Французъ, испанецъ и мароккскій клубокъ,
— Эге! Необходимо распутать этотъ клубокъ.
— Такъ, такъ! Энергичнѣе!— Караулъ! Спасите!
Москва въ театрахъ.
Московскій Малый театръ открылся, и очень удачно открылся,, веселой комедіей Шекспира: „Много шуму изъ ничего Въ театрѣ много новшествъ, и со сцены вѣетъ свѣжей струей. Народныя сцены живутъ, дѣйствіе идетъ почти безпрерывно —на 5 актовъ всего 2 антракта — и комедія въ 5 актовъ кончается въ 12 - мъ часу. Почтенные мессинцы не походятъ на переряженныхъ парикмахеровъ, а полицейскіе и протоколисты на трубочистовъ. Изъ исполнителей на первомъ мѣстѣ, конечно, стоитъ А. П. Ленскій, игравшій намѣстника Леонато. Были прекрасны г-жа Гзовская — въ роли Беатриче и г-нъ Остужевъ—въ роли Бенедикта. Всѣхъ ихъ много вызывали и вполнѣ по заслугамъ.
Москвичъ.
Театръ Корша.
Новая пьеса молодого драматурга В. А. Рышкова „Безпечальные , поставленная у Корша, это старая погудка на новый ладъ. Новинка напоминаетъ „Склепъ , какъ называлась прошлогодняя пьеса автора. То же дворянское разрушающееся гнѣздо и тотъ-же конфликтъ между отживающими и пробуждающимися силами. Вывозятъ „Безпечальныхъ“ добрыя чувства и намѣренія, которыя брызжутъ изъ каждой тирады. Пьеса, недурно поставлена, и безпечальная публика хорошо принимаетъ исполнителей, между которыми удачно распредѣлены роли.
Театралъ.
Дружескій совѣтъ.
Пей, пока пьется,
Учись, пока учится, Пой, коль поется,
Люби, пока любится,
Но вотъ мой совѣтъ, Чтобъ не было бѣдъ:
Револьверовъ ты избѣгай
И въ бомбы, смотри, не играй!
Айнъ.
Въ шантанѣ.
— Эта пѣвичка, навѣрно, изъ Голландіи...
— Почему вы такъ думаете? — Она вся.... голая...
Я. С.
Бэдламчикъ.
(Изъ эпохи эстетическаго „освободительнаго движенія въ одномъ и томъ-же дѣйствіи.)
Сцена обращена въ балаганчикъ. Пилитъ музыка изъ-подъ Дѣвичьяго, за окномъ синяя сахарная бумага съ наклеенными сусальными звѣздами, которыя хватаютъ съ неба новаторы.
Участвующіе: мистики обоего пола, шуты гороховые, маріонетки, паяцы, маски, авторъ, режиссеръ и юродивые (поклонники новаго искусства.)
Мистики (сидятъ вокругъ горящаго спирта ).—Чтобы намъ выкинуть страшно-глупаго или глупо-страшнаго? .. Хорошо-бы глотнуть горящаго спирта, или, еще лучше, заженной пакли...
Арлекинъ. — О, я люблю Коломбину, она прекрасна, и я никому не отдамъ ее.
Мистики (раскачиваясь). — Вы слышите, что-то приближается бѣло-черное?
Арлекинъ. — Ахъ, это Коломбина.
Мистики. — Жизнь, смерть... смерть, жизнь... Вы чувствуете, пахнетъ тлѣніемъ? Старое искусство сгнило, новое ожило... Мы освободились отъ всѣхъ условностей и традицій. Мы похоронимъ старый хламъ, поднимемъ новое знамя... Смерть идетъ, идетъ. . Вотъ она! (Входитъ Коломбина).
Арлекинъ.—Зачѣмъ она картонная? Я такъ люблю Коломбину ..
Мистики.—Это не Коломбина, а смерть . Она бѣла, лицо бѣло, руки бѣлы... а скука ползетъ зеленая...
Арлекинъ (бросается къ ней).— О. Коломбина!
Мистики.—Смотри, сзади у нея коса. Коса смерти. Мы скосимъ искусство, ничего не останется, только тлѣнъ и прахъ. Смѣйся, паяцъ, надъ всѣмъ завѣтнымъ!
(Юродивые въ публикѣ ржутъ отъ удовольствія; на авансцену вылетаетъ авторъ).
Авторъ.—Что они съ мной сдѣлали? Я думалъ дурачество выкинуть, а они съ ума спятили. Это ужъ не балаганчикъ, а бэдламчикъ. Господа, почтеннѣйшая публика, я, право, не виноватъ. И зачѣмъ они тянутъ меня на веревочкѣ?
Режиссеръ. —Если мы немножко свихнулись, такъ отъ любви... мы влюблены до сумасшествія въ новое искусство... Это блокъ сумасшедшихъ. Блоки нынче въ модѣ.
(Являются на сцену маски, паяцы,, турки, гишпанцы, сцѣпившіеся за руки.)
Маски (кружатся.) — Ползетъ зеленая скука... Ползетъ скука... Будемъ смѣяться... Выворотимъ пятки, пройдемся колесомъ... Чѣмъ глупѣе, тѣмъ лучше.
Петрушка (выскакиваетъ). — А, какова пьеска? Вотъ, ужъ, дѣйствительно, я могу сказать: Петрушка, это моя литература!
Всѣ (хоромъ).
Мы кружимся, дурачки, Нежить, немочь водъ. Зеленѣютъ колпачки Задомъ напередъ.
(Юродивые хлопаютъ въ ладоши. Публика бросается опрометью изъ театра).
Л. Альтъ.
ПОЛИТИЧЕСКІЯ ШАЛОСТИ.
Умиротвореніе.
Изъ Марокко приходятъ утѣшительныя извѣстія: тамъ ожидаютъ скораго успокоенія арабовъ и возстановленія порядка.
На помощь Франціи и Испаніи выступаетъ Германія, которая тоже желаетъ урвать себѣ кусокъ.
Когда лучшіе куски отойдутъ къ заинтересованнымъ державамъ, тогда страна поневолѣ успокоится.
***
Забастовки.
Въ Будапештѣ забастовали дамскіе портные и венгерскіе министры, не идущіе на соглашеніе съ австрійскими коллегами
Мадьяры очень довольны тѣми и другими. Забастовка портныхъ выгодна, избавляя отъ расходовъ на дамскіе туалеты. А забастовка министровъ, грозящая непрерывнымъ министерскимъ кризисомъ если и не выгодна, то занятна.
***
Протестъ Турціи.
— Вы читали, Турція выразила протестъ не желая, чтобы ее считали второстепенной державой.
— Что-жъ, дѣйствительно, если Блистательная Порта созоветъ своихъ кредиторовъ, то у нея окажется самая большая армія въ мірѣ.
***
Испанцы и Французы въ Казабланкѣ.
Французы поѣдомъ ѣдятъ своихъ братьевъ по оружію, испанцевъ, отлынивающихъ отъ воинственныхъ обязанностей.
Недаромъ испанцы такъ откармливаются на мѣстѣ дѣйствій: какъ только итти въ атаку, они всегда оказываются за обѣдомъ или ужиномъ.
Турецкія реформы въ Македоніи.
Старинное турецкое орудіе власти— колъ—оставлено, согласно новымъ требованіямъ времени.
Теперь турки въ Македоніи недовольныхъ сажаютъ не на колъ, а въ ямы.
А—-онъ.
— Эге! Необходимо распутать этотъ клубокъ.
— Такъ, такъ! Энергичнѣе!— Караулъ! Спасите!
Москва въ театрахъ.
Московскій Малый театръ открылся, и очень удачно открылся,, веселой комедіей Шекспира: „Много шуму изъ ничего Въ театрѣ много новшествъ, и со сцены вѣетъ свѣжей струей. Народныя сцены живутъ, дѣйствіе идетъ почти безпрерывно —на 5 актовъ всего 2 антракта — и комедія въ 5 актовъ кончается въ 12 - мъ часу. Почтенные мессинцы не походятъ на переряженныхъ парикмахеровъ, а полицейскіе и протоколисты на трубочистовъ. Изъ исполнителей на первомъ мѣстѣ, конечно, стоитъ А. П. Ленскій, игравшій намѣстника Леонато. Были прекрасны г-жа Гзовская — въ роли Беатриче и г-нъ Остужевъ—въ роли Бенедикта. Всѣхъ ихъ много вызывали и вполнѣ по заслугамъ.
Москвичъ.
Театръ Корша.
Новая пьеса молодого драматурга В. А. Рышкова „Безпечальные , поставленная у Корша, это старая погудка на новый ладъ. Новинка напоминаетъ „Склепъ , какъ называлась прошлогодняя пьеса автора. То же дворянское разрушающееся гнѣздо и тотъ-же конфликтъ между отживающими и пробуждающимися силами. Вывозятъ „Безпечальныхъ“ добрыя чувства и намѣренія, которыя брызжутъ изъ каждой тирады. Пьеса, недурно поставлена, и безпечальная публика хорошо принимаетъ исполнителей, между которыми удачно распредѣлены роли.
Театралъ.
Дружескій совѣтъ.
Пей, пока пьется,
Учись, пока учится, Пой, коль поется,
Люби, пока любится,
Но вотъ мой совѣтъ, Чтобъ не было бѣдъ:
Револьверовъ ты избѣгай
И въ бомбы, смотри, не играй!
Айнъ.
Въ шантанѣ.
— Эта пѣвичка, навѣрно, изъ Голландіи...
— Почему вы такъ думаете? — Она вся.... голая...
Я. С.
Бэдламчикъ.
(Изъ эпохи эстетическаго „освободительнаго движенія въ одномъ и томъ-же дѣйствіи.)
Сцена обращена въ балаганчикъ. Пилитъ музыка изъ-подъ Дѣвичьяго, за окномъ синяя сахарная бумага съ наклеенными сусальными звѣздами, которыя хватаютъ съ неба новаторы.
Участвующіе: мистики обоего пола, шуты гороховые, маріонетки, паяцы, маски, авторъ, режиссеръ и юродивые (поклонники новаго искусства.)
Мистики (сидятъ вокругъ горящаго спирта ).—Чтобы намъ выкинуть страшно-глупаго или глупо-страшнаго? .. Хорошо-бы глотнуть горящаго спирта, или, еще лучше, заженной пакли...
Арлекинъ. — О, я люблю Коломбину, она прекрасна, и я никому не отдамъ ее.
Мистики (раскачиваясь). — Вы слышите, что-то приближается бѣло-черное?
Арлекинъ. — Ахъ, это Коломбина.
Мистики. — Жизнь, смерть... смерть, жизнь... Вы чувствуете, пахнетъ тлѣніемъ? Старое искусство сгнило, новое ожило... Мы освободились отъ всѣхъ условностей и традицій. Мы похоронимъ старый хламъ, поднимемъ новое знамя... Смерть идетъ, идетъ. . Вотъ она! (Входитъ Коломбина).
Арлекинъ.—Зачѣмъ она картонная? Я такъ люблю Коломбину ..
Мистики.—Это не Коломбина, а смерть . Она бѣла, лицо бѣло, руки бѣлы... а скука ползетъ зеленая...
Арлекинъ (бросается къ ней).— О. Коломбина!
Мистики.—Смотри, сзади у нея коса. Коса смерти. Мы скосимъ искусство, ничего не останется, только тлѣнъ и прахъ. Смѣйся, паяцъ, надъ всѣмъ завѣтнымъ!
(Юродивые въ публикѣ ржутъ отъ удовольствія; на авансцену вылетаетъ авторъ).
Авторъ.—Что они съ мной сдѣлали? Я думалъ дурачество выкинуть, а они съ ума спятили. Это ужъ не балаганчикъ, а бэдламчикъ. Господа, почтеннѣйшая публика, я, право, не виноватъ. И зачѣмъ они тянутъ меня на веревочкѣ?
Режиссеръ. —Если мы немножко свихнулись, такъ отъ любви... мы влюблены до сумасшествія въ новое искусство... Это блокъ сумасшедшихъ. Блоки нынче въ модѣ.
(Являются на сцену маски, паяцы,, турки, гишпанцы, сцѣпившіеся за руки.)
Маски (кружатся.) — Ползетъ зеленая скука... Ползетъ скука... Будемъ смѣяться... Выворотимъ пятки, пройдемся колесомъ... Чѣмъ глупѣе, тѣмъ лучше.
Петрушка (выскакиваетъ). — А, какова пьеска? Вотъ, ужъ, дѣйствительно, я могу сказать: Петрушка, это моя литература!
Всѣ (хоромъ).
Мы кружимся, дурачки, Нежить, немочь водъ. Зеленѣютъ колпачки Задомъ напередъ.
(Юродивые хлопаютъ въ ладоши. Публика бросается опрометью изъ театра).
Л. Альтъ.
ПОЛИТИЧЕСКІЯ ШАЛОСТИ.
Умиротвореніе.
Изъ Марокко приходятъ утѣшительныя извѣстія: тамъ ожидаютъ скораго успокоенія арабовъ и возстановленія порядка.
На помощь Франціи и Испаніи выступаетъ Германія, которая тоже желаетъ урвать себѣ кусокъ.
Когда лучшіе куски отойдутъ къ заинтересованнымъ державамъ, тогда страна поневолѣ успокоится.
***
Забастовки.
Въ Будапештѣ забастовали дамскіе портные и венгерскіе министры, не идущіе на соглашеніе съ австрійскими коллегами
Мадьяры очень довольны тѣми и другими. Забастовка портныхъ выгодна, избавляя отъ расходовъ на дамскіе туалеты. А забастовка министровъ, грозящая непрерывнымъ министерскимъ кризисомъ если и не выгодна, то занятна.
***
Протестъ Турціи.
— Вы читали, Турція выразила протестъ не желая, чтобы ее считали второстепенной державой.
— Что-жъ, дѣйствительно, если Блистательная Порта созоветъ своихъ кредиторовъ, то у нея окажется самая большая армія въ мірѣ.
***
Испанцы и Французы въ Казабланкѣ.
Французы поѣдомъ ѣдятъ своихъ братьевъ по оружію, испанцевъ, отлынивающихъ отъ воинственныхъ обязанностей.
Недаромъ испанцы такъ откармливаются на мѣстѣ дѣйствій: какъ только итти въ атаку, они всегда оказываются за обѣдомъ или ужиномъ.
Турецкія реформы въ Македоніи.
Старинное турецкое орудіе власти— колъ—оставлено, согласно новымъ требованіямъ времени.
Теперь турки въ Македоніи недовольныхъ сажаютъ не на колъ, а въ ямы.
А—-онъ.