поступленія, ротный командиръ капитанъ С. очень добрый человѣкъ и семьянинъ, погладилъ меня по головкѣ и сказалъ мнѣ съ кроткой улыбкой:
— Учись и веди себя хорошо. У мини всякая вина виновата: за единички и дурное поведеніе высику: будь у тиби семь пядей во лбу— высику! У мини законъ: помни день субботній. Виноватъ—значитъ— маршъ въ чикаузъ!
И дѣйствительно, по субботамъ водили въ «чикаузъ» по нѣсколько человѣкъ. Надъ одними производилась экзекуція, другіе, попадавшіе въ первый разъ, только смотрѣли. Регулярная порка, превратившаяся въ обычай, создала особый видъ молодечества: тѣлеснаго наказанія не стыдились и не страшились, но стыдились кричать, плакать и отпрашиваться, стараясь переносить наказаніе, не выдавая своихъ страданій—и заслуживали этимъ общее одобреніе товарищей. Бывали молодцы, которые хвалились, что молча выносили 50,100 ударовъ. Начальство на это реагировало тѣмъ, что давало одной розгой менѣе, т. е. вмѣсто 50—49, приговаривая: «Не хвались, что получилъ 50!» Въ младшихъ ротахъ ближайшій надзоръ за поведеніемъ внѣ классовъ поручался кадетамъ старшаго возраста—-унтеръ-офицерамъ. Эта была первая административная инстанція. Унтеръ-офицеръ имѣлъ право поставить провинившагося «подъ лампу», «у доски», «къ стѣнѣ», наказать «безъ пирога». И строгіе изъ нихъ этимъ правомъ пользовались широко; а другіе «рукоприкладствовали» и наказывали «безъ пирога», смотря «по своему аппетиту» и съѣдали на глазахъ у наказаннаго конфискованный пирогъ. Правда, присвоеніе пирога было противозаконно, но кадетъ никогда не жаловался на кадета: это считалось фискальствомъ. Корпусной міръ дѣлился на двѣ части, между которыми мало было общаго: съ одной стороны кадеты, съ другой— воспитатели, учителя и начальство. Фискаловъ и дурныхъ унтеръофицеровъ жестоко допекали и подводили. Маленькіе мстители за нарушеніе товарищескаго неписаннаго закона были очень изобрѣтательны и неутомимы въ преслѣдованіи, и побѣда всегда склонялась на ихъ сторону, какъ у лилипутовъ надъ Гулливеромъ. И образованіе въ военной закрытой школѣ 50-хъ годовъ не могло быть раціональнымъ. Старые, заслуженные наставники и наблюдатели преподавали по устарѣвшимъ учебникамъ «отъ сихъ до сихъ», а ученики зубрили, подсказывали или тупо молчали. Притязанія таковыхъ далѣе 6 балловъ не простирались 1). Особенно типичны были нѣмецкіе и французскіе учителя. Напр., Штюрцваге грузно подымался на каѳедру, не спѣша садился, вызывалъ мальчика, протягивалъ ноги и командовалъ: «снять сапоги!» На этотъ урокъ кадеты носили съ собой ваксу и щетки, для того чтобы чистить Ш. сапоги. Мстили такимъ учителямъ безпощадно. Расплатились съ Ш. остроумно и окончательно. Однажды съ него сняли обычнымъ порядкомъ сапоги и забросили ихъ на печь, очень высокую и доходившую почти до потолка, и затѣмъ подняли страшный шумъ, чтобы привлечь дежурнаго офицера и помощника инспектора. Ш. сначала оторопѣлъ, потомъ, должно быть, сообразилъ,
1) 6 балловъ, по 12 балльной системѣ, удовлетворительная отмѣтка.
— Учись и веди себя хорошо. У мини всякая вина виновата: за единички и дурное поведеніе высику: будь у тиби семь пядей во лбу— высику! У мини законъ: помни день субботній. Виноватъ—значитъ— маршъ въ чикаузъ!
И дѣйствительно, по субботамъ водили въ «чикаузъ» по нѣсколько человѣкъ. Надъ одними производилась экзекуція, другіе, попадавшіе въ первый разъ, только смотрѣли. Регулярная порка, превратившаяся въ обычай, создала особый видъ молодечества: тѣлеснаго наказанія не стыдились и не страшились, но стыдились кричать, плакать и отпрашиваться, стараясь переносить наказаніе, не выдавая своихъ страданій—и заслуживали этимъ общее одобреніе товарищей. Бывали молодцы, которые хвалились, что молча выносили 50,100 ударовъ. Начальство на это реагировало тѣмъ, что давало одной розгой менѣе, т. е. вмѣсто 50—49, приговаривая: «Не хвались, что получилъ 50!» Въ младшихъ ротахъ ближайшій надзоръ за поведеніемъ внѣ классовъ поручался кадетамъ старшаго возраста—-унтеръ-офицерамъ. Эта была первая административная инстанція. Унтеръ-офицеръ имѣлъ право поставить провинившагося «подъ лампу», «у доски», «къ стѣнѣ», наказать «безъ пирога». И строгіе изъ нихъ этимъ правомъ пользовались широко; а другіе «рукоприкладствовали» и наказывали «безъ пирога», смотря «по своему аппетиту» и съѣдали на глазахъ у наказаннаго конфискованный пирогъ. Правда, присвоеніе пирога было противозаконно, но кадетъ никогда не жаловался на кадета: это считалось фискальствомъ. Корпусной міръ дѣлился на двѣ части, между которыми мало было общаго: съ одной стороны кадеты, съ другой— воспитатели, учителя и начальство. Фискаловъ и дурныхъ унтеръофицеровъ жестоко допекали и подводили. Маленькіе мстители за нарушеніе товарищескаго неписаннаго закона были очень изобрѣтательны и неутомимы въ преслѣдованіи, и побѣда всегда склонялась на ихъ сторону, какъ у лилипутовъ надъ Гулливеромъ. И образованіе въ военной закрытой школѣ 50-хъ годовъ не могло быть раціональнымъ. Старые, заслуженные наставники и наблюдатели преподавали по устарѣвшимъ учебникамъ «отъ сихъ до сихъ», а ученики зубрили, подсказывали или тупо молчали. Притязанія таковыхъ далѣе 6 балловъ не простирались 1). Особенно типичны были нѣмецкіе и французскіе учителя. Напр., Штюрцваге грузно подымался на каѳедру, не спѣша садился, вызывалъ мальчика, протягивалъ ноги и командовалъ: «снять сапоги!» На этотъ урокъ кадеты носили съ собой ваксу и щетки, для того чтобы чистить Ш. сапоги. Мстили такимъ учителямъ безпощадно. Расплатились съ Ш. остроумно и окончательно. Однажды съ него сняли обычнымъ порядкомъ сапоги и забросили ихъ на печь, очень высокую и доходившую почти до потолка, и затѣмъ подняли страшный шумъ, чтобы привлечь дежурнаго офицера и помощника инспектора. Ш. сначала оторопѣлъ, потомъ, должно быть, сообразилъ,
1) 6 балловъ, по 12 балльной системѣ, удовлетворительная отмѣтка.