Въ ушахъ Европы непрерывно раздаются звуки пощечинъ то съ запада, то съ юга, то справа, то слѣва. И въ Неаполѣ, гдѣ мирты зрѣютъ, гдѣ море вѣчно плещетъ, тамъ тоже щеки алѣютъ отъ „рукоплесканійˮ.
Въ виду этого, политики рѣшили, что за битаго двухъ небитыхъ даютъ — и наше „гуманное столѣтіеˮ будетъ занесено въ исторію къ концу XX вѣка — убитымъ! ˮ
Все тлѣнъ и прахъ! Прошло то время, Когда германская страна
Въ себѣ наукъ таила сѣмя,
Талантовъ доблестныхъ полна.
Тамъ нѣтъ философовъ впоминѣ, Изсякнулъ мудрости родникъ,
Въ землѣ нѣмецкой въ спросѣ нынѣ Муштровка, сабля, пушка, штыкъ...
Гдѣ пѣли Гёте, Шиллеръ, Гейбель,
Прутцъ, Гервегъ, Гейне, Фрейлигратъ, Теперь тамъ яростный Фельдфебель Ломаетъ челюсти солдатъ.
Декадентъ.
НАРУЖНЫЯ ТЕЛЕГРАММЫ.
Вѣна. — Будущія правительственыя партіи составляются изъ 25 клубовъ, 49 фракцій, праваго крыла нѣмецкой партіи, польскаго клуба и прочихъ элементовъ вавилонскаго столпотворенія. На первой очереди стоитъ вопросъ о „квадратурѣ круга“.
Берлинъ. — Каприви заварилъ „школьную кашуˮ и сильно обжегся, подливая масло въ „центръˮ; на лѣвой и на правой сторонѣ — жаръ! Въ парламентской кухнѣ дымъ стоитъ коромысломъ. Не знаю еще, кто будетъ эту кашу расхлебывать.
ВНУТРЕННІЯ ТЕЛЕГРАММЫ.
Саратовъ. — Вопросъ о воскресномъ отдыхѣ на столько подвинулся у насъ впередъ, что прикащики потеряли надежду когда либо увидѣть его разрѣшеніе.
Самара. — Врачебное Управленіе открыло большія залежи гипса и извести въ нѣдрахъ нашей хлѣбной торговли.
ПЕТЕРБУРГЪ, КАКЪ ОНЪ ЕСТЬ.
(Вѣсти изъ-за 604-хъ верстъ).
Дорогу женщинѣ! У насъ появились женщины-парикмахеры... Женщина-парикмахеръ является на домъ причесывать голову за пятьдесятъ копѣекъ, тогда какъ мужчина-парикмахеръ беретъ вдвое и вчетверо. Но дамы игнорируютъ дамъ-парикмахершъ... Какой нибудь куаферъ
Шарль, съ поэтическимъ галстукомъ, напѣвающій во время причесыванія теноркомъ „lа donna е mоbilеˮ, гораздо лучше.
Раздаются жалобы на плохую дѣятельность членовъ Вольно-Экономическаго общества. Очень ужь они экономны на посѣщеніе засѣданій. Это, впрочемъ, приписываютъ тому обстоятельству, что многіе доклады пишутся на подобіе стиховъ непризнанныхъ поэтовъ — скучно и
длинно. Такимъ образомъ, члены боятся бывать даже въ улицахъ Измайловскаго полка, а не то что въ самомъ обществѣ, находящемся въ улицѣ Четвертой роты этого полка. Напуганы!
Открылась выставка предметовъ русской старины. Мы удивились, почему тамъ не оказывается выставленнымъ М. И. Семевскій. Это, кажется, главный предметъ „Русской Стариныˮ...
Скульпторъ Антокольскій, будучи на-дняхъ въ Петербургѣ, разсказывалъ, что онъ учится лѣпить ногами. Г. Антокольскій собирается воздвигнуть себѣ памятникъ нерукотворный для Академіи художествъ.
На выставкѣ „бѣлаго и чернагоˮ рѣшено
одѣть сторожей въ бѣлые московскіе костюмы половыхъ, а физіономіи вымазать имъ сажею. Надѣются на усиленный наплывъ публики.
Метеорологическую обсерваторію предполагаютъ перевести на Невскій, въ зданіе Думы. На каланчѣ, какъ на минаретѣ, будетъ ходить „метеорологъ “ и выкрикивать погоду.
Свифтъ.
ПРОВИНЦІАЛЬНЫЯ ЭКСКУРСІИ.
ПЕНЗЕНСКІЕ ПРОТОКОЛЫ
Неважнаго достоинства продаютъ торгаши нашей Пензѣ одинъ очень важный продуктъ...
Что ни день, то протоколъ о недоброкачественности составляется, и даже не одинъ, а нѣсколько Протоколъ, такъ сказать, на протоколѣ ѣдетъ и протоколомъ подстегиваетъ. Въ теченіе двухъ съ чѣмъ то недѣль составлено 148 протоколовъ.
Протокольныя недѣли...
„Слишкомъ много цвѣтовъ! ˮ говорилъ Калхасъ. Но мы не скажемъ: „слишкомъ много протоколовъˮ... Да воздастся каждому по дѣламъ его...
Жалѣть плутовъ — напрасный трудъ... Пусть всѣхъ, кто стоитъ, доведутъ
До Мензелинска и до Колы
Отъ нашей Пензы — протоколы... Пусть ихъ потерпятъ за муку — муку...
УФИМСКІЙ ШУТНИКЪ.
На свѣтѣ хоть прудъ пруди шутниками... Жаль только, что часто для своихъ шутокъ они выбираютъ совсѣмъ неподходящій предметъ...
Въ нашей далекой Уфѣ есть благотворительный комитетъ. На одномъ изъ послѣднихъ засѣданій предсѣдатель обратился къ членамъ съ рѣчью на такую тему: средствъ у комитета мало, хорошо, еслибъ кто нибудь помогъ дѣлу пожертвованіемъ.
И призывъ не остался безъ отвѣта; первымъ откликнулся хлѣбный торговецъ Чижовъ.
— Вопль въ груди чувствую!.. Жертвую въ пользу бѣдныхъ десять тысячъ пудовъ хлѣба!!..
Весь комитетъ всталъ съ своихъ мѣстъ и низко, низко поклонился Чижову.
— Жертвую... повторилъ Чижовъ, — со скидкою пятя копѣекъ съ пуда; на базарѣ мука по 1 р. 55 к. продается, а я по 1 р. 50 к. отдамъ!..
Картина...
Увы, обычай нашъ таковъ:
На грошъ мы ищемъ пятаковъ... Чижовъ-же, въ видѣ исключенья,
На пятачекъ искалъ „почтенья! ˮ
Уф. юмористъ. ТЕЛЕФОНЪ
«БУДИЛЬНИКА
Рыльскій уѣздъ. Винокуру, господину Васьянову. Какъ дѣла? — Плохи... за утайку спирта приговоренъ къ 30, 000 штрафа, а при несостоятельности къ тюрьмѣ на два года... — Да, дѣла неважныя... — И, вѣдь, что обидно-то: ни въ чемъ я не виноватъ... Знать не зналъ, вѣдать не вѣдалъ, что у меня подъ носомъ дѣлается... Денежки бралъ и — только.
КАКЪ РОДИТСЯ АДВОКАТСКАЯ СПЛЕТНЯ.
(Оригинальная комедія въ нѣсколькихъ пресквер
ныхъ явленіяхъ). Буфетъ Окружного суда.
Господинъ съ буттербродомъ. — Собираюсь все къ X. въ винтикъ сразиться.
Господинъ СЪ пирожкомъ. — Да онъ вчера заграницу уѣхалъ.
Господинъ съ папиросой (стоявшій около). — Эге! (Затягивается).
Господинъ съ ватрушкой (подходя къ нему). — Что новенькаго?
Господинъ съ папиросой. — Только-ЧТО слы
шалъ, адвокаты разговаривали: присяжный повѣренный X. заграницу удралъ.
Господинъ СЪ ватрушкой (кусокъ даже застряваетъ у него въ горлѣ). — Съ чужими деньгами?
Господинъ съ папиросой. — Навѣрное!
Господинъ бросаетъ ватрушку и бѣжитъ въ корридоръ.
СЦЕНА II.
Господинъ безъ ватрушки (дамѣ съ ридикюльчикомъ). — Анна Петровна, слышали новость: адвокатъ X. обобралъ кліента до ниточки и удралъ за границу.
Дама отъ изумленія роняетъ ридикюль.
Господинъ безъ ватрушки. — Со мной, какъ я узналъ, чуть кондрашка не сдѣлался: ватрушку ѣлъ и подавился.
Дама. — Батюшки! Гдѣ-же мой ридикюльчикъ! Гдѣ ридикюльчикъ? Вѣдь, въ немъ деньги, бумаги!!! Ай, ай, ай!.. Гдѣ онъ? (Мечется и ищетъ).
СЦЕНА III. Въ другомъ концѣ суда.
Господинъ ВЪ сюртукѣ. — Самъ ее сейчасъ видѣлъ. Мечется, кричитъ: деньги, говоритъ, бу
маги, все пропало. Все увезъ, обчистилъ и былъ таковъ. Ловко?
Господинъ во фракѣ. — И недурно!
Господинъ въ сюртукѣ. — Господина какого-то тоже, должно быть, недурно обчистилъ: съ тѣмъ чуть ударъ не сдѣлался. Самъ говорилъ. Я слышалъ.
СЦЕНА IV. Въ совѣтской комнатѣ.
Присяжный повѣренный, который ѣлъ буттер
броДЪ. — Да-съ, вотъ до чего дошло! Старухи несчастныя, старухи обобранныя являются къ прокурору съ заявленіями.
Присяжный повѣренный, который ѣлъ пирожокъ. — Ну, а прокуроръ что?
Буттербродъ. — Что-жь прокуроръ?! Гдѣ, — говоритъ, — я вамъ его возьму. А впрочемъ, начали дѣло.
Пирожокъ. — Надо изъ сословія исключить. Признаться мнѣ самому тогда показалось странно: зачѣмъ, — думаю, — это ему за границу? Надо исключить. Помилуйте, слишкомъ гласно, въ газеты еще попадетъ...
Буттербродъ. — Какъ не попасть?! Непремѣнно попадетъ. Лучше ужь самому сказать. Есть у меня тутъ одинъ фельетонистъ знакомый, поѣду и разскажу какъ-нибудь такъ, чтобъ на все сословіе не нападалъ...
СЦЕНА V.
Фельетонистъ. — Ну, а подкладка-то, подкладка... Присяжный повѣренный. — Говорю вамъ, что замѣшана какая-то женщина, которую онъ обобралъ.
Фельетонистъ. — Ага, значитъ, подкладка романическая! (Садится и пишетъ). „Еще одинъ рысистый присяжный повѣренныйˮ..
(Кажется, пора ужь занавѣсъ?
Калика перехожій.
Въ виду этого, политики рѣшили, что за битаго двухъ небитыхъ даютъ — и наше „гуманное столѣтіеˮ будетъ занесено въ исторію къ концу XX вѣка — убитымъ! ˮ
Все тлѣнъ и прахъ! Прошло то время, Когда германская страна
Въ себѣ наукъ таила сѣмя,
Талантовъ доблестныхъ полна.
Тамъ нѣтъ философовъ впоминѣ, Изсякнулъ мудрости родникъ,
Въ землѣ нѣмецкой въ спросѣ нынѣ Муштровка, сабля, пушка, штыкъ...
Гдѣ пѣли Гёте, Шиллеръ, Гейбель,
Прутцъ, Гервегъ, Гейне, Фрейлигратъ, Теперь тамъ яростный Фельдфебель Ломаетъ челюсти солдатъ.
Декадентъ.
НАРУЖНЫЯ ТЕЛЕГРАММЫ.
Вѣна. — Будущія правительственыя партіи составляются изъ 25 клубовъ, 49 фракцій, праваго крыла нѣмецкой партіи, польскаго клуба и прочихъ элементовъ вавилонскаго столпотворенія. На первой очереди стоитъ вопросъ о „квадратурѣ круга“.
Берлинъ. — Каприви заварилъ „школьную кашуˮ и сильно обжегся, подливая масло въ „центръˮ; на лѣвой и на правой сторонѣ — жаръ! Въ парламентской кухнѣ дымъ стоитъ коромысломъ. Не знаю еще, кто будетъ эту кашу расхлебывать.
ВНУТРЕННІЯ ТЕЛЕГРАММЫ.
Саратовъ. — Вопросъ о воскресномъ отдыхѣ на столько подвинулся у насъ впередъ, что прикащики потеряли надежду когда либо увидѣть его разрѣшеніе.
Самара. — Врачебное Управленіе открыло большія залежи гипса и извести въ нѣдрахъ нашей хлѣбной торговли.
ПЕТЕРБУРГЪ, КАКЪ ОНЪ ЕСТЬ.
(Вѣсти изъ-за 604-хъ верстъ).
Дорогу женщинѣ! У насъ появились женщины-парикмахеры... Женщина-парикмахеръ является на домъ причесывать голову за пятьдесятъ копѣекъ, тогда какъ мужчина-парикмахеръ беретъ вдвое и вчетверо. Но дамы игнорируютъ дамъ-парикмахершъ... Какой нибудь куаферъ
Шарль, съ поэтическимъ галстукомъ, напѣвающій во время причесыванія теноркомъ „lа donna е mоbilеˮ, гораздо лучше.
Раздаются жалобы на плохую дѣятельность членовъ Вольно-Экономическаго общества. Очень ужь они экономны на посѣщеніе засѣданій. Это, впрочемъ, приписываютъ тому обстоятельству, что многіе доклады пишутся на подобіе стиховъ непризнанныхъ поэтовъ — скучно и
длинно. Такимъ образомъ, члены боятся бывать даже въ улицахъ Измайловскаго полка, а не то что въ самомъ обществѣ, находящемся въ улицѣ Четвертой роты этого полка. Напуганы!
Открылась выставка предметовъ русской старины. Мы удивились, почему тамъ не оказывается выставленнымъ М. И. Семевскій. Это, кажется, главный предметъ „Русской Стариныˮ...
Скульпторъ Антокольскій, будучи на-дняхъ въ Петербургѣ, разсказывалъ, что онъ учится лѣпить ногами. Г. Антокольскій собирается воздвигнуть себѣ памятникъ нерукотворный для Академіи художествъ.
На выставкѣ „бѣлаго и чернагоˮ рѣшено
одѣть сторожей въ бѣлые московскіе костюмы половыхъ, а физіономіи вымазать имъ сажею. Надѣются на усиленный наплывъ публики.
Метеорологическую обсерваторію предполагаютъ перевести на Невскій, въ зданіе Думы. На каланчѣ, какъ на минаретѣ, будетъ ходить „метеорологъ “ и выкрикивать погоду.
Свифтъ.
ПРОВИНЦІАЛЬНЫЯ ЭКСКУРСІИ.
ПЕНЗЕНСКІЕ ПРОТОКОЛЫ
Неважнаго достоинства продаютъ торгаши нашей Пензѣ одинъ очень важный продуктъ...
Что ни день, то протоколъ о недоброкачественности составляется, и даже не одинъ, а нѣсколько Протоколъ, такъ сказать, на протоколѣ ѣдетъ и протоколомъ подстегиваетъ. Въ теченіе двухъ съ чѣмъ то недѣль составлено 148 протоколовъ.
Протокольныя недѣли...
„Слишкомъ много цвѣтовъ! ˮ говорилъ Калхасъ. Но мы не скажемъ: „слишкомъ много протоколовъˮ... Да воздастся каждому по дѣламъ его...
Жалѣть плутовъ — напрасный трудъ... Пусть всѣхъ, кто стоитъ, доведутъ
До Мензелинска и до Колы
Отъ нашей Пензы — протоколы... Пусть ихъ потерпятъ за муку — муку...
УФИМСКІЙ ШУТНИКЪ.
На свѣтѣ хоть прудъ пруди шутниками... Жаль только, что часто для своихъ шутокъ они выбираютъ совсѣмъ неподходящій предметъ...
Въ нашей далекой Уфѣ есть благотворительный комитетъ. На одномъ изъ послѣднихъ засѣданій предсѣдатель обратился къ членамъ съ рѣчью на такую тему: средствъ у комитета мало, хорошо, еслибъ кто нибудь помогъ дѣлу пожертвованіемъ.
И призывъ не остался безъ отвѣта; первымъ откликнулся хлѣбный торговецъ Чижовъ.
— Вопль въ груди чувствую!.. Жертвую въ пользу бѣдныхъ десять тысячъ пудовъ хлѣба!!..
Весь комитетъ всталъ съ своихъ мѣстъ и низко, низко поклонился Чижову.
— Жертвую... повторилъ Чижовъ, — со скидкою пятя копѣекъ съ пуда; на базарѣ мука по 1 р. 55 к. продается, а я по 1 р. 50 к. отдамъ!..
Картина...
Увы, обычай нашъ таковъ:
На грошъ мы ищемъ пятаковъ... Чижовъ-же, въ видѣ исключенья,
На пятачекъ искалъ „почтенья! ˮ
Уф. юмористъ. ТЕЛЕФОНЪ
«БУДИЛЬНИКА
Рыльскій уѣздъ. Винокуру, господину Васьянову. Какъ дѣла? — Плохи... за утайку спирта приговоренъ къ 30, 000 штрафа, а при несостоятельности къ тюрьмѣ на два года... — Да, дѣла неважныя... — И, вѣдь, что обидно-то: ни въ чемъ я не виноватъ... Знать не зналъ, вѣдать не вѣдалъ, что у меня подъ носомъ дѣлается... Денежки бралъ и — только.
КАКЪ РОДИТСЯ АДВОКАТСКАЯ СПЛЕТНЯ.
(Оригинальная комедія въ нѣсколькихъ пресквер
ныхъ явленіяхъ). Буфетъ Окружного суда.
Господинъ съ буттербродомъ. — Собираюсь все къ X. въ винтикъ сразиться.
Господинъ СЪ пирожкомъ. — Да онъ вчера заграницу уѣхалъ.
Господинъ съ папиросой (стоявшій около). — Эге! (Затягивается).
Господинъ съ ватрушкой (подходя къ нему). — Что новенькаго?
Господинъ съ папиросой. — Только-ЧТО слы
шалъ, адвокаты разговаривали: присяжный повѣренный X. заграницу удралъ.
Господинъ СЪ ватрушкой (кусокъ даже застряваетъ у него въ горлѣ). — Съ чужими деньгами?
Господинъ съ папиросой. — Навѣрное!
Господинъ бросаетъ ватрушку и бѣжитъ въ корридоръ.
СЦЕНА II.
Господинъ безъ ватрушки (дамѣ съ ридикюльчикомъ). — Анна Петровна, слышали новость: адвокатъ X. обобралъ кліента до ниточки и удралъ за границу.
Дама отъ изумленія роняетъ ридикюль.
Господинъ безъ ватрушки. — Со мной, какъ я узналъ, чуть кондрашка не сдѣлался: ватрушку ѣлъ и подавился.
Дама. — Батюшки! Гдѣ-же мой ридикюльчикъ! Гдѣ ридикюльчикъ? Вѣдь, въ немъ деньги, бумаги!!! Ай, ай, ай!.. Гдѣ онъ? (Мечется и ищетъ).
СЦЕНА III. Въ другомъ концѣ суда.
Господинъ ВЪ сюртукѣ. — Самъ ее сейчасъ видѣлъ. Мечется, кричитъ: деньги, говоритъ, бу
маги, все пропало. Все увезъ, обчистилъ и былъ таковъ. Ловко?
Господинъ во фракѣ. — И недурно!
Господинъ въ сюртукѣ. — Господина какого-то тоже, должно быть, недурно обчистилъ: съ тѣмъ чуть ударъ не сдѣлался. Самъ говорилъ. Я слышалъ.
СЦЕНА IV. Въ совѣтской комнатѣ.
Присяжный повѣренный, который ѣлъ буттер
броДЪ. — Да-съ, вотъ до чего дошло! Старухи несчастныя, старухи обобранныя являются къ прокурору съ заявленіями.
Присяжный повѣренный, который ѣлъ пирожокъ. — Ну, а прокуроръ что?
Буттербродъ. — Что-жь прокуроръ?! Гдѣ, — говоритъ, — я вамъ его возьму. А впрочемъ, начали дѣло.
Пирожокъ. — Надо изъ сословія исключить. Признаться мнѣ самому тогда показалось странно: зачѣмъ, — думаю, — это ему за границу? Надо исключить. Помилуйте, слишкомъ гласно, въ газеты еще попадетъ...
Буттербродъ. — Какъ не попасть?! Непремѣнно попадетъ. Лучше ужь самому сказать. Есть у меня тутъ одинъ фельетонистъ знакомый, поѣду и разскажу какъ-нибудь такъ, чтобъ на все сословіе не нападалъ...
СЦЕНА V.
Фельетонистъ. — Ну, а подкладка-то, подкладка... Присяжный повѣренный. — Говорю вамъ, что замѣшана какая-то женщина, которую онъ обобралъ.
Фельетонистъ. — Ага, значитъ, подкладка романическая! (Садится и пишетъ). „Еще одинъ рысистый присяжный повѣренныйˮ..
(Кажется, пора ужь занавѣсъ?
Калика перехожій.