Провинціалныя экскурсіи. ПО ДЕБРЯМЪ ПРОВИНЦІИ
Казанскіе чудаки.
Въ Казани скончался извѣстный благотворитель И. Н. Журавлевъ, оставившій городу въ подарокъ образцовый ночлежный домъ, стоимостью тысячъ въ 50. Получивъ такой подарокъ, отцы города взвыли.
— Несчастные мы! Неудачливые! Ни въ чемъ намъ не везетъ...
— Какъ? Почему?
— Помилуйте, этакую махину намъ оставилъ... — Такъ что-жъ? Вамъ бы радоваться нужно
— Помилуйте, чему-жъ тутъ радоваться? Тысячъ шесть каждый годъ нужно будетъ жертвовать на со держаніе его изъ городскихъ средствъ...
Бѣдный городъ! Истинно казанская сирота, которую все огорчаетъ, даже и то, что радуетъ другихъ. Когда вы встрѣтите отцовъ города, обливающихся слезами, то можете и не спрашивать ихъ, о чемъ льются слезы Заранѣе можно угадать.
— Охъ, охъ, охъ... бѣда наша, горе великое. Извѣстный благотворитель школу выстроилъ и еще
охъ, охъ, охъ... страннопріимный пріютъ. А завтра .. завтра...
— Что такое завтра?
— Не спрашивайте! Языкъ не поварачивается ска зать: завтра столовую и чайную закладывать хочетъ На закладку и завтракъ послѣ оной уже приглашенія разослалъ. А послѣ завтра... дайте мнѣ валеріановыхъ капель и холодной воды... — Что еще?
— У-ми-ра-ю... Больницу открываетъ. Вотъ онъ какой: больницу! У насъ народъ простой, выздоровѣть, такъ и такъ выздоровѣетъ, помереть, такъ и безъ доктора помретъ, а тутъ доктора нанимай, на лѣкарства траться.
Истино плачевное положеніе. Есть отчего въ отчаяніе придти.
Самарскіе діалоги.
Самара увлекается балалайкой. Два три подслушанныхъ діалога.
Въ семейномъ домѣ.
— Ахъ, ты, безструнная балалайка!
— Гордился-бы тѣмъ, что у тебя такая модѣ подражающая жена, а ты кричишь?! Въ думѣ.
— Я не скажу, что почтенный ораторъ походитъ на безструнную балалайку, нѣтъ, но онъ близко напоминаетъ одинъ модный въ Самарѣ музыкальный инструментъ...
На улицѣ самарскихъ Балалайкиныхъ чистый праздникъ.
Нижегородская „вѣтренность .
— Нижній-Новгородъ сталъ ужасно „вѣтреннымъ городомъ.
— Развѣ?
— Помилуйте, то тутъ, то тамъ вѣтеръ строющіяся зданія уронитъ. — Неужели?
— Да. Боимся ужъ не ходитъ-ли вѣтеръ и у нашихъ архитекторовъ въ головѣ!
ГОСПОЖА ОДЕССКАЯ ФАЛЬСИФИКАЦІЯ.
Въ Одессѣ все прекрасно, мило...
Здѣсь блескъ прогресса съ давнихъ поръ Она какой-то дивной силой
Къ себѣ приковываетъ взоръ...
Одна бѣда: пройдетъ безслѣдно У васъ послѣдній аппетитъ,
При видѣ, какъ кругамъ побѣдно Фильсификація царитъ!
М. А
ПРОВИНЦІАЛЬНЫЕ РЕЦЕПТЫ.
Рецептъ „зазвонистыхъ афишъ. Взять:
*** Одну грандіозную фантастическую (обрѣтающуюся въ головѣ администратора) иллюминацію.
*** Китайскій огненный павильонъ. *** Путешествіе Плутона въ адъ.
*** Двое „огненныхъ воротъ ада“.
*** Побольше чертей, драконовъ, вѣдьмъ и фурій. *** Воздушный шаръ самолетъ, совершающій поле ты за облака.
*** Свинью для шара
*** Безплатную премію: стаканъ чаю, бутербродъ рюмку водки или пирожокъ изъ буфета но выбору посѣтителя.
Все перемѣшать и напечатать аршинными буквами на саженныхъ афишахъ. Сѣсть въ кассу и ожидать золотого дождя.
Рецептъ посильнаго обывательскаго
развлеченія.
Взять:
*** Одного нищаго.
*** Еще одного нищаго.
Стравить ихъ криками: „кусь, кусь“ или т. п. До ждаться момента, когда стравленные нищіе вцѣпятся другъ другу въ волоса, и „поджечь еще. Держаться за бока и покатываться со смѣху.
Рецептъ принадлежитъ нищимъ умомъ обывателямъ города Благовѣщенска.
ТЕЛЕФОНЪ „БУДИЛЬНИКА .
Колупайскъ, обывателямъ — Что новаго?—Любезности, которыми обмѣниваются наши отцы города въ засѣданіяхъ думы другъ съ другомъ. Новы и оригинальны.—А что это за любезности?—Вниманіе. Городской голова держитъ рѣчь о неисправномъ поступленіи налоговъ и обращается къ гласному
С—ну: „я съ васъ шкуру спущу, если ... Гласный протестуетъ. (Еще-бы! Всякому своя шкура дорога). Тогда голова заявляетъ, что онъ выразился такъ шутя. „Значитъ, шутя можно и въ морду дать.? спрашиваетъ гласный. Картина,—Милые нравы ..
ПРОКАЗЫ ПАНСІОНЕРОКЪ.
(Изъ записокъ моей сестры).
Въ частномъ пансіонѣ Жубаровой послѣ лѣтней прогулки приказано было пансіонеркамъ двухъ старшихъ классовъ немедленно собраться въ рекреаціонную залу. Такой „экстренный сборъ не предвѣщалъ ничего добраго. Догадкамъ и предположеніямъ не было конца.
Соня Кремлева и Варя Воробьева, двѣ самыя взрослыя и, надо сказать правду, самыя хорошенькія пансіонерки отдалились отъ остальныхъ и шепотомъ разговаривали.
- - Увѣряю тебя, ma chère, говорила Варя Воробьева, своей подругѣ,— что эта противная m-lle Пузикова замѣтила, какъ ты на прогулкѣ взяла у „него записку и положила въ карманъ пальто... Она и донесла начальницѣ и по этому поводу насъ и собрали... Вотъ увидишь!..
— Успокойся, Barbe, я, какъ пришла, сейчасъ-же записку засунула за зеркало передней... Пусть теперь обыскиваютъ—ничего не найдутъ, а вечеромъ я возьму ее изъ-за зеркала и мы вмѣстѣ прочитаемъ...
Вошла madame Жубарова въ сопровожденіи m-lle Пузиковой; дѣвицы встали на свои мѣста и водворилась мертвая тишина. Гроза надвигалась
Начальница окинула всѣхъ пансіонерокъ молніеноснымъ взоромъ и начала:
— Я думаю, mademoiselles, что васъ водятъ гулять для вашего-же здоровья, а не для того, чтобы вы, пользуясь этими прогулками, нозволяли-бы себѣ дѣлать предосудительные поступки, переглядываться съ проходящими мужчинами, строить имъ улыбочки и вообще вести себя не какъ благовоспитанныя дѣвицы, акакъ... какъ... дѣвицы не-бла-го-вос-пи-тан-ныя, протянула наконецъ madame Жубарова и остановилась на мгновеніе, чтобы полюбоваться эффектомъ, произведенномъ ея рѣчью.
Mademoiselle Пузикова, дѣвица лѣтъ подъ тридцать, съ претензіями нравиться, съ злымъ и желчнымъ лицомъ, стояла сзади начальницы, сжавъ губы сердечкомъ и съ ненавистью устремивъ свои зеленоватые глазки на правый флангъ пансіонерокъ, гдѣ, какъ ни въ чемъ не бывало, стояли Соня Кремлева и Варя Воробьева.
— Мало того, продолжала начальница: нашлись нѣкоторыя такія дурныя... такія дурныя дѣвицы, которыя позволили себѣ принимать на прогулкѣ письма отъ проходящихъ мужчинъ, какъ какія нибудь... какъ какія нибудь совсѣмъ... совсѣмъ дурныя дѣвицы. Конечно, это не могло укрыться отъ наблюдательнаго взгляда m-Пе Пузиковой — она возмутилась, имя преступницы скоро сдѣлается всеобщимъ достояніемъ и, конечно, она будетъ примѣрно наказана... Какъ мнѣ ни жаль губить молодость, но очень можетъ быть, что она будетъ даже удалена изъ пансіона... Строгость здѣсь необходима: надо удалить волка изъ овечьяго стада, заключила она, съ грустью соображая, что если это сдѣлать на самомъ дѣлѣ, то она лишится очень хорошей годовой платы...
- Я велѣла горничной, продолжала начальница,— сейчасъ-же осмотрѣть всѣ карманы вашихъ пальто
надѣюсь, что это не оскорбитъ невинныхъ, за то обнаружитъ виновныхъ.
Горничная дѣйствительно принесла письмо.
— Гдѣ ты его нашла? спросила она послѣднюю,
— Въ послѣднемъ пальто съ правой стороны, отвѣчала горничная.
Пальто Кремлевой вѣшалось послѣднимъ.
Варя Воробьева взглянула на свою подругу—та нѣсколько измѣнилась въ лицѣ.
Начальница устремила на Кремлеву долгій, презрительный взглядъ,—потомъ надѣла очки и распечатала письмо.
— Вы позволите? ехидно спросила она сконфуженную общимъ вниманіемъ дѣвушку: вѣдь, это ваша вѣшалка послѣдней съ правой стороны?
„Дорогой Michel , начала она нѣсколько удивленно, — Соня Кремлева вздохнула съ облегченіемъ, но m-lle Пузикова насторожила уши,—„Извини меня, что не могла быть вчера у тебя въ условленное время , продолжала madame Жубарова.
Позвольте мнѣ, я дочитаю, встрепенулась m-lle Пузикова.
— Нѣтъ, зачѣмъ-же: я, вѣдь, въ очкахъ, сказала начальница.
— ... „въ условленное время , снова повторила она. Наша старая чертовка Жубариха... о, о! этъ ужъ слишкомъ, mademoiselle Кремлева!..
— Позвольте, это ужасно! дайте я дочитаю, настаивала совершенно блѣдная m-lle Пузикова съ замѣтною дрожью въ голосѣ.
— Ничего, ничего! успокойтесь, моя милая, я вполнѣ раздѣляю ваше негодованіе; очень грустно, что мы на своей груди согрѣли ехидну...
M-lle Пузикова безпомощно опустилась въ близъ стоящее кресло -начальница продолжала:
... „задержала насъ всѣхъ на какихъ-то глупѣйшихъ педагогическихъ совѣщаніяхъ. Въ слѣдующій праздникъ надѣюсь провести вечеръ съ тобою... До скораго-же свиданія, мой дорогой Michel, мысленно крѣпко тебя цѣлую, твоя Елена Пузикова .
Г-жа Жубарова не вѣрила глазамъ, раскрыла ротъ и такъ съ открытымъ ртомъ и замерла, повернувъ глаза по направленію къ классной дамѣ...
Дорогія наставницы! никогда не вѣшайте послѣ прогулки вашего верхняго платья рядомъ съ платьемъ вашихъ воспитанницъ.
Бывшая пансіонерка.
Казанскіе чудаки.
Въ Казани скончался извѣстный благотворитель И. Н. Журавлевъ, оставившій городу въ подарокъ образцовый ночлежный домъ, стоимостью тысячъ въ 50. Получивъ такой подарокъ, отцы города взвыли.
— Несчастные мы! Неудачливые! Ни въ чемъ намъ не везетъ...
— Какъ? Почему?
— Помилуйте, этакую махину намъ оставилъ... — Такъ что-жъ? Вамъ бы радоваться нужно
— Помилуйте, чему-жъ тутъ радоваться? Тысячъ шесть каждый годъ нужно будетъ жертвовать на со держаніе его изъ городскихъ средствъ...
Бѣдный городъ! Истинно казанская сирота, которую все огорчаетъ, даже и то, что радуетъ другихъ. Когда вы встрѣтите отцовъ города, обливающихся слезами, то можете и не спрашивать ихъ, о чемъ льются слезы Заранѣе можно угадать.
— Охъ, охъ, охъ... бѣда наша, горе великое. Извѣстный благотворитель школу выстроилъ и еще
охъ, охъ, охъ... страннопріимный пріютъ. А завтра .. завтра...
— Что такое завтра?
— Не спрашивайте! Языкъ не поварачивается ска зать: завтра столовую и чайную закладывать хочетъ На закладку и завтракъ послѣ оной уже приглашенія разослалъ. А послѣ завтра... дайте мнѣ валеріановыхъ капель и холодной воды... — Что еще?
— У-ми-ра-ю... Больницу открываетъ. Вотъ онъ какой: больницу! У насъ народъ простой, выздоровѣть, такъ и такъ выздоровѣетъ, помереть, такъ и безъ доктора помретъ, а тутъ доктора нанимай, на лѣкарства траться.
Истино плачевное положеніе. Есть отчего въ отчаяніе придти.
Самарскіе діалоги.
Самара увлекается балалайкой. Два три подслушанныхъ діалога.
Въ семейномъ домѣ.
— Ахъ, ты, безструнная балалайка!
— Гордился-бы тѣмъ, что у тебя такая модѣ подражающая жена, а ты кричишь?! Въ думѣ.
— Я не скажу, что почтенный ораторъ походитъ на безструнную балалайку, нѣтъ, но онъ близко напоминаетъ одинъ модный въ Самарѣ музыкальный инструментъ...
На улицѣ самарскихъ Балалайкиныхъ чистый праздникъ.
Нижегородская „вѣтренность .
— Нижній-Новгородъ сталъ ужасно „вѣтреннымъ городомъ.
— Развѣ?
— Помилуйте, то тутъ, то тамъ вѣтеръ строющіяся зданія уронитъ. — Неужели?
— Да. Боимся ужъ не ходитъ-ли вѣтеръ и у нашихъ архитекторовъ въ головѣ!
ГОСПОЖА ОДЕССКАЯ ФАЛЬСИФИКАЦІЯ.
Въ Одессѣ все прекрасно, мило...
Здѣсь блескъ прогресса съ давнихъ поръ Она какой-то дивной силой
Къ себѣ приковываетъ взоръ...
Одна бѣда: пройдетъ безслѣдно У васъ послѣдній аппетитъ,
При видѣ, какъ кругамъ побѣдно Фильсификація царитъ!
М. А
ПРОВИНЦІАЛЬНЫЕ РЕЦЕПТЫ.
Рецептъ „зазвонистыхъ афишъ. Взять:
*** Одну грандіозную фантастическую (обрѣтающуюся въ головѣ администратора) иллюминацію.
*** Китайскій огненный павильонъ. *** Путешествіе Плутона въ адъ.
*** Двое „огненныхъ воротъ ада“.
*** Побольше чертей, драконовъ, вѣдьмъ и фурій. *** Воздушный шаръ самолетъ, совершающій поле ты за облака.
*** Свинью для шара
*** Безплатную премію: стаканъ чаю, бутербродъ рюмку водки или пирожокъ изъ буфета но выбору посѣтителя.
Все перемѣшать и напечатать аршинными буквами на саженныхъ афишахъ. Сѣсть въ кассу и ожидать золотого дождя.
Рецептъ посильнаго обывательскаго
развлеченія.
Взять:
*** Одного нищаго.
*** Еще одного нищаго.
Стравить ихъ криками: „кусь, кусь“ или т. п. До ждаться момента, когда стравленные нищіе вцѣпятся другъ другу въ волоса, и „поджечь еще. Держаться за бока и покатываться со смѣху.
Рецептъ принадлежитъ нищимъ умомъ обывателямъ города Благовѣщенска.
ТЕЛЕФОНЪ „БУДИЛЬНИКА .
Колупайскъ, обывателямъ — Что новаго?—Любезности, которыми обмѣниваются наши отцы города въ засѣданіяхъ думы другъ съ другомъ. Новы и оригинальны.—А что это за любезности?—Вниманіе. Городской голова держитъ рѣчь о неисправномъ поступленіи налоговъ и обращается къ гласному
С—ну: „я съ васъ шкуру спущу, если ... Гласный протестуетъ. (Еще-бы! Всякому своя шкура дорога). Тогда голова заявляетъ, что онъ выразился такъ шутя. „Значитъ, шутя можно и въ морду дать.? спрашиваетъ гласный. Картина,—Милые нравы ..
ПРОКАЗЫ ПАНСІОНЕРОКЪ.
(Изъ записокъ моей сестры).
Въ частномъ пансіонѣ Жубаровой послѣ лѣтней прогулки приказано было пансіонеркамъ двухъ старшихъ классовъ немедленно собраться въ рекреаціонную залу. Такой „экстренный сборъ не предвѣщалъ ничего добраго. Догадкамъ и предположеніямъ не было конца.
Соня Кремлева и Варя Воробьева, двѣ самыя взрослыя и, надо сказать правду, самыя хорошенькія пансіонерки отдалились отъ остальныхъ и шепотомъ разговаривали.
- - Увѣряю тебя, ma chère, говорила Варя Воробьева, своей подругѣ,— что эта противная m-lle Пузикова замѣтила, какъ ты на прогулкѣ взяла у „него записку и положила въ карманъ пальто... Она и донесла начальницѣ и по этому поводу насъ и собрали... Вотъ увидишь!..
— Успокойся, Barbe, я, какъ пришла, сейчасъ-же записку засунула за зеркало передней... Пусть теперь обыскиваютъ—ничего не найдутъ, а вечеромъ я возьму ее изъ-за зеркала и мы вмѣстѣ прочитаемъ...
Вошла madame Жубарова въ сопровожденіи m-lle Пузиковой; дѣвицы встали на свои мѣста и водворилась мертвая тишина. Гроза надвигалась
Начальница окинула всѣхъ пансіонерокъ молніеноснымъ взоромъ и начала:
— Я думаю, mademoiselles, что васъ водятъ гулять для вашего-же здоровья, а не для того, чтобы вы, пользуясь этими прогулками, нозволяли-бы себѣ дѣлать предосудительные поступки, переглядываться съ проходящими мужчинами, строить имъ улыбочки и вообще вести себя не какъ благовоспитанныя дѣвицы, акакъ... какъ... дѣвицы не-бла-го-вос-пи-тан-ныя, протянула наконецъ madame Жубарова и остановилась на мгновеніе, чтобы полюбоваться эффектомъ, произведенномъ ея рѣчью.
Mademoiselle Пузикова, дѣвица лѣтъ подъ тридцать, съ претензіями нравиться, съ злымъ и желчнымъ лицомъ, стояла сзади начальницы, сжавъ губы сердечкомъ и съ ненавистью устремивъ свои зеленоватые глазки на правый флангъ пансіонерокъ, гдѣ, какъ ни въ чемъ не бывало, стояли Соня Кремлева и Варя Воробьева.
— Мало того, продолжала начальница: нашлись нѣкоторыя такія дурныя... такія дурныя дѣвицы, которыя позволили себѣ принимать на прогулкѣ письма отъ проходящихъ мужчинъ, какъ какія нибудь... какъ какія нибудь совсѣмъ... совсѣмъ дурныя дѣвицы. Конечно, это не могло укрыться отъ наблюдательнаго взгляда m-Пе Пузиковой — она возмутилась, имя преступницы скоро сдѣлается всеобщимъ достояніемъ и, конечно, она будетъ примѣрно наказана... Какъ мнѣ ни жаль губить молодость, но очень можетъ быть, что она будетъ даже удалена изъ пансіона... Строгость здѣсь необходима: надо удалить волка изъ овечьяго стада, заключила она, съ грустью соображая, что если это сдѣлать на самомъ дѣлѣ, то она лишится очень хорошей годовой платы...
- Я велѣла горничной, продолжала начальница,— сейчасъ-же осмотрѣть всѣ карманы вашихъ пальто
надѣюсь, что это не оскорбитъ невинныхъ, за то обнаружитъ виновныхъ.
Горничная дѣйствительно принесла письмо.
— Гдѣ ты его нашла? спросила она послѣднюю,
— Въ послѣднемъ пальто съ правой стороны, отвѣчала горничная.
Пальто Кремлевой вѣшалось послѣднимъ.
Варя Воробьева взглянула на свою подругу—та нѣсколько измѣнилась въ лицѣ.
Начальница устремила на Кремлеву долгій, презрительный взглядъ,—потомъ надѣла очки и распечатала письмо.
— Вы позволите? ехидно спросила она сконфуженную общимъ вниманіемъ дѣвушку: вѣдь, это ваша вѣшалка послѣдней съ правой стороны?
„Дорогой Michel , начала она нѣсколько удивленно, — Соня Кремлева вздохнула съ облегченіемъ, но m-lle Пузикова насторожила уши,—„Извини меня, что не могла быть вчера у тебя въ условленное время , продолжала madame Жубарова.
Позвольте мнѣ, я дочитаю, встрепенулась m-lle Пузикова.
— Нѣтъ, зачѣмъ-же: я, вѣдь, въ очкахъ, сказала начальница.
— ... „въ условленное время , снова повторила она. Наша старая чертовка Жубариха... о, о! этъ ужъ слишкомъ, mademoiselle Кремлева!..
— Позвольте, это ужасно! дайте я дочитаю, настаивала совершенно блѣдная m-lle Пузикова съ замѣтною дрожью въ голосѣ.
— Ничего, ничего! успокойтесь, моя милая, я вполнѣ раздѣляю ваше негодованіе; очень грустно, что мы на своей груди согрѣли ехидну...
M-lle Пузикова безпомощно опустилась въ близъ стоящее кресло -начальница продолжала:
... „задержала насъ всѣхъ на какихъ-то глупѣйшихъ педагогическихъ совѣщаніяхъ. Въ слѣдующій праздникъ надѣюсь провести вечеръ съ тобою... До скораго-же свиданія, мой дорогой Michel, мысленно крѣпко тебя цѣлую, твоя Елена Пузикова .
Г-жа Жубарова не вѣрила глазамъ, раскрыла ротъ и такъ съ открытымъ ртомъ и замерла, повернувъ глаза по направленію къ классной дамѣ...
Дорогія наставницы! никогда не вѣшайте послѣ прогулки вашего верхняго платья рядомъ съ платьемъ вашихъ воспитанницъ.
Бывшая пансіонерка.