парадному и черному ходу, съ передняго и задняго крыльца. По парадному ходу-шествуетъ въ редакцію резолюція И. К. С. С. Р. и С. Д. и прочихъ буквъ алфавита, которыхъ, въ бытность свою министромъ нироднаго просвѣщенія, не успѣлъ упразднить, блаженной памяти, А. А. Мануйловъ. По черному тащится эмиссаръ тѣхъ же безчисленныхъ буквъ, съ изустнымъ наказомъ силамъ зависящимъ: 

- Ежели,-то!.. 

Въ результатѣ, поутру пришедшіе за газетою разносчики видятъ на обоихъ крыльцахъ, и переднемъ, и заднемъ, зловѣщіе замки и надпись:  Заперто впредь до объявленія,-и, освѣдомившись о причинахъ, оглашаютъ окрестности восторженнымъ крикомъ: 

- Да здравствуетъ свободная цензура!.. 

Табло, достойное слезъ... умиленія! 

Четвертый и послѣдній пунктъ нашего разногласія: если я и пущаю аллегорію, то гораздо болѣе широкую и древнюю, чѣмъ вообразилъ поспѣшный читатель. 

О, близорукій! Ужели до сихъ поръ не разсмотрѣлъ ты, что въ язвительной сказкѣ свой злой юморъ низовой волжской вольницы изобразилъ, въ сжатомъ, но точномъ конспектѣ, всю двухсотлѣтнюю исторію главенствующей столицы нашейПетрограда? Этого удивительнаго города, который, съ тѣхъ поръ, какъ возникъ  изъ тѣмы лѣсовъ, изъ топи блатъ , все ищетъ себѣ благопристойнаго имени и никакъ найти не можетъ? Строитель чудотворной почиталъ его голландцемъ и звалъ  Санктъ-Питербурхъ , нѣмка ЕкатеринаСанктъ-Петербургомъ, русопетъ Ломоносовъ Петроградомъ, поэты, до Пушкина включительно, Петрополемъ, градомъ Петровымъ и пр., народъ-Питеромъ, Питенбурхомъ и даже Питенбрюхомъ, что, происходя отъ  пить  и  брюхо , быть можетъ, наиболѣе мѣтко и правдиво. Наконецъ, изъ многочисленныхъ кличекъ этихъ, эксъ-императоръ Николай II, восьмипоколѣнный нѣмецъ, который, предавая Россію своимъ зарубежнымъ соотечественникамъ, любилъ, однако, рядиться въ русскаго этакаго царищу московскихъ временъ, выбралъ неуклюжій, книжный, лампадною славянщиною тухлый, Петроградъ и повелѣлъ столицѣ именоваться тако. Ну, и именуется, хотя большевистская пресса тѣмъ недовольна и помѣчаетъ номера своихъ газетъ  Петербургомъ  и по новому стилю: нельзя же! пломбированная западница! 

Но не всякое слово плоть бысть, а есть и слово, отъ котораго не станется. Такъ вотъ не можетъ статься и то, чтобы Петроградъ когда либо оправдалъ свое вотще ославяненное имя. Недаромъ же многіе, въ инстинктивной тоскѣ по Петербургу, утѣшаютъ себя тѣмъ, что прибавляютъ къ Петрограду нѣмецкій опредѣленный членъ: 

- Деръ Петроградъ. 

А льстецы иностранцы зовутъ его Сѣверною Пальмирою. Вѣрнѣе, впрочемъ, будетъ сказать: звали. Ибо, во первыхъ, вотъ уже мѣсяца три слишкомъ, какъ льстецы-ино*транцы Петрограду не только не льстятъ, но  обкладываютъ  его эпитетами измѣнника, труса и даже просто, подлеца. А онъ равнодушно слушаетъ и  парируетъ : 

- И горжусь этимъ! 

А, во вторыхъ, Сѣверная Пальмира, по слухамъ, уже погибла,подобно южной сестрѣ своей, занесенной песками пустынь,-засыпанная изверженіемъ сѣмячекъ изъ безчисленныхъ ходячихъ сопокъ, образующихъ собою Пролетарскій грязеплюющій хребетъ. По окончаніи войны, вѣроятно, англичане пришлютъ ученую комиссію произвести раскопки. А, покуда,-ау! Гдѣ ты, Сѣверная Пальмира? И самъ Григорій Шрейдеръ не разберетъ! 

Отъ Сѣверной Пальмиры иностранной любезности до овцеподобной вши самарскаго сказочнаго юмора, конечно, дистанція огромнаго размѣра. Но, тѣмъ не менѣе, въ Петроградѣ, онѣ-увы и ахъ!-тождественны и слиты воедино до нерасторгаемости и даже трудной различимости, гдѣ шовъ, ихъ между собою скрѣпляющій, и не суть ли онѣ лишь двѣ стороны одной и той же эволюціи одного и того же организма? 

Глядитъ на эту живую загадку Россія и, въ безсиліи разрѣшающаго отвѣта, знаетъ одно: 

- Попилъ ты, Питеръ, моей кровушки! 

- А еще бы!-отвѣчаетъ Питеръ, въ твердомъ и гордомъ сознаніи историческихъ заслугъ и правъ своихъ,

ты думаешь, чтобы вошь въ овцу раскормить-мало крови надо? Попилъ, пью и еще попью! 

Конечно, если фрейхерръ фонъ Гинденбургъ позволитъ. А кстати: какъ онъ? Прямо въ Петроградъ или сперва сдѣлаетъ честь Бологому? 

Вотъ и пожалѣешь, что Ленина то нѣтъ: не у кого спросить. Ужъ кто-кто другой, а онъ то, навѣрное, знаетъ досконально. И давно. Много ранѣе третьяго іюля. 

Александръ Амфитеатровъ. 

P. S. Меня спрашиваютъ: 

Вы за генерала Корнилова? 

- Нѣтъ, 

Почему? 

Потому, что я его не знаю, 

Значитъ, вы за Временное Правительство? 

- Нѣтъ. 

Почему? 

- Потому, что я его знаю. 

За кого же вы? 

За того, кто сохранитъ и утвердитъ въ Россіи демократическую республику, федеративную по самоопредѣ ленію народностей. 

За того, кто сдвинетъ демократію съ рокового пути охлократіи, на который ее увлекли политическіе скандалисты, преимущественно, заграничнаго привоза и нѣмецкой пломбы. 

За того, кто положитъ конецъ монархическимъ проис камъ и интригамъ,—безразлично, во имя ли павшей династіи, во имя ли какого либо другого ухищренія царизма, въ маскѣ или безъ маски. 

За того, кто сдѣлаетъ ненужными пошлыя и опасныя игрушки диктатуръ, директорій и прочихъ дряхлыхъ плагіатовъ изъ ветхаго репертуара Великой Французской Революціи. 

За того, кто воскреситъ въ умахъ общества и народа сознаніе себя самихъ и память объ отечествѣ. 

За того, кто убѣдитъ массы, что классовая борьба въ отечествѣ, гибнущемъ отъ внѣшняго врага, есть безсмысленное самоубійство и гнусная измѣна народу. 

За того, кто воскреситъ основу демократіиравенство гражданъ, затоптанное въ грязь низкою и пестрою демагогіей льстецовъ толпы. Кто распущенный произволь черни перекуетъ въ твердую и ясную волю нир да въ самомъ дѣлѣ, а не въ ковычкахъ, сознательную. 

За того, кто направитъ эту волю къ великой цѣли освобожденія Русской Земли отъ германскаго врага. 

За того, кто, въ этой великой цѣли, сумѣетъ возстановить въ обществѣ моральную и политическую дисциплину, расхлябанную систематическимъ натравливаніемъ класса на классъ и брата на брата. 

За того, кто, на почвѣ моральнаго и политическаго оздоровленія общества, сумѣетъ найти прямые и человѣчные пути къ возстановленію дисциплины въ арміи и сдѣлаетъ нашу демократическую республику защитоспособной и грозной своимъ врагамъ. 

За того, кто дастъ Россіи возможность оправдать свою честь въ глазахъ союзниковъ и сниметъ съ ея имени срамное клеймо измѣнницы Европѣ. 

За того, кто положитъ конецъ негодяйству,-личному, групповому, классовому, какому угодно, которое искуственно держитъ богатую и щедрую страну въ голодѣ по всѣмъ отраслямъ ея быта: эту подлую провокацію политики, диктуемой пустымъ брюхомъ. 

За того, кто, понявъ, что революція есть средство, а не цѣль, доведетъ насъ до учредительнаго собранія и превратитъ нынѣшній хаосъ Россіи въ государственное состояніе. 

Вотъ за кого 

А какъ  его  будутъ звать, Корниловъ, Керенскій, Алексѣевъ, Родзянко, Временное Правительство,  дикая дивизія , С. С. Р. и С. Д., Государственная Дума, буржуазія, пролетаріатъ, личность, коллективъ,-мнѣ все равно. «Была бы спасена Россія». 

Если Нахамкесъ явитъ секретъ, какъ спасти се, даже и Нахамкесу въ ножки поклонюсь. Но въ томъ то и штука, что ничего то они, Нахамкесы, Черновы и пр. не знаютъ и явить не могутъ. Какъ губить,-знаютъ. Какъ спасти,а ни-ни! 

А. В. А.