Экономки молодыя. Стараются держать себя важно и чинно, хотя порой и не прочь стрѣльнуть глазками въ шутника-хозяина или гостя (молодость свое беретъ!). Къ остальной прислугѣ относятся порядочно; носятъ чепцы; наклонны къ полнотѣ. Съ величайшимъ удовольствіемъ читаютъ ужасные французскіе романы въ фельетонахъ доставляемыхъ хозяевамъ газетъ и во снѣ видятъ различныхъ нѣжныхъ и храбрыхъ Альфредовъ и Бенедиктовъ...
Экономки пожилыя. Степенны и важны уже по долголѣтней привычкѣ. Всю прислугу считаютъ своимъ личнымъ врагомъ и піяютъ, аки вѣдьмы кіевскія... «Врагами» обзываются «кусошницами», крокодилами, змѣями лютыми, старыми чертовками и т. п. лестными именами... Жадны до невозможности. Хозяевъ обираютъ весьма усердно, мечтая сколотить капиталецъ и на старости лѣтъ зажить въ комнатѣ отъ жильцовъ «барыней»...
(Продолженіе будетъ ).
Сазандаръ.
ТЕАТРАЛЬНО-МУЗЫКАЛЬНЫЯ ЗАМѢТКИ
неприсяжныхъ рецензентовъ.
Намъ еще не удавалось говорить о родоновской опереткѣ. Кто любитъ опереточныхъ героевъ и опереточную музыку, тотъ можетъ пожать г. Родону руку за... блестящую обстановку, декораціи, хоры и выборъ опереттъ. По внѣшности все очень хорошо и даже роскошно; но не хватаетъ голосовъ, особенно мужскихъ... Вообще русская оперетка обѣднѣла голосами, такъ что любой пискунъ готовъ заявить себя теноромъ, чтобы получать сотни рублей въ мѣсяцъ. Это еще неудивительно, что такіе пискуны просятъ сотни въ мѣсяцъ; но удивительно, что имъ ихъ даютъ, а даютъ потому, что ни за какія деньги не получишь теперь заправскаго тенора. Что касается родоновской труппы, то она по преимуществу игривая, т. е. всѣ артисты искусно и талантливо играютъ, имѣя во главѣ такія двѣ силы, какъ г-жу Бѣльскую и самою Родона. Поклонникамъ же пѣнія предоставляется восхищаться голосомъ г-жи Тамаровой, которая многимъ опереточнымъ свѣтиламъ стараго времени можетъ дать десятка два очковъ впередъ... Мы еще вернемся къ московской опереткѣ,—дайте присмотрѣться.
*** *
Нашъ частный музыкальный просвѣтитель П. А. Шостаковскій открылъ свои филармоническіе вечера съ большимъ трескомъ и шумомъ... Шумѣла собственно многочисленная «благодарная» публика, встрѣтившая оваціями самого «просвѣтителя» и г-жу Алису Барби. Слушали эту пѣвицу многіе артисты нашихъ оперныхъ театровъ и удивлялись ея добросовѣстности (оказывается, и пѣть можно недобросовѣстно), не говоря уже о школѣ, которая можетъ восхищать и обыкновеннаго смертнаго... Г-жа Барби умѣетъ приковать къ себѣ слушателя и задѣть его душевныя струны. Въ наше практическое, бездушное время, какъ хотите, это большое искусство.
*** *
Мы даемъ сегодня карикатуру Харьковскаго драматическаго театра, въ которомъ теперь приманкою г-жа Глѣбова, а опоры-—гг. Форкатти и Ивановъ-Козельскій. Силы весьма солидныя, но, не смотря на это, театръ не всегда обезпеченъ публикой. Объясняется это характеромъ обитателей Харькова, этой столицы неподвижной Хохландіи, которая съумѣла своимъ равнодушіемъ прикрыть всѣ остальныя свои «зрѣлища и увеселенія», оставшись при единственномъ театрѣ, у котораго дни также сосчитаны... Примѣрная столица, интеллигентная, нечего сказать...
Свой.
МЕЛОЧИШКА.
Къ одному московскому антрепренеру приходитъ даровитый драматическій актеръ.
Антрепренеръ.—Ваше амплуа?
Актеръ.—Драматическій герой, Ляпуновъ, Ермакъ__ Антр.—Но годитесь, жидковаты, да и ростомъ не вышли!. У меня на эти роли такіе верзилы, — настоящіе крючники. Да-съ, у меня не обстановка для актеровъ, а актеры для обстановки!
ВЪ АЛЬБОМЫ
1.
Г. Бастунову.
Для москвичей уже не ново, Знакомо пѣнье Бастунова...
Когда-то пѣлъ, теперь-же баста! Сталъ годенъ только для баласта.
2.
Г-жѣ Зориной.
Скажу, не столько собираетъ Мужчинъ красотки взоръ иной,
Какъ деньги въ кассу привлекаетъ Игра цыганки Зориной.
Вольдемаръ.
БЕЗЪ КОНЦА.
... И вотъ является въ военное министерство, состоящее подъ управленіемъ бога Марса, нѣкій изобрѣтатель.
— Ваше сіятельство, говоритъ онъ Марсу: я имѣю честь предложить вамъ изобрѣтенное мною ружье,—-послѣднее слово прогресса въ искусствѣ убивать людей.
— Очень пріятно! садитесь, пожалуйста! отвѣчаетъ Марсъ. Если вы говорите правду, то вы можете претендовать на титулъ величайшаго благодѣтеля человѣчества.
— Вы очень любезны, г. министръ!
— Не стоитъ благодарности. Покажите ваше избрѣтеше! Кстати, какъ васъ зовутъ? — Шассно.
Изобрѣтатель показываетъ свое ружье. Марсъ приходитъ въ восхищеніе и немедленно дѣлаетъ распоряженіе, чтобъ всѣ европейскія арміи запаслись несравненнымъ ружьемъ. На это дѣло истрачиваются сотни милліоновъ.
Едва успѣли ихъ истратить, къ Марсу является новый изобрѣтатель.
— Позвольте вамъ замѣтить, говоритъ онъ военному министру Зевса, что вы со своимъ Шасспо дали маху!
— Неужели? спрашиваетъ Марсъ.
— Вѣрно-съ. Это—просто дѣтская игрушка въ сравненіи съ моимъ новымъ изобрѣтеніемъ. Не угодно ли посмотрѣть!
— Какъ васъ зовутъ? — Гра.
— Хорошо-оъ, посмотримъ!
Смотрятъ, приходятъ въ восхищеніе: ружье Гра оказывается верхомъ совершенства. Немедленно ассигнуются сотни милліоновъ, Шассно передѣлываютъ на кухонные вертела...
Какъ только новые милліоны ухлопаны, является къ Марсу третій изобрѣтатель, желающій поговорить съ нимъ «по секрету».
— Имѣю честь кланяться, ваше сіятельство! Я желаю оказать вамъ услугу и прославить васъ на вѣки.
— Чтожь, я не прочь! отвѣчаетъ Марсъ.
— Я предлагаю вамъ произвести цѣлую революцію въ вооруженіи армій.
— Ахъ, значитъ—опять ружье?
— Точно такъ-съ, но это ужь не глупая шуточка въ родѣ ружья Гра, а нѣчто серьезное. — Объясните мнѣ вашу систему.
Изобрѣтатель объясняетъ. Министръ приходитъ въ восхищеніе.
— Какъ васъ зовутъ? — Ремингтонъ.
— Мистеръ Ремингтонъ! я ассигную тысячу милліоновъ на ваше ружье!
И милліоны ассигнуются...
Та же исторія съ Берданомъ и другими «благодѣтелями человѣчества».
Черезъ десять лѣтъ явится новый изобрѣтатель и польются новые милліоны...
Разсказать вамъ сказочку про бѣлаго бычка?
Моск. фл.
ПРОВИНЦІАЛЬНЫЯ ЭКСКУРСІИ.
ТЕЛЕГРАММЫ.
(Невѣроятныя).
Боровичи. Здѣсь на дняхъ будетъ происходить состязаніе въ скорости бѣга между привезенной изъ Вандименовой земли черепахой и поѣздомъ Боровичской желѣзной дороги. Администрація дороги выражаетъ надежду на побѣду послѣдняго, на что обыватели, лукаво посмѣив аясь въ бороду, говорятъ: „блаженъ, кто вѣруетъ,— тепло тому на свѣтѣ .
Копалъ. Въ уѣздѣ объявился грамотный человѣкъ. Населеніемъ овладѣла паника.
Керенскъ. Здѣсь пришли къ заключенію, что Керенскъ—не городъ, а мушиный насѣстъ.
Кадый. Здѣсь размышляютъ, какъ-бы ни о чемъ не размышлять.
Тьмутаракань. Здѣсь убиты радужныя надежды. Убійца неизвѣстенъ.
На краю свѣта. Здѣшній почтмейстеръ признаетъ замыслы Бисмарка незаслуживающими вниманія.
ПУХОВСКІЙ ЛИТЕРАТОРЪ.
И мы не лыкомъ шиты: и у насъ есть литераторъ, «своего собственнаго приготовленія».
Зовутъ его Колей Кривымъ. Занимался онъ прежде подрядами и деньжонки скопилъ, а потомъ и сталъ его лукавый путать: «Чего зѣваешь, Коля? Пустись въ литературу! задай критику всѣмъ обывателямъ, которые тебѣ не по нраву!»
Призадумался Коля отъ этихъ лукавыхъ словъ; ходитъ и сомнѣвается...
А тутъ, какъ на грѣхъ, пожаръ въ Пуховѣ случился; Колю и осіяло. «Прописалъ» онъ весь этотъ пожаръ и послалъ въ захудалую газетку. Напечатали, проставивши яти, гдѣ слѣдуетъ. Возгордился Коля и началъ ходить по знакомымъ: «Попались, говоритъ, голубчики! Откупайтесь, а не то всѣхъ въ критику закатаю!»
Кто побоязливѣй, — откупаться стали, а дерзкіе люди, очень даже невѣжливо, стали новорожденнаго литератора въ шею гонять. А онъ ихъ «въ критику пущать» началъ... Тѣмъ теперь въ Пуховѣ и занимаются граждане: одни къ Колѣ — «съ благодарностью» бѣгаютъ, а другіе—за дверь его толкаютъ...
Охъ, охъ! Литература—великая сила, — только плохо, если она въ дурныя руки попадаетъ!
Шутникъ—блондинъ.
Экономки пожилыя. Степенны и важны уже по долголѣтней привычкѣ. Всю прислугу считаютъ своимъ личнымъ врагомъ и піяютъ, аки вѣдьмы кіевскія... «Врагами» обзываются «кусошницами», крокодилами, змѣями лютыми, старыми чертовками и т. п. лестными именами... Жадны до невозможности. Хозяевъ обираютъ весьма усердно, мечтая сколотить капиталецъ и на старости лѣтъ зажить въ комнатѣ отъ жильцовъ «барыней»...
(Продолженіе будетъ ).
Сазандаръ.
ТЕАТРАЛЬНО-МУЗЫКАЛЬНЫЯ ЗАМѢТКИ
неприсяжныхъ рецензентовъ.
Намъ еще не удавалось говорить о родоновской опереткѣ. Кто любитъ опереточныхъ героевъ и опереточную музыку, тотъ можетъ пожать г. Родону руку за... блестящую обстановку, декораціи, хоры и выборъ опереттъ. По внѣшности все очень хорошо и даже роскошно; но не хватаетъ голосовъ, особенно мужскихъ... Вообще русская оперетка обѣднѣла голосами, такъ что любой пискунъ готовъ заявить себя теноромъ, чтобы получать сотни рублей въ мѣсяцъ. Это еще неудивительно, что такіе пискуны просятъ сотни въ мѣсяцъ; но удивительно, что имъ ихъ даютъ, а даютъ потому, что ни за какія деньги не получишь теперь заправскаго тенора. Что касается родоновской труппы, то она по преимуществу игривая, т. е. всѣ артисты искусно и талантливо играютъ, имѣя во главѣ такія двѣ силы, какъ г-жу Бѣльскую и самою Родона. Поклонникамъ же пѣнія предоставляется восхищаться голосомъ г-жи Тамаровой, которая многимъ опереточнымъ свѣтиламъ стараго времени можетъ дать десятка два очковъ впередъ... Мы еще вернемся къ московской опереткѣ,—дайте присмотрѣться.
*** *
Нашъ частный музыкальный просвѣтитель П. А. Шостаковскій открылъ свои филармоническіе вечера съ большимъ трескомъ и шумомъ... Шумѣла собственно многочисленная «благодарная» публика, встрѣтившая оваціями самого «просвѣтителя» и г-жу Алису Барби. Слушали эту пѣвицу многіе артисты нашихъ оперныхъ театровъ и удивлялись ея добросовѣстности (оказывается, и пѣть можно недобросовѣстно), не говоря уже о школѣ, которая можетъ восхищать и обыкновеннаго смертнаго... Г-жа Барби умѣетъ приковать къ себѣ слушателя и задѣть его душевныя струны. Въ наше практическое, бездушное время, какъ хотите, это большое искусство.
*** *
Мы даемъ сегодня карикатуру Харьковскаго драматическаго театра, въ которомъ теперь приманкою г-жа Глѣбова, а опоры-—гг. Форкатти и Ивановъ-Козельскій. Силы весьма солидныя, но, не смотря на это, театръ не всегда обезпеченъ публикой. Объясняется это характеромъ обитателей Харькова, этой столицы неподвижной Хохландіи, которая съумѣла своимъ равнодушіемъ прикрыть всѣ остальныя свои «зрѣлища и увеселенія», оставшись при единственномъ театрѣ, у котораго дни также сосчитаны... Примѣрная столица, интеллигентная, нечего сказать...
Свой.
МЕЛОЧИШКА.
Къ одному московскому антрепренеру приходитъ даровитый драматическій актеръ.
Антрепренеръ.—Ваше амплуа?
Актеръ.—Драматическій герой, Ляпуновъ, Ермакъ__ Антр.—Но годитесь, жидковаты, да и ростомъ не вышли!. У меня на эти роли такіе верзилы, — настоящіе крючники. Да-съ, у меня не обстановка для актеровъ, а актеры для обстановки!
ВЪ АЛЬБОМЫ
1.
Г. Бастунову.
Для москвичей уже не ново, Знакомо пѣнье Бастунова...
Когда-то пѣлъ, теперь-же баста! Сталъ годенъ только для баласта.
2.
Г-жѣ Зориной.
Скажу, не столько собираетъ Мужчинъ красотки взоръ иной,
Какъ деньги въ кассу привлекаетъ Игра цыганки Зориной.
Вольдемаръ.
БЕЗЪ КОНЦА.
... И вотъ является въ военное министерство, состоящее подъ управленіемъ бога Марса, нѣкій изобрѣтатель.
— Ваше сіятельство, говоритъ онъ Марсу: я имѣю честь предложить вамъ изобрѣтенное мною ружье,—-послѣднее слово прогресса въ искусствѣ убивать людей.
— Очень пріятно! садитесь, пожалуйста! отвѣчаетъ Марсъ. Если вы говорите правду, то вы можете претендовать на титулъ величайшаго благодѣтеля человѣчества.
— Вы очень любезны, г. министръ!
— Не стоитъ благодарности. Покажите ваше избрѣтеше! Кстати, какъ васъ зовутъ? — Шассно.
Изобрѣтатель показываетъ свое ружье. Марсъ приходитъ въ восхищеніе и немедленно дѣлаетъ распоряженіе, чтобъ всѣ европейскія арміи запаслись несравненнымъ ружьемъ. На это дѣло истрачиваются сотни милліоновъ.
Едва успѣли ихъ истратить, къ Марсу является новый изобрѣтатель.
— Позвольте вамъ замѣтить, говоритъ онъ военному министру Зевса, что вы со своимъ Шасспо дали маху!
— Неужели? спрашиваетъ Марсъ.
— Вѣрно-съ. Это—просто дѣтская игрушка въ сравненіи съ моимъ новымъ изобрѣтеніемъ. Не угодно ли посмотрѣть!
— Какъ васъ зовутъ? — Гра.
— Хорошо-оъ, посмотримъ!
Смотрятъ, приходятъ въ восхищеніе: ружье Гра оказывается верхомъ совершенства. Немедленно ассигнуются сотни милліоновъ, Шассно передѣлываютъ на кухонные вертела...
Какъ только новые милліоны ухлопаны, является къ Марсу третій изобрѣтатель, желающій поговорить съ нимъ «по секрету».
— Имѣю честь кланяться, ваше сіятельство! Я желаю оказать вамъ услугу и прославить васъ на вѣки.
— Чтожь, я не прочь! отвѣчаетъ Марсъ.
— Я предлагаю вамъ произвести цѣлую революцію въ вооруженіи армій.
— Ахъ, значитъ—опять ружье?
— Точно такъ-съ, но это ужь не глупая шуточка въ родѣ ружья Гра, а нѣчто серьезное. — Объясните мнѣ вашу систему.
Изобрѣтатель объясняетъ. Министръ приходитъ въ восхищеніе.
— Какъ васъ зовутъ? — Ремингтонъ.
— Мистеръ Ремингтонъ! я ассигную тысячу милліоновъ на ваше ружье!
И милліоны ассигнуются...
Та же исторія съ Берданомъ и другими «благодѣтелями человѣчества».
Черезъ десять лѣтъ явится новый изобрѣтатель и польются новые милліоны...
Разсказать вамъ сказочку про бѣлаго бычка?
Моск. фл.
ПРОВИНЦІАЛЬНЫЯ ЭКСКУРСІИ.
ТЕЛЕГРАММЫ.
(Невѣроятныя).
Боровичи. Здѣсь на дняхъ будетъ происходить состязаніе въ скорости бѣга между привезенной изъ Вандименовой земли черепахой и поѣздомъ Боровичской желѣзной дороги. Администрація дороги выражаетъ надежду на побѣду послѣдняго, на что обыватели, лукаво посмѣив аясь въ бороду, говорятъ: „блаженъ, кто вѣруетъ,— тепло тому на свѣтѣ .
Копалъ. Въ уѣздѣ объявился грамотный человѣкъ. Населеніемъ овладѣла паника.
Керенскъ. Здѣсь пришли къ заключенію, что Керенскъ—не городъ, а мушиный насѣстъ.
Кадый. Здѣсь размышляютъ, какъ-бы ни о чемъ не размышлять.
Тьмутаракань. Здѣсь убиты радужныя надежды. Убійца неизвѣстенъ.
На краю свѣта. Здѣшній почтмейстеръ признаетъ замыслы Бисмарка незаслуживающими вниманія.
ПУХОВСКІЙ ЛИТЕРАТОРЪ.
И мы не лыкомъ шиты: и у насъ есть литераторъ, «своего собственнаго приготовленія».
Зовутъ его Колей Кривымъ. Занимался онъ прежде подрядами и деньжонки скопилъ, а потомъ и сталъ его лукавый путать: «Чего зѣваешь, Коля? Пустись въ литературу! задай критику всѣмъ обывателямъ, которые тебѣ не по нраву!»
Призадумался Коля отъ этихъ лукавыхъ словъ; ходитъ и сомнѣвается...
А тутъ, какъ на грѣхъ, пожаръ въ Пуховѣ случился; Колю и осіяло. «Прописалъ» онъ весь этотъ пожаръ и послалъ въ захудалую газетку. Напечатали, проставивши яти, гдѣ слѣдуетъ. Возгордился Коля и началъ ходить по знакомымъ: «Попались, говоритъ, голубчики! Откупайтесь, а не то всѣхъ въ критику закатаю!»
Кто побоязливѣй, — откупаться стали, а дерзкіе люди, очень даже невѣжливо, стали новорожденнаго литератора въ шею гонять. А онъ ихъ «въ критику пущать» началъ... Тѣмъ теперь въ Пуховѣ и занимаются граждане: одни къ Колѣ — «съ благодарностью» бѣгаютъ, а другіе—за дверь его толкаютъ...
Охъ, охъ! Литература—великая сила, — только плохо, если она въ дурныя руки попадаетъ!
Шутникъ—блондинъ.