, что ревизоръ не одобритъ такого насильственнаго лѣченья обывателей уличными грязями, а посему и усѣлись за столъ, думать, какъ имъ бѣду избыть. Вспотѣли, но придумали. Когда ревизоръ пріѣхалъ, они усерднѣйшимъ образомъ принялись его возить на-крестъ по двумъ мощенымъ улицамъ; не пускаютъ его свернуть въ сторону, да и баста!..—Ѣздилъ-Ѣздилъ ревизоръ, наконецъ не выдержалъ и спрашиваетъ:
— Долго ли вы меня крестомъ-то возить будете? Развѣ въ Кременчугѣ только двѣ улицы и есть?
Оторопѣли кременчужцы, растерялись, заплакали и говорятъ:
— Какъ не быть, вашебродіе! И еще есть улицы,—только по нимъ, кромѣ какъ поросятамъ да намъ, обывателямъ исконнымъ, никому и ходу нѣтъ! Плюнулъ ревизоръ.
— Не хочу, говоритъ, мѣшать вашему семейному счастію!
Съ этимъ словомъ и уѣхалъ. А кременчужцы обрадовались, что счастливо бѣду избыли и цѣлыхъ три дня послѣ этого изъ грязи не вылѣзали. Ворочаются въ грязи и бурчатъ:
— Ахъ, братцы, и какъ это у насъ теперича на душѣ легко, даже и сказать нельзя!.. Ревизора избыли,-—какого же намъ, съ позволенія сказать, рожна еще не достаетъ?!
— Винтикъ бы теперь устроить! мелькаетъ у кого-то блестящая мысль.
— Урра! несите столы.
Вынесли изъ домовъ зеленые столы, да такъ три дня въ грязи и винтили.
Смотрѣли-смотрѣли на нихъ уральскіе «любители естествознанія» и завидно имъ стало на кременчужское благоденствіе.
Любители эти—ученые люди. У всѣхъ у нихъ на носу—очки, на затылкахъ—очки, на хвостахъ— очки... Впрочемъ—виноватъ! Это у мартышки были очки на хвостѣ, а у екатеринбургскихъ «любителей»—хвостовъ, къ сожалѣнію, нѣтъ: некуда лишнюю пару очковъ навѣсить...
— Милсдари и сочлены, вамъ скучно? спрашиваетъ одинъ изъ «любителей», сдвинувши очки на подбородокъ.
— Скучно! говорятъ милостивые государи. — На кременчужцевъ завидно смотрѣть? — Завидно.
— Давайте же и мы себѣ забаву придумаемъ! Но вѣдь мы—люди ученые, не правда ли?
— Еще бы, конечно ученые! обидчиво говорятъ любители и сдвигаютъ очки себѣ на уши.
— Ну, значитъ и забава наша должна быть ученая! Давайте собирать «естественно-научныя и этнологическія данныя, касающіяся всего Пріуралья и и Сибири»!
Отъ этого предложенія у любителей носы пріобрѣтаютъ неестественное протяженіе.
— Мм... да... Оно конечно... Ѣздить, собирать, записывать,—это хорошо! мямлютъ они. Но... винтить-то мы когда же будемъ? времени не хватитъ!
Иниціаторъ учено-забавной идеи снисходительно улыбается наивности милостивыхъ государей.
— Я еще не договорилъ, милсдари! Я и самъ вчера безъ трехъ на объявленномъ шлемѣ остался,— отыграться надо; притомъ же у Анны Ивановны только что поспѣла настойка изъ березовыхъ почекъ,—пальчики оближете...
Любители, увлеченные силой воображенія, уже суютъ себѣ пальцы въ ротъ. Ораторъ продолжаетъ:
— Это, впрочемъ, мимоходомъ, а интересы науки для насъ выше всего... Поэтому я предлагаю, милсдари, устроить «выставку». Первымъ дѣломъ разошлемъ циркуляры, чтобы къ намъ со всей Сибири и Урала согнали «живыхъ представителей» разныхъ народностей, «съ ихъ жилищемъ, одеждой, утварью, вооруженіемъ и т.д.»... Вотъ, какъ съѣдутся «живые представители», мы по утрамъ бу
1886 г., 24 августа—№ 33