половой распущенности, переходящей, и под старость совсем перешедшей, в эротоманию. Брачный союз двух маний, солдатомании и эротомании, разумеется, не обещал для потомства полного психического здоровья. Во всяком случае, едва ли мы много погрешим в истине, если скажем, что в отмеченных особенностях предков Александра I заключались условия для отягченной его наследственности. Мать Александра, бывшая виртембергская принцесса, была женщина терпеливо-практичная и уравновешенная по-немецки и по-немецки же сентиментальная, т.-е. в меру, без вреда для своего здоровья; она и пользовалась всегда превосходным здоровьем, поддерживавшим в ней ровное и большею частью веселое расположение духа: присущая ей некоторая, в немецком же вкусе, тупость мысли и узость умственных представлений, не выходивших из круга мелких интересов ее петербургской семьи и виртембергской родни, содействовали в общем невозмутимому, себялюбиво-спокойному течению ее жизни. Мать Александра, на которую он походил, и больше всего, не только лицом, но и основными чертами своей души, сентиментальной и в то же время глубоко-эгоистической, при некоторой умственной ограниченности, и сообщила ему известную психическую устойчивость против крайней психической неустойчивости, шедшей к нему по мужской линии, от деда и, особенно, от отца.
Такова наследственность, которою в первую голову должен объясняться характер Александра: как дед и отец, он подчинялся, хотя далеко не так часто, как они, минутному впечатлению и впадал в разные противоречия с самим собою; как бабушка, совсем уже несоизмеримо с дедом и отцом, он способен был сдерживаться, подавлять свои эмоции и, хитря направо и налево, приспособляясь к обстоятельствам, плыть по их течению, в пассивной надежде, что оно само куда-нибудь его вынесет; как мать его, он при всяких событиях, при всяких неприятностях и душевных терзаниях, твердо помнил о привычных для него занятиях, вроде воинского развода или парада, об еде и сне, и вообще даже в горе не страдал ни отсутствием аппетита, ни бессонницей, хотя тоже, как мать его, всегда непрочь был пролить слезу сострадания и умиления. В результате скрещивания и неизбежной борьбы разнообразных психических элементов, унаследованных Александром от предков, получился душевный его облик, находившийся вообще в состоянии равновесия, но равновесия неустойчивого. Поскольку Александр этим обликом не походил на на деда, ни на отца, он был обязан наследственности но женской линии, одно достоинство которой находилось вне всяких сомнений, это—здоровье. Действительно, голубоглазый первенец Марии Федоровны с первых же дней своей жизни заявил себя очень здоровым ребенком.
Державной „бабушке ее первый внук понравился сразу, как только, и о рождении, она взяла его на руки и затем оставила под своим ближайшим попечением. На „господина Александра , как шутливо называла Екатерина своего внука, излилось ее неудавшееся раньше материнское чувство, насколько к нему, при ее жизненной обстановке, она еще оставалась способна,—B на этого же „господина вскоре была возложена императрицей надежда, как на