жанру. Один и тот же исполнитель декламировал в трагедии, острил в водевиле, пел в опере и позировал в пантомиме. Комедийный премьер Сосницкий охотно выступал в балете; знаменитая танцовщица Истомина играла в водевилях „роли с речамиˮ. Аксаков в своих воспоминаниях называет одну актрису, исполнявшую роли первых любовниц в трагедиях, драмах, комедиях и операх.
Это было время, когда на русской сцене господствовало изумительное разнообразие и богатство театральных жоанрв. Каждый вид знал свои безконечные подразделения. Комедия делилась на высокую, легкую и анекдотическую; балет распадался на пантомимный, волшебный, комический, романтический, героический, даже трагический (напр. „Инеса де Кастроˮ), среди опер различали лирическую, историческую, комическую, оперу-воде виль, оперу „с большим спектаклемˮ, „волшебную оперу с хорами, полетами, превращениями и танцамиˮ или же „с бантами, эволюциями и великолепным спектаклемˮ. Одно из таких громоздких произведений называлось в придачу и „российским сочинениемˮ вероятно потому, что авторами его были два итальянца — Катрино Кавос и Антонолини.
Эти основные виды спектаклей дополнялись мелодрамой, „мифологическим представлением, интермедий — дивертисментомˮ, исторической драмой с танцами.
Едва ли можно указать еще эпоху, когда бы такое изумительное разно
образие сценических видов заполняло наш театр.
Актеры и зрители были в то время связаны сложной сетью художественных и личных отношений, — и это несмотря на господствующее в обществе пренебрежение к актерскому званию. Зритель, который зачастую был и драматургом, и театральным педагогом, жил интересами кулис и оказывал свое заметное воздействие на судьбы репертуара и характер исполнения. В партере и креслах находились поэты-переводчики, водевилисты, знаменитые чтецы, опытные знатоки сцены, перевидавшие всех корифеев парижского театра и учивших русских знаментостей последним приемам трагической декламации.
По тогдашнему своеобразному представлению переводчики пьес считались как бы их авторами. Они до такой степени сливались в сознании зрителя с подлинными драматургами, что после представления напр. трагедии Вольтера в 1809 г. театр упорно вызывал „автораˮ, пока, наконец, переводчик не догадался выйти на вызов вместе с Семеновой и Яковлевым. По этому поводу театральный обозреватель современного альманаха не без иронии замечает, что несмотря на дружные крики знатоков из райка и партера „надменный автор, как будто глухой, лежал покойно в могилеˮ...
(Окончание следует)
Леонид Гроссман.
ЭТНО-МИР.
Успех этнографических концертов, исполненных сначала в Москве, а затем и на Парижской выставке, показал тот громадный. интерес, который имеется и в широкой публике к искусству национальностей, входящих в СССР. Богатства, имеющиеся в Союзе Республик неисчерпаемы в этом отношении, но далеко еще не все изучено, далеко еще не все показано, и каждая народность знает лишь свое национальное творчество, да и то не в полном объеме. Между тем богатейший кладезь народного творчества, с наибольшей полнотой выявляющего всю культуру и быт отдельных национальностей, входящих в Союз, может дать исключительный стимул к дальнейшему развитию всех
видов искусств, которые будут созидать свои произведения на базе близкой и понятной для самых широких слоев пролетарской массы. Не говоря о том грандиозном взаимообогащении, которое произойдет в безискусственных созданиях отдельных народностей, ознакомившихся с творениями своих соседей — какая благодарная задача путем знаков немого языка искусств нарушить ту оторванность народов между собою, которая являлась одним из результатов мировой войны и резкого противоречия между старым миром и миром новым, созидаемым рабоче-крестьянской страной.
Учитывая всю ценность изучения быта
и этнографических особенностей народов,
Это было время, когда на русской сцене господствовало изумительное разнообразие и богатство театральных жоанрв. Каждый вид знал свои безконечные подразделения. Комедия делилась на высокую, легкую и анекдотическую; балет распадался на пантомимный, волшебный, комический, романтический, героический, даже трагический (напр. „Инеса де Кастроˮ), среди опер различали лирическую, историческую, комическую, оперу-воде виль, оперу „с большим спектаклемˮ, „волшебную оперу с хорами, полетами, превращениями и танцамиˮ или же „с бантами, эволюциями и великолепным спектаклемˮ. Одно из таких громоздких произведений называлось в придачу и „российским сочинениемˮ вероятно потому, что авторами его были два итальянца — Катрино Кавос и Антонолини.
Эти основные виды спектаклей дополнялись мелодрамой, „мифологическим представлением, интермедий — дивертисментомˮ, исторической драмой с танцами.
Едва ли можно указать еще эпоху, когда бы такое изумительное разно
образие сценических видов заполняло наш театр.
Актеры и зрители были в то время связаны сложной сетью художественных и личных отношений, — и это несмотря на господствующее в обществе пренебрежение к актерскому званию. Зритель, который зачастую был и драматургом, и театральным педагогом, жил интересами кулис и оказывал свое заметное воздействие на судьбы репертуара и характер исполнения. В партере и креслах находились поэты-переводчики, водевилисты, знаменитые чтецы, опытные знатоки сцены, перевидавшие всех корифеев парижского театра и учивших русских знаментостей последним приемам трагической декламации.
По тогдашнему своеобразному представлению переводчики пьес считались как бы их авторами. Они до такой степени сливались в сознании зрителя с подлинными драматургами, что после представления напр. трагедии Вольтера в 1809 г. театр упорно вызывал „автораˮ, пока, наконец, переводчик не догадался выйти на вызов вместе с Семеновой и Яковлевым. По этому поводу театральный обозреватель современного альманаха не без иронии замечает, что несмотря на дружные крики знатоков из райка и партера „надменный автор, как будто глухой, лежал покойно в могилеˮ...
(Окончание следует)
Леонид Гроссман.
ЭТНО-МИР.
Успех этнографических концертов, исполненных сначала в Москве, а затем и на Парижской выставке, показал тот громадный. интерес, который имеется и в широкой публике к искусству национальностей, входящих в СССР. Богатства, имеющиеся в Союзе Республик неисчерпаемы в этом отношении, но далеко еще не все изучено, далеко еще не все показано, и каждая народность знает лишь свое национальное творчество, да и то не в полном объеме. Между тем богатейший кладезь народного творчества, с наибольшей полнотой выявляющего всю культуру и быт отдельных национальностей, входящих в Союз, может дать исключительный стимул к дальнейшему развитию всех
видов искусств, которые будут созидать свои произведения на базе близкой и понятной для самых широких слоев пролетарской массы. Не говоря о том грандиозном взаимообогащении, которое произойдет в безискусственных созданиях отдельных народностей, ознакомившихся с творениями своих соседей — какая благодарная задача путем знаков немого языка искусств нарушить ту оторванность народов между собою, которая являлась одним из результатов мировой войны и резкого противоречия между старым миром и миром новым, созидаемым рабоче-крестьянской страной.
Учитывая всю ценность изучения быта
и этнографических особенностей народов,