В. Н. Давыдов в роли Скупого. („Скупой —Мольера),
и преподносил, окрасив изобразительной интонацией, передающей не только содержание, заключенное в данном слове, но и то звукосочетание, какое его образует. Это же интонационное звукоподражание—в широком смысле термина—с громадным мастерством было им использовано и при работе над сценическим образом, благодаря чему, напр., его Городничий, Фамусов, Расплюев были так убедительны даже для иностранцев, не знакомых с языком, но понимавших смысл его речей по сочетаниям звуков, образующих слово, фразу, реплику.
В каждом его рассказе чувствовалось громадное обаяние его личности и не только для лиц, которым дорог был Давыдов, интересны были его театральные воспоминания, но и случайные слушатели подпадали под чары его тонкой наблюдательности, его гибкого ума и громадной культуры.
Он любил и умел петь народные песни, ценил и знал народное творчество, далекого далекого прошлого, прислушивался к устной народной легенде и современной. Здесь со всей отчетливостью выявлялась одна из сторон его творчества: уменье подойти к воспроизводимому с обективным констатированием факта, — что так свойственно русскому народу в его словесных или музыкальных созданиях.
Любил он воспроизводить отдельные сценки, и многим, вероятно, памятна, часто им разыгрываемая картинка „в церк
разнообразие методов его работы. В памяти сохранились отдельные его „эскизы , которые Давыдов любил демонстрировать вне театра, чаще всего в кругу своих учеников, знакомых, почитателей. По ним можно было судить о некоторых основных элементах его творчества. Быть может, факты, свидетелями которых нам довелось быть, послужат материалом для работ будущих исследователей творчества В. Н. Давыдова.
В каждом его воспроизвединии — особенно в баснях, которые он любил и умел читать, сказывалась его любовь к слову. Он смаковал его
В. Н. Давыдов в роли Старого актера („На покое ).