Въ гостяхъ у великана.
(Въ Петровскомъ музеѣ).
У входа въ музей стерегутъ лѣстницу два чудовища. Петръ Великій былъ бы несказанно радъ, если бы увидалъ, во что превратились монстры его кунстъ-камеры.
Налѣво—аннамскій богъ охоты—четырехрогое всеживотное. Да, это всезвѣрь: отъ всѣхъ звѣрей взято самое звѣрское: когти льва, зубы тигра, клыки слона, рога буйвола...
У различныхъ звѣрей взяты оружія ихъ нападенія и защиты и составлено чудовище, должно быть, дѣйствительно, производящее устрашающее дѣйствіе на дикарей.
Направо—такое же страшилище, назначеніе котораго устрашать не людей, а самихъ боговъ. Это добрый духъ, пожирающій злыхъ духовъ. Глаза, морда, клыки—очень экспрессивны и надолго запоминаются.
Эти два великана охраняютъ входъ въ жилище великана, какимъ является Петръ Великій. Онъ великанъ не пото
му только, что ростъ его 2 аршина 14 вершковъ,—его духъ переросъ тѣло. Ходишь по галлереямъ и все выростаетъ въ вашихъ глазахъ духъ этого титана.
Налѣво у входа—великіе часы, подаренные Петру Великому Фридрихомъ Великимъ. Именно, по этимъ громаднымъ часамъ долженъ былъ жить великій преобразователь Россіи. Обыкновенныхъ, маленькихъ часовъ ему, по его работѣ, не хватало бы. Да и такъ удивляешься, когда онъ спалъ. Вѣдь, послѣ своихъ неимовѣрныхъ трудовъ онъ ночи цѣликомъ проводилъ на всепьянѣйшихъ попойкахъ. Быть можетъ, въ энциклопедичности его трудовъ нужно видѣть разгадку его трудоспособности. Его работы, тяжелыя сами по себѣ, были такъ не схожи, такъ разнообразны, что одна работа казалась отдыхомъ послѣ другой. Послѣ труда чертежника отдыхомъ являлся трудъ дантиста. Послѣ вырыванія зубовъ отдыхомъ являлся трудъ разсмотрѣнія государственныхъ бумагъ. Послѣ политическихъ работъ мозгъ отдыхалъ за токарнымъ станкомъ и, быть можетъ, обдумывалъ новый праздникъ «всепьянѣйшаго, всешутѣйшаго, сумасброднѣйшаго собора».
Вѣдь, даже изъ-за границы, даже съ походовъ Петръ не забывалъ присылать письма своимъ «всесвятѣйшимъ», такъ онъ звалъ князя-папу и юмористическихъ поповъ, «рукоположенныхъ» для того, чтобы нѣсколько сбить «поповское засилье» и уронить духовенство въ глазахъ народа, ставившаго патріарха выше царя-императора.
Рядомъ съ часами Фридриха стоитъ деревянный шкафь съ кни
гами.
По этимъ книгамъ Петръ—великій самоучка земли русской— не только учился, но и жилъ. Полка—военныхъ дѣлъ. Четверть полки—морскихъ дѣлъ. Восьмая полки—ремесленныхъ, пожарныхъ, математическихъ, астрономическихъ и иныхъ дѣлъ. На поляхъ книгъ вдумчивыя и мѣткія замѣтки царя. Эти замѣтки теперь изу
чаются Э. Э. Пекарскимъ—завѣдующимъ Петровской галлереей—и составятъ особый томъ.
Хотя Петръ Великій и былъ въ жизни юмористомъ и любилъ шутки и забавы, даже среди самыхъ серьезныхъ дѣлъ, въ библіотекѣ его я не нашелъ ни одной юмористической книги. Къ печатному слову онъ питалъ благоговѣйное уваженіе.
Дольше всего простоялъ я надъ шкафомъ съ книгами и надъ шкафомъ съ костюмами Петра. Книга—это одежды, въ которыя облекается духъ, платья—это книги тѣла. И вотъ читаешь эти книги тѣла, которыя въ старину были такъ краснорѣчивы, такъ красочны и личны. Теперь—не то,—нынѣшній костюмъ самъ безличенъ, скученъ, похожъ на всѣ, и обезличиваетъ тѣхъ, кто его носитъ.
А тутъ вотъ стоишь передъ камзоломъ, въ которомъ Петръ присутствовалъ па торжествѣ избранія и свадьбы князя-папы и воскресаютъ только что прочитанныя мною собственноручныя замѣтки царя—«Чинъ избранія».
«Великій Г. К. Ц. имя. Извѣстпо в. в., что отецъ вашъ и богомолецъ в., князь-папа, всешутѣйшій Аникита отъ житія сего отъиде и нашъ сумазброднѣйшій соборъ основанъ безглавенъ; того ради, просимъ в. в. призрѣти на вдовствующій престолъ, избраніемъ Бахусоподражательнаго отца», — такъ писалъ Петръ живой каррикатурѣ на себя «князю кесарю».
С. Соловьевъ уже въ 1866 г. объяснялъ появленіе Князя-папы и князя-кесаря: «если предположить, что Петръ хотѣлъ посмѣяться надъ патріаршествомъ, то надобно предположить, что онъ хотѣлъ посмѣяться и надъ своею собственною властью, потому что у него былъ и шутовской пресбургскій король, впослѣдствіи Кесарь».
Къ князю - кесарю Петръ относился съ преувеличеннымъ раболѣпствомъ, чиноизбраніе князя-папы разработалъ до ювелирныхъ мелочей.
Первою заботой Петра, чтобы съ нимъ во время избранія папы не случался такой же скандалъ, о которомъ разсказываетъ Вольтеръ (папа Іоаннъ VIII оказался... папессой). Порядокъ, какимъ убѣждаются птенцы гнѣзда Петрова въ томъ, что избранникъ ихъ мужчина, полонъ грубыхъ, анекдотическихъ, совершенно немыслимыхъ въ печати подробностей но для характеристики, самобытности Петра эта рукопись—драгоцѣннѣйшій документъ и ей мѣсто въ Петровской галлереѣ.
Какимъ жестокимъ смѣхомъ смѣялся онъ надъ всѣми и надъ тѣми своими приближенными, которые попали изъ грязи въ князии надъ тѣми, кто, родясь княземъ, купались въ грязи своего невѣжества. Протестъ, желаніе ихъ принизить, высмѣят. кипѣли въ каждомъ параграфѣ «чина поставленія».
Я считаю умѣстнымъ показать кусочекъ этой величайшей музейной рѣдкости, какою является рукопись Петра. Опускаю, конечно, все неудобное для печати:
1) «Когда всѣ уже собраны, и сядутъ па своихъ мѣстахъ, тогда
приходитъ поставляемый. Предъ нимъ-же несутъ двѣ фляги, одна
Петровскій музей въ академіи наукъ.
Восковой бюстъ Петра I въ черныхъ латахъ съ настоящими волосами. Сдѣланъ при жизни Петра Великаго и подаренъ кардиналу Отто Буони.
(Въ Петровскомъ музеѣ).
У входа въ музей стерегутъ лѣстницу два чудовища. Петръ Великій былъ бы несказанно радъ, если бы увидалъ, во что превратились монстры его кунстъ-камеры.
Налѣво—аннамскій богъ охоты—четырехрогое всеживотное. Да, это всезвѣрь: отъ всѣхъ звѣрей взято самое звѣрское: когти льва, зубы тигра, клыки слона, рога буйвола...
У различныхъ звѣрей взяты оружія ихъ нападенія и защиты и составлено чудовище, должно быть, дѣйствительно, производящее устрашающее дѣйствіе на дикарей.
Направо—такое же страшилище, назначеніе котораго устрашать не людей, а самихъ боговъ. Это добрый духъ, пожирающій злыхъ духовъ. Глаза, морда, клыки—очень экспрессивны и надолго запоминаются.
Эти два великана охраняютъ входъ въ жилище великана, какимъ является Петръ Великій. Онъ великанъ не пото
му только, что ростъ его 2 аршина 14 вершковъ,—его духъ переросъ тѣло. Ходишь по галлереямъ и все выростаетъ въ вашихъ глазахъ духъ этого титана.
Налѣво у входа—великіе часы, подаренные Петру Великому Фридрихомъ Великимъ. Именно, по этимъ громаднымъ часамъ долженъ былъ жить великій преобразователь Россіи. Обыкновенныхъ, маленькихъ часовъ ему, по его работѣ, не хватало бы. Да и такъ удивляешься, когда онъ спалъ. Вѣдь, послѣ своихъ неимовѣрныхъ трудовъ онъ ночи цѣликомъ проводилъ на всепьянѣйшихъ попойкахъ. Быть можетъ, въ энциклопедичности его трудовъ нужно видѣть разгадку его трудоспособности. Его работы, тяжелыя сами по себѣ, были такъ не схожи, такъ разнообразны, что одна работа казалась отдыхомъ послѣ другой. Послѣ труда чертежника отдыхомъ являлся трудъ дантиста. Послѣ вырыванія зубовъ отдыхомъ являлся трудъ разсмотрѣнія государственныхъ бумагъ. Послѣ политическихъ работъ мозгъ отдыхалъ за токарнымъ станкомъ и, быть можетъ, обдумывалъ новый праздникъ «всепьянѣйшаго, всешутѣйшаго, сумасброднѣйшаго собора».
Вѣдь, даже изъ-за границы, даже съ походовъ Петръ не забывалъ присылать письма своимъ «всесвятѣйшимъ», такъ онъ звалъ князя-папу и юмористическихъ поповъ, «рукоположенныхъ» для того, чтобы нѣсколько сбить «поповское засилье» и уронить духовенство въ глазахъ народа, ставившаго патріарха выше царя-императора.
Рядомъ съ часами Фридриха стоитъ деревянный шкафь съ кни
гами.
По этимъ книгамъ Петръ—великій самоучка земли русской— не только учился, но и жилъ. Полка—военныхъ дѣлъ. Четверть полки—морскихъ дѣлъ. Восьмая полки—ремесленныхъ, пожарныхъ, математическихъ, астрономическихъ и иныхъ дѣлъ. На поляхъ книгъ вдумчивыя и мѣткія замѣтки царя. Эти замѣтки теперь изу
чаются Э. Э. Пекарскимъ—завѣдующимъ Петровской галлереей—и составятъ особый томъ.
Хотя Петръ Великій и былъ въ жизни юмористомъ и любилъ шутки и забавы, даже среди самыхъ серьезныхъ дѣлъ, въ библіотекѣ его я не нашелъ ни одной юмористической книги. Къ печатному слову онъ питалъ благоговѣйное уваженіе.
Дольше всего простоялъ я надъ шкафомъ съ книгами и надъ шкафомъ съ костюмами Петра. Книга—это одежды, въ которыя облекается духъ, платья—это книги тѣла. И вотъ читаешь эти книги тѣла, которыя въ старину были такъ краснорѣчивы, такъ красочны и личны. Теперь—не то,—нынѣшній костюмъ самъ безличенъ, скученъ, похожъ на всѣ, и обезличиваетъ тѣхъ, кто его носитъ.
А тутъ вотъ стоишь передъ камзоломъ, въ которомъ Петръ присутствовалъ па торжествѣ избранія и свадьбы князя-папы и воскресаютъ только что прочитанныя мною собственноручныя замѣтки царя—«Чинъ избранія».
«Великій Г. К. Ц. имя. Извѣстпо в. в., что отецъ вашъ и богомолецъ в., князь-папа, всешутѣйшій Аникита отъ житія сего отъиде и нашъ сумазброднѣйшій соборъ основанъ безглавенъ; того ради, просимъ в. в. призрѣти на вдовствующій престолъ, избраніемъ Бахусоподражательнаго отца», — такъ писалъ Петръ живой каррикатурѣ на себя «князю кесарю».
С. Соловьевъ уже въ 1866 г. объяснялъ появленіе Князя-папы и князя-кесаря: «если предположить, что Петръ хотѣлъ посмѣяться надъ патріаршествомъ, то надобно предположить, что онъ хотѣлъ посмѣяться и надъ своею собственною властью, потому что у него былъ и шутовской пресбургскій король, впослѣдствіи Кесарь».
Къ князю - кесарю Петръ относился съ преувеличеннымъ раболѣпствомъ, чиноизбраніе князя-папы разработалъ до ювелирныхъ мелочей.
Первою заботой Петра, чтобы съ нимъ во время избранія папы не случался такой же скандалъ, о которомъ разсказываетъ Вольтеръ (папа Іоаннъ VIII оказался... папессой). Порядокъ, какимъ убѣждаются птенцы гнѣзда Петрова въ томъ, что избранникъ ихъ мужчина, полонъ грубыхъ, анекдотическихъ, совершенно немыслимыхъ въ печати подробностей но для характеристики, самобытности Петра эта рукопись—драгоцѣннѣйшій документъ и ей мѣсто въ Петровской галлереѣ.
Какимъ жестокимъ смѣхомъ смѣялся онъ надъ всѣми и надъ тѣми своими приближенными, которые попали изъ грязи въ князии надъ тѣми, кто, родясь княземъ, купались въ грязи своего невѣжества. Протестъ, желаніе ихъ принизить, высмѣят. кипѣли въ каждомъ параграфѣ «чина поставленія».
Я считаю умѣстнымъ показать кусочекъ этой величайшей музейной рѣдкости, какою является рукопись Петра. Опускаю, конечно, все неудобное для печати:
1) «Когда всѣ уже собраны, и сядутъ па своихъ мѣстахъ, тогда
приходитъ поставляемый. Предъ нимъ-же несутъ двѣ фляги, одна
Петровскій музей въ академіи наукъ.
Восковой бюстъ Петра I въ черныхъ латахъ съ настоящими волосами. Сдѣланъ при жизни Петра Великаго и подаренъ кардиналу Отто Буони.