Мысли.
Ӏ.
Тамъ травҍ-цвѣтамъ не вырасти,
Гдҍ нѣтъ сырости;
Но, попавъ доктринҍ въ сѣть,
Охъ, не трудно „отсырҍть“.
ӀӀ.
Смотри внимательно вокругъ: Опасенъ врагъ, опаснҍй другъ,
Но все же въ жизненной борьбѣ Опаснҍй всѣхъ ты самъ себѣ!
Чертенокъ.
Современные фокусы.
Театральный залъ сіяетъ огнями; пріѣзжій профессоръ бѣлой и черной магіи, спиритизма, оккультизма и гипнотизма показываетъ фокусы, изумляющіе всѣхъ дѣтей и многихъ взрослыхъ. Тѣ и другіе безпрестанно дѣлаютъ большіе недоумѣвающіе глаза.
Въ одной изъ ложъ сидитъ членъ правленія N-скаго частнаго банка Курчаевъ; возлѣ него дальній родственникъ Курчаева, пріѣхавшій изъ захолустнаго медвѣжьяго угла, Сычевъ. Курчаевъ смотритъ на фокусы пріѣзжаго профессора бѣлой и черной магіи со снисходительной улыбкой: его не удивишь; но Сычевъ восхищенъ и тронутъ. Онъ радуется удачнымъ фокусамъ, какъ дитя.
— Разноцвѣтная лента!—восторженно говоритъ онъ, когда фокусникъ тянетъ безконечную ленту изъ кармана.
— Вотъ невидаль! — насмѣшливо пожимаетъ плечами Курчаевъ.—Загляни въ засѣданія Думы: тамъ депутаты безконечныя разноцвѣтныя ленты тянутъ даже не изъ кармана, а изо рта. Куда мудренѣй.
За лентой является поросенокъ, котораго фокусникъ вытаскиваетъ за уши.
— Поросенокъ! — бормочетъ Сычевъ. — Чортъ знаетъ, что такое!
— И въ этомъ нѣтъ ничего удивительнаго! Устарѣлый фокусъ. Оглянися кругомъ. „Современные фокусники на каждомъ шагу вытаскиваютъ за уши не мало поросятъ и даже... свиней. Только они не швыряютъ ихъ въ корзину, какъ этотъ, а сажаютъ на доходныя и даже почетныя мѣста. Маленькая разница, мой милый.
Когда профессоръ начинаетъ поить публику чуть ли не пятью сортами вина изъ одной бутылки, Сычевъ машетъ рукой и говоритъ Курчаеву:
— Ну, ужъ это какъ хочешь... брани меня, глумись надо мной, а я восхищенъ. Изъ одной бутылки и пять сортовъ вина—этому нельзя не удивляться.
— Ничего тутъ нѣтъ удивительнаго! Нѣкоторые наши виноторговцы изъ одного боченка публику не пятью, а десятью сортами вина угощаютъ по числу этикетовъ на бутылкахъ. А нѣкоторые поступаютъ еще хитрѣе: берутъ деньги, а даютъ не вино, а прямо какую-то кислятину и дрянь въ бутылкахъ. Ухитрись-ка, поди.
Представленіе идетъ своимъ порядкомъ; на сцену является цилиндръ, изъ котораго пріѣзжій профессоръ начинаетъ вытаскивать невѣроятное количество цвѣтовъ.
— Сколько цвѣтовъ!—умиляется Сычевъ..—Положительно, такъ сказать, „разсудку вопреки, наперекоръ стихіямъ .
— Побывалъ бы ты на бенефисѣ какой-нибудь фарсовой этуали, такъ и не столько бы увидѣлъ цвѣтовъ,—пожимаетъ плечами Курчаевъ.—И тоже „разсудку вопреки, наперекоръ стихіямъ : и этуаль-то больше на кошку драную смахиваетъ, вмѣсто таланта—развязность да отсутствіе стыда, манеры прачки, а цвѣтовъ—ума помраченіе. Мало однихъ цвѣтовъ, даже брилліанты являются.
— Откуда-жъ?
— А чортъ ихъ знаетъ, откуда. Отъ тѣхъ поклонниковъ, вѣроятно, у которыхъ голова также пуста, какъ цилиндръ этого фокусника.
Курчаевъ еще разъ пожимаетъ плечами. А то—цвѣты! Что такое цвѣты?
За цилиндромъ на сцену является магическій шкафъ, въ которомъ безслѣдно исчезаютъ два человѣка. Отъ шкафа Сычевъ приходитъ въ положительный восторгъ.
— Вотъ это фокусъ!—говоритъ онъ.—Два человѣка исчезли!
— Гм... вотъ невидаль!
— Да вѣдь два человѣка исчезли,—ты это пойми!
— Хоть бы десять. У насъ издатели десятками послѣ подписки и даже безъ всякаго шкафа съ горизонта исчезаютъ, и то это теперь уже никого не дивитъ. Объявятъ новое изданьице, пустятъ заманчивую рекламочку, соберутъ подписныя денежки и исчезаютъ въ пространствѣ, совершивъ въ земныхъ предѣлахъ все земное. И подписчикъ уже не дивится, а только отплевывается: „опять надули, прохвосты! Привыкъ. Изъ тюремъ десятками исчезаютъ, изъ-подъ охраны, изъ- подъ десяти карауловъ! Изъ выборщиковъ сотнями улетучиваются.
По сценѣ летаютъ карты.
— Ерунда!—говоритъ Курчаевъ.—Люди летаютъ, не чета картамъ. Сегодня онъ здѣсь, въ земствѣ, а тамъ ищи его, раба Божьяго, въ какомъ-нибудь Средне-Колымскѣ или Обдорскѣ, что-ль.
Профессоръ показываетъ публикѣ нѣсколько золотыхъ монетъ; черезъ мгновеніе монеты пропадаютъ.
— И этому будешь дивиться?—спрашиваетъ Курчаевъ.
— Буду!
— Это въ наши-то дни, когда у современныхъ фокусниковъ вагоны, цѣлые поѣзда, желѣзнодорожныя зданія пропадаютъ?! Когда подсудимый пропадаютъ изъ суда?! Когда неприкосновенные капиталы изъ благотворительныхъ учрежденій пропадаютъ?!. Когда цѣлыя усадьбы пропадаютъ съ лица земли?! Когда, наконецъ... да вотъ разскажу тебѣ фокусъ. Въ нѣкоторомъ банкѣ въ несгораемомъ шкафу четыре года тому назадъ было около пяти милліоновъ запаснаго капитала. Около пяти милліоновъ, понимаешь?!
— Чего-жъ тутъ не понять?!
— Ну, а если бы кто-нибудь заглянулъ теперь въ этотъ шкафъ, то не нашелъ бы мѣдной полушки. Ничего. Торричеліева пустота, чисто! Отъ запаснаго капитала въ пять милліоновъ, безъ огня, потопа, землетрясенія—въ четыре года одни воспоминанія. Каково? Вотъ это—фокусъ!!!
Сычевъ сдается и подтверждаетъ задумчиво: — Дда, это —фокусъ!
Кап. Н.
Закадычные друзья.
Быть можетъ, новое искусство и почтенное искусство, во зачѣмъ оно безъ „свинства не обходится?...
Вечеромъ...
Ӏ. Старая береза
Гаснетъ за рікой. Хочетъ на покой
Желтой розы греза; Бритая луна
Збіздочкамъ мигала; На небо попала Бритая луна!
Въ обалдѣньи сладкомъ, Гдҍ росла калина,
Я вдыхалъ украдкой Запахъ нафталина. Приготовилъ ложе
Я въ тҍни бурьяна. Странно, отчего же
Не пришла Татьяна?р.
Ӏ.
Тамъ травҍ-цвѣтамъ не вырасти,
Гдҍ нѣтъ сырости;
Но, попавъ доктринҍ въ сѣть,
Охъ, не трудно „отсырҍть“.
ӀӀ.
Смотри внимательно вокругъ: Опасенъ врагъ, опаснҍй другъ,
Но все же въ жизненной борьбѣ Опаснҍй всѣхъ ты самъ себѣ!
Чертенокъ.
Современные фокусы.
Театральный залъ сіяетъ огнями; пріѣзжій профессоръ бѣлой и черной магіи, спиритизма, оккультизма и гипнотизма показываетъ фокусы, изумляющіе всѣхъ дѣтей и многихъ взрослыхъ. Тѣ и другіе безпрестанно дѣлаютъ большіе недоумѣвающіе глаза.
Въ одной изъ ложъ сидитъ членъ правленія N-скаго частнаго банка Курчаевъ; возлѣ него дальній родственникъ Курчаева, пріѣхавшій изъ захолустнаго медвѣжьяго угла, Сычевъ. Курчаевъ смотритъ на фокусы пріѣзжаго профессора бѣлой и черной магіи со снисходительной улыбкой: его не удивишь; но Сычевъ восхищенъ и тронутъ. Онъ радуется удачнымъ фокусамъ, какъ дитя.
— Разноцвѣтная лента!—восторженно говоритъ онъ, когда фокусникъ тянетъ безконечную ленту изъ кармана.
— Вотъ невидаль! — насмѣшливо пожимаетъ плечами Курчаевъ.—Загляни въ засѣданія Думы: тамъ депутаты безконечныя разноцвѣтныя ленты тянутъ даже не изъ кармана, а изо рта. Куда мудренѣй.
За лентой является поросенокъ, котораго фокусникъ вытаскиваетъ за уши.
— Поросенокъ! — бормочетъ Сычевъ. — Чортъ знаетъ, что такое!
— И въ этомъ нѣтъ ничего удивительнаго! Устарѣлый фокусъ. Оглянися кругомъ. „Современные фокусники на каждомъ шагу вытаскиваютъ за уши не мало поросятъ и даже... свиней. Только они не швыряютъ ихъ въ корзину, какъ этотъ, а сажаютъ на доходныя и даже почетныя мѣста. Маленькая разница, мой милый.
Когда профессоръ начинаетъ поить публику чуть ли не пятью сортами вина изъ одной бутылки, Сычевъ машетъ рукой и говоритъ Курчаеву:
— Ну, ужъ это какъ хочешь... брани меня, глумись надо мной, а я восхищенъ. Изъ одной бутылки и пять сортовъ вина—этому нельзя не удивляться.
— Ничего тутъ нѣтъ удивительнаго! Нѣкоторые наши виноторговцы изъ одного боченка публику не пятью, а десятью сортами вина угощаютъ по числу этикетовъ на бутылкахъ. А нѣкоторые поступаютъ еще хитрѣе: берутъ деньги, а даютъ не вино, а прямо какую-то кислятину и дрянь въ бутылкахъ. Ухитрись-ка, поди.
Представленіе идетъ своимъ порядкомъ; на сцену является цилиндръ, изъ котораго пріѣзжій профессоръ начинаетъ вытаскивать невѣроятное количество цвѣтовъ.
— Сколько цвѣтовъ!—умиляется Сычевъ..—Положительно, такъ сказать, „разсудку вопреки, наперекоръ стихіямъ .
— Побывалъ бы ты на бенефисѣ какой-нибудь фарсовой этуали, такъ и не столько бы увидѣлъ цвѣтовъ,—пожимаетъ плечами Курчаевъ.—И тоже „разсудку вопреки, наперекоръ стихіямъ : и этуаль-то больше на кошку драную смахиваетъ, вмѣсто таланта—развязность да отсутствіе стыда, манеры прачки, а цвѣтовъ—ума помраченіе. Мало однихъ цвѣтовъ, даже брилліанты являются.
— Откуда-жъ?
— А чортъ ихъ знаетъ, откуда. Отъ тѣхъ поклонниковъ, вѣроятно, у которыхъ голова также пуста, какъ цилиндръ этого фокусника.
Курчаевъ еще разъ пожимаетъ плечами. А то—цвѣты! Что такое цвѣты?
За цилиндромъ на сцену является магическій шкафъ, въ которомъ безслѣдно исчезаютъ два человѣка. Отъ шкафа Сычевъ приходитъ въ положительный восторгъ.
— Вотъ это фокусъ!—говоритъ онъ.—Два человѣка исчезли!
— Гм... вотъ невидаль!
— Да вѣдь два человѣка исчезли,—ты это пойми!
— Хоть бы десять. У насъ издатели десятками послѣ подписки и даже безъ всякаго шкафа съ горизонта исчезаютъ, и то это теперь уже никого не дивитъ. Объявятъ новое изданьице, пустятъ заманчивую рекламочку, соберутъ подписныя денежки и исчезаютъ въ пространствѣ, совершивъ въ земныхъ предѣлахъ все земное. И подписчикъ уже не дивится, а только отплевывается: „опять надули, прохвосты! Привыкъ. Изъ тюремъ десятками исчезаютъ, изъ-подъ охраны, изъ- подъ десяти карауловъ! Изъ выборщиковъ сотнями улетучиваются.
По сценѣ летаютъ карты.
— Ерунда!—говоритъ Курчаевъ.—Люди летаютъ, не чета картамъ. Сегодня онъ здѣсь, въ земствѣ, а тамъ ищи его, раба Божьяго, въ какомъ-нибудь Средне-Колымскѣ или Обдорскѣ, что-ль.
Профессоръ показываетъ публикѣ нѣсколько золотыхъ монетъ; черезъ мгновеніе монеты пропадаютъ.
— И этому будешь дивиться?—спрашиваетъ Курчаевъ.
— Буду!
— Это въ наши-то дни, когда у современныхъ фокусниковъ вагоны, цѣлые поѣзда, желѣзнодорожныя зданія пропадаютъ?! Когда подсудимый пропадаютъ изъ суда?! Когда неприкосновенные капиталы изъ благотворительныхъ учрежденій пропадаютъ?!. Когда цѣлыя усадьбы пропадаютъ съ лица земли?! Когда, наконецъ... да вотъ разскажу тебѣ фокусъ. Въ нѣкоторомъ банкѣ въ несгораемомъ шкафу четыре года тому назадъ было около пяти милліоновъ запаснаго капитала. Около пяти милліоновъ, понимаешь?!
— Чего-жъ тутъ не понять?!
— Ну, а если бы кто-нибудь заглянулъ теперь въ этотъ шкафъ, то не нашелъ бы мѣдной полушки. Ничего. Торричеліева пустота, чисто! Отъ запаснаго капитала въ пять милліоновъ, безъ огня, потопа, землетрясенія—въ четыре года одни воспоминанія. Каково? Вотъ это—фокусъ!!!
Сычевъ сдается и подтверждаетъ задумчиво: — Дда, это —фокусъ!
Кап. Н.
Закадычные друзья.
Быть можетъ, новое искусство и почтенное искусство, во зачѣмъ оно безъ „свинства не обходится?...
Вечеромъ...
Ӏ. Старая береза
Гаснетъ за рікой. Хочетъ на покой
Желтой розы греза; Бритая луна
Збіздочкамъ мигала; На небо попала Бритая луна!
Въ обалдѣньи сладкомъ, Гдҍ росла калина,
Я вдыхалъ украдкой Запахъ нафталина. Приготовилъ ложе
Я въ тҍни бурьяна. Странно, отчего же
Не пришла Татьяна?р.