произвольно примѣняется терминъ «классическій»; для другихъ оставляются либо старые термины въ столь же произвольномъ примѣненіи, либо подыскиваются новые. Какъ бы дѣленіе ни было интересно и правильно, но произвольность терминологіи создаетъ недоразумѣнія. Интересныя идеи положены въ основу дѣленія: «классицизмъ и бароко», «классицизмъ и ложноклассицизмъ», «классицизмъ и національный стиль» и т. д., но термины произвольны. И идея остается не воплощенной въ вѣрномъ словѣ.
Вотъ новый примѣръ:... «Классика... это тотъ языкъ, на которомъ всѣ эти сооруженія (греческій храмъ, ренессансный соборъ, барочный дворецъ, русская усадьба) поютъ хвалу Богу красоты, и всѣ названные художники (Томонъ, Гваренги, Старовъ, Палладіо, Витрувій), не смотря на разлуку вѣковъ продолжаютъ понимать другъ друга и быть понятными для насъ» 1).
Не знаю въ точности, на какомъ языкѣ названныя произведенія поютъ свою хвалу, и не рѣшаюсь сейчасъ судить о томъ общій ли у нихъ языкъ и много ли, вообще, языковъ и какіе они. Но что касается художниковъ, то я рѣшительно увѣренъ, что они понимаютъ другъ друга независимо отъ того языка, на которомъ поютъ произведенія, и знаю, что Палладіо также доступенъ Томонъ—строитель Александра I, какъ и Бекенконсу—строитель Рамзеса II, и знаю, что не только Палладіо, но каждый изъ насъ, даже самый скромный архитекторъ, понимаетъ всѣхъ архитекторовъ, всѣхъ временъ и народовъ, совершенно независимо отъ языковъ и только въ мѣру своихъ личныхъ данныхъ.
И все же разница между нами и тѣми древними есть. Когда египетскій, халдейскій или греческій, даже римскій зодчій строилъ, онъ, дѣлая такъ, какъ дѣлали всѣ въ его странѣ, въ его народѣ, какъ весь народъ его строилъ съ тѣхъ поръ, какъ много или мало получилъ онъ въ наслѣдство отъ своего предшественника. Незамѣтно вносились измѣненія каждымъ строителемъ и накоплялись знанія, пріемы и мѣстныя особенности вѣками и тысячелѣтіями. У нихъ выбора не было: «стилей» не было. Контакты народовъ были слабы и дѣлать не такъ, какъ «у насъ», а какъ «у другихъ» невозможно было просто по незнанію. Предъ нами памятники не только этихъ изолированныхъ, болѣе или менѣе, культуръ но и долгой эпохи тѣхъ культуръ, когда передава
1) „Рѣчь Ал. Бенуа „Продолженіе спора объ архитектурѣ . Скобки наши.
лись и сплетались вліянія все съ большей и большей скоростью. Уже давно наступило время, когда невозможно стало дѣлать только такъ, какъ «у насъ», а не какъ «у другихъ»; и въ смѣшеніяхъ вліяній можно выбирать предпочтительно одни изъ нихъ передъ другими; либо остается возвращаться къ тѣмъ отдѣльнымъ, изолированнымъ, а затѣмъ сново вносить неизбѣжныя измѣненія.
Когда силой исторической логики вещей строители явно останавливались, чтобы сдѣлать выборъ,— не разъ онъ падалъ на греческое искусство и не потому, что въ очеровательной іонической капители или въ великолѣпномъ дорическомъ типѣ—«абсолютъ», какая-то истина, а только потому—что они очаровательны и великолѣпны. Начинался долгій путь отклоненій и выработка новаго стиля. Возможны вновь возвраты къ выбору, и если не окажется никогда ничего очаровательнѣе и великолѣпнѣе, то можетъ быть снова и снова греческое искусство будетъ начинать путь развитія новой архитектуры. Но эпохи, когда дѣлается выборъ, не случайны; не спроста останавливаются народы на томъ пути, по которому медленно и долго двигались, развивая формы выраженія своихъ помысловъ, желаній и вѣры. Чѣмъ дальше уходили они въ какомъ нибудь направленіи, тѣмъ ярче бывалъ моментъ остановки. Готика кончилась со средневѣковьемъ; ренессансъ, бароко и рококо—съ предчувствіями 89 года.
Куда упадетъ будущій выборъ? Возможно, что разные народы сдѣлаютъ разный выборъ. Вѣдь можетъ каждый изъ нихъ найти этапы на пройденномъ имъ пути, съ которыхъ, хотя-бы и въ новомъ направленіи можно было бы продолжать развитіе. Вѣдь, когда настаетъ моментъ выбора, не все же пройденное оказывается чуждымъ. Иные остановятся, можетъ быть, не на пятомъ вѣкѣ до нашей эры, а на пятомъ вѣкѣ послѣ нея. Можетъ быть Св. Софія для однихъ и Вестминстерское аббатство для другихъ послужатъ отправными точками. Русское искусство до Петра вело свою родословную отъ Св. Софіи, сколько бы не примѣшивалось сюда другихъ вліяній. Послѣ Петра влилось наслѣдство Грековъ черезъ иной источникъ, черезъ искусство Возрожденія. Два теченія и остались до сихъ поръ; непрерывны ихъ взаимныя вліянія; но что случилось, что одно должно уступить мѣсто другому? Или наступилъ моментъ выбора? По существу говоря, намъ болѣе всего чуждо искусство грековъ, и любуемся мы въ немъ только той относительной правдой, какая скрыта въ соотвѣтствіи ихъ духа и ихъ формы, ихъ формы и ихъ знаній, ихъ знаній и ихъ конструктивной логики. Оно совершеннѣйшее воплощеніе ихъ духа; онъ
Вотъ новый примѣръ:... «Классика... это тотъ языкъ, на которомъ всѣ эти сооруженія (греческій храмъ, ренессансный соборъ, барочный дворецъ, русская усадьба) поютъ хвалу Богу красоты, и всѣ названные художники (Томонъ, Гваренги, Старовъ, Палладіо, Витрувій), не смотря на разлуку вѣковъ продолжаютъ понимать другъ друга и быть понятными для насъ» 1).
Не знаю въ точности, на какомъ языкѣ названныя произведенія поютъ свою хвалу, и не рѣшаюсь сейчасъ судить о томъ общій ли у нихъ языкъ и много ли, вообще, языковъ и какіе они. Но что касается художниковъ, то я рѣшительно увѣренъ, что они понимаютъ другъ друга независимо отъ того языка, на которомъ поютъ произведенія, и знаю, что Палладіо также доступенъ Томонъ—строитель Александра I, какъ и Бекенконсу—строитель Рамзеса II, и знаю, что не только Палладіо, но каждый изъ насъ, даже самый скромный архитекторъ, понимаетъ всѣхъ архитекторовъ, всѣхъ временъ и народовъ, совершенно независимо отъ языковъ и только въ мѣру своихъ личныхъ данныхъ.
И все же разница между нами и тѣми древними есть. Когда египетскій, халдейскій или греческій, даже римскій зодчій строилъ, онъ, дѣлая такъ, какъ дѣлали всѣ въ его странѣ, въ его народѣ, какъ весь народъ его строилъ съ тѣхъ поръ, какъ много или мало получилъ онъ въ наслѣдство отъ своего предшественника. Незамѣтно вносились измѣненія каждымъ строителемъ и накоплялись знанія, пріемы и мѣстныя особенности вѣками и тысячелѣтіями. У нихъ выбора не было: «стилей» не было. Контакты народовъ были слабы и дѣлать не такъ, какъ «у насъ», а какъ «у другихъ» невозможно было просто по незнанію. Предъ нами памятники не только этихъ изолированныхъ, болѣе или менѣе, культуръ но и долгой эпохи тѣхъ культуръ, когда передава
1) „Рѣчь Ал. Бенуа „Продолженіе спора объ архитектурѣ . Скобки наши.
лись и сплетались вліянія все съ большей и большей скоростью. Уже давно наступило время, когда невозможно стало дѣлать только такъ, какъ «у насъ», а не какъ «у другихъ»; и въ смѣшеніяхъ вліяній можно выбирать предпочтительно одни изъ нихъ передъ другими; либо остается возвращаться къ тѣмъ отдѣльнымъ, изолированнымъ, а затѣмъ сново вносить неизбѣжныя измѣненія.
Когда силой исторической логики вещей строители явно останавливались, чтобы сдѣлать выборъ,— не разъ онъ падалъ на греческое искусство и не потому, что въ очеровательной іонической капители или въ великолѣпномъ дорическомъ типѣ—«абсолютъ», какая-то истина, а только потому—что они очаровательны и великолѣпны. Начинался долгій путь отклоненій и выработка новаго стиля. Возможны вновь возвраты къ выбору, и если не окажется никогда ничего очаровательнѣе и великолѣпнѣе, то можетъ быть снова и снова греческое искусство будетъ начинать путь развитія новой архитектуры. Но эпохи, когда дѣлается выборъ, не случайны; не спроста останавливаются народы на томъ пути, по которому медленно и долго двигались, развивая формы выраженія своихъ помысловъ, желаній и вѣры. Чѣмъ дальше уходили они въ какомъ нибудь направленіи, тѣмъ ярче бывалъ моментъ остановки. Готика кончилась со средневѣковьемъ; ренессансъ, бароко и рококо—съ предчувствіями 89 года.
Куда упадетъ будущій выборъ? Возможно, что разные народы сдѣлаютъ разный выборъ. Вѣдь можетъ каждый изъ нихъ найти этапы на пройденномъ имъ пути, съ которыхъ, хотя-бы и въ новомъ направленіи можно было бы продолжать развитіе. Вѣдь, когда настаетъ моментъ выбора, не все же пройденное оказывается чуждымъ. Иные остановятся, можетъ быть, не на пятомъ вѣкѣ до нашей эры, а на пятомъ вѣкѣ послѣ нея. Можетъ быть Св. Софія для однихъ и Вестминстерское аббатство для другихъ послужатъ отправными точками. Русское искусство до Петра вело свою родословную отъ Св. Софіи, сколько бы не примѣшивалось сюда другихъ вліяній. Послѣ Петра влилось наслѣдство Грековъ черезъ иной источникъ, черезъ искусство Возрожденія. Два теченія и остались до сихъ поръ; непрерывны ихъ взаимныя вліянія; но что случилось, что одно должно уступить мѣсто другому? Или наступилъ моментъ выбора? По существу говоря, намъ болѣе всего чуждо искусство грековъ, и любуемся мы въ немъ только той относительной правдой, какая скрыта въ соотвѣтствіи ихъ духа и ихъ формы, ихъ формы и ихъ знаній, ихъ знаній и ихъ конструктивной логики. Оно совершеннѣйшее воплощеніе ихъ духа; онъ