С. П. Григоров.
Значение музеев Москвы и Московской губернии для музейного строительства СССР.
Москва — это один из самых замечательных городов Европы. Если с историей развития других крупнейших культурных центров обычно связан ряд известнейших имен архитекторов, то строителем Москвы можно назвать лишь одного ˮархитектораˮ — самую жизнь. Москва строилась и росла органически без заранее составленного и продуманного плана, и тем не менее план ее носит печать строгой закономерности и большой осмысленности, предвосхитившей потребности, весьма отдаленные от того времени, когда она началась строиться. План ее очень прост. Из одного центра расходятся радиально основные улицы, связывающие окраины с центром, а эти радиусы — улицы — периодически пересекаются рядом концентрических колец. Такой план города теперь начинает признаваться наиболее практичным и в Америке. Города, разделенные улицами на прямоугольные, почти одинаковые кварталы, начинают прорезаться по инициативе современных строителей радиальными улицами, сходящимися в одном центре.
Этот замечательный план Москвы есть результат весьма простого процесса ее роста. Москва росла довольно быстро, застраиваясь деревянными домиками. От времени до времени она огораживалась рвами, башнями и стенами, вновь обрастала пригородами и снова огораживалась. Невольно хочется такой процесс развития города сравнить с ростом какого-то исполинского дерева; вместо годовых древесных колец Москва откладывала свои „вековыеˮ кольца: Кремль, Китай-город, Белый город, Земляной город, Камерколлежский вал. Однако эти кольца ни в какой момент не изолировали ее от ближайшей территории. Радиальные улицы Москвы служили не только путями сообщения города; нет, — они являлись в то же время началом основных путей сообщений государства, началом его основных артерий. За городом радиальные улицы незаметно переходили в дороги в Тверь, во Владимир, в Кострому, в Ярославль, в Смоленск, в Рязань, в Калугу, в Нижний-Новгород и пр. По мере роста Москвы эти основные торговые пути государства втягивались в пространство, огороженное ее кольцами, становясь ее основными улицами: Тверской, Калужской, Стромынской и проч.
Таким образом, Москва не только органически росла, но органически связывалась своими улицами с обширной территорией государства. В ней, как в фокусе линзы, сходились исторические пути страны, и ее „вековыеˮ кольца были не только летописью ее жизни, но летописью государства. Между Москвой и окружающей ее территорией нельзя провести в этом смысле резкой границы. Вот почему говорить только о музеях одной Москвы нельзя; нужно расширить границы и говорить одновременно и о музеях к ней прилегающей территории, по крайней мере, о музеях Московской губ. Иначе вопрос будет поставлен искусственно. Итак, музеи Москвы и музеи Московской губернии весьма тесно связаны.
Значение музеев Москвы и Московской губернии для музейного строительства СССР.
Москва — это один из самых замечательных городов Европы. Если с историей развития других крупнейших культурных центров обычно связан ряд известнейших имен архитекторов, то строителем Москвы можно назвать лишь одного ˮархитектораˮ — самую жизнь. Москва строилась и росла органически без заранее составленного и продуманного плана, и тем не менее план ее носит печать строгой закономерности и большой осмысленности, предвосхитившей потребности, весьма отдаленные от того времени, когда она началась строиться. План ее очень прост. Из одного центра расходятся радиально основные улицы, связывающие окраины с центром, а эти радиусы — улицы — периодически пересекаются рядом концентрических колец. Такой план города теперь начинает признаваться наиболее практичным и в Америке. Города, разделенные улицами на прямоугольные, почти одинаковые кварталы, начинают прорезаться по инициативе современных строителей радиальными улицами, сходящимися в одном центре.
Этот замечательный план Москвы есть результат весьма простого процесса ее роста. Москва росла довольно быстро, застраиваясь деревянными домиками. От времени до времени она огораживалась рвами, башнями и стенами, вновь обрастала пригородами и снова огораживалась. Невольно хочется такой процесс развития города сравнить с ростом какого-то исполинского дерева; вместо годовых древесных колец Москва откладывала свои „вековыеˮ кольца: Кремль, Китай-город, Белый город, Земляной город, Камерколлежский вал. Однако эти кольца ни в какой момент не изолировали ее от ближайшей территории. Радиальные улицы Москвы служили не только путями сообщения города; нет, — они являлись в то же время началом основных путей сообщений государства, началом его основных артерий. За городом радиальные улицы незаметно переходили в дороги в Тверь, во Владимир, в Кострому, в Ярославль, в Смоленск, в Рязань, в Калугу, в Нижний-Новгород и пр. По мере роста Москвы эти основные торговые пути государства втягивались в пространство, огороженное ее кольцами, становясь ее основными улицами: Тверской, Калужской, Стромынской и проч.
Таким образом, Москва не только органически росла, но органически связывалась своими улицами с обширной территорией государства. В ней, как в фокусе линзы, сходились исторические пути страны, и ее „вековыеˮ кольца были не только летописью ее жизни, но летописью государства. Между Москвой и окружающей ее территорией нельзя провести в этом смысле резкой границы. Вот почему говорить только о музеях одной Москвы нельзя; нужно расширить границы и говорить одновременно и о музеях к ней прилегающей территории, по крайней мере, о музеях Московской губ. Иначе вопрос будет поставлен искусственно. Итак, музеи Москвы и музеи Московской губернии весьма тесно связаны.