ЭРНСТ ТОЛЛЕР И ЭКСПРЕССИОНИЗМ *).
Толлер — поэт, близкий к нам, но вместе с тем в нем есть нечто, совершенно чуждое огромному большинству наших пролетарских или коммунистических поэтов: Толлер—большой скорбник. Толлер видит жизнь необыкновенно сложной, сложнее даже, чем она есть. Толлер как будто не имеет в руках ариадниной нити коммунизма. Его форма—несколько растрепанная, с жакими-то мигающими быстролетными образами, в то же время манерная, напряженная, все время бьющая на многозначительность—нас также утомляет.
Все эти черты происходят от того, что Эрнст Толлер— экспрессионист. Немецкий экспрессионизм развился во многом, как противоположность французским направлениям в искусстве, а также находившимся под сильным французским влиянием довоенным направлениям немецкой художественной жизни. Экспрессионизм ничего не хотел слышать относительно закончен
ности, определенности классицизма, о почти научных наблюдениях, почти научной точности реализма, о быстро и метко заносимых впечатлениях, свойственных импрессионистам. Экспрессионизм хотел противопоставить всему этому внутренний мир автора. Его идеи, его чувства, порывы его воли, его сны, музыкальные произве
*) Настоящая статья является предисловием к книге Э. Толлера „Тюремные песни , выходящей в изд. МОПР а.
дения, картины, страницы художественной литературы у экспрессиониста должны представлять собою исповедь, совершенно точный сколок его душевных переживаний. Эти душевные переживания не могут найти себе настоящей азбуки в вещах и в явле
ниях внешнего мира. Они выливаются либо просто, как почти бесформенные краски, звуки, слова или даже заумь, или пользуются явлениями природы, обычными выражениями в крайне деформированном искалеченном, обожженном внутренним пламенем, виде.
Экспрессионизм представляет собою самый крайний суб‘- ективизм. Правда, иногда он склонен утверждать, что на дне своего собственного я человек ощупывает бога, т.-е. так сказать, фундамент всякой объективности.
Если экспрессионизм, одно время прошумевший своими крыльями над всей Германией и еще и сейчас далеко не вышедший из моды, был в значительной степени подготовлен всем культурным прошлым Германии, то все же огромное значение имело и то, что вырос и процветал он после войны, после ужасных лишений и унижений. Это преисполнило экспрессионизм ненавистью к власть имущим, к буржуазии, это сделало его страдающим, каким-то стенящим и воющим, это, возможно, заставило экспрессионистов искать для себя образцов у Иеремии и у Достоевского и стараться еще превзойти их мучительностью эффекта.
Эрнст Толлер.
Толлер — поэт, близкий к нам, но вместе с тем в нем есть нечто, совершенно чуждое огромному большинству наших пролетарских или коммунистических поэтов: Толлер—большой скорбник. Толлер видит жизнь необыкновенно сложной, сложнее даже, чем она есть. Толлер как будто не имеет в руках ариадниной нити коммунизма. Его форма—несколько растрепанная, с жакими-то мигающими быстролетными образами, в то же время манерная, напряженная, все время бьющая на многозначительность—нас также утомляет.
Все эти черты происходят от того, что Эрнст Толлер— экспрессионист. Немецкий экспрессионизм развился во многом, как противоположность французским направлениям в искусстве, а также находившимся под сильным французским влиянием довоенным направлениям немецкой художественной жизни. Экспрессионизм ничего не хотел слышать относительно закончен
ности, определенности классицизма, о почти научных наблюдениях, почти научной точности реализма, о быстро и метко заносимых впечатлениях, свойственных импрессионистам. Экспрессионизм хотел противопоставить всему этому внутренний мир автора. Его идеи, его чувства, порывы его воли, его сны, музыкальные произве
*) Настоящая статья является предисловием к книге Э. Толлера „Тюремные песни , выходящей в изд. МОПР а.
дения, картины, страницы художественной литературы у экспрессиониста должны представлять собою исповедь, совершенно точный сколок его душевных переживаний. Эти душевные переживания не могут найти себе настоящей азбуки в вещах и в явле
ниях внешнего мира. Они выливаются либо просто, как почти бесформенные краски, звуки, слова или даже заумь, или пользуются явлениями природы, обычными выражениями в крайне деформированном искалеченном, обожженном внутренним пламенем, виде.
Экспрессионизм представляет собою самый крайний суб‘- ективизм. Правда, иногда он склонен утверждать, что на дне своего собственного я человек ощупывает бога, т.-е. так сказать, фундамент всякой объективности.
Если экспрессионизм, одно время прошумевший своими крыльями над всей Германией и еще и сейчас далеко не вышедший из моды, был в значительной степени подготовлен всем культурным прошлым Германии, то все же огромное значение имело и то, что вырос и процветал он после войны, после ужасных лишений и унижений. Это преисполнило экспрессионизм ненавистью к власть имущим, к буржуазии, это сделало его страдающим, каким-то стенящим и воющим, это, возможно, заставило экспрессионистов искать для себя образцов у Иеремии и у Достоевского и стараться еще превзойти их мучительностью эффекта.
Эрнст Толлер.