возможного своего наследника, вместо нелюбимого сына. Поэтому неудивительно, что попечение „бабушки“ о внуке шло гораздо дальше, чем это было желательно родителям Александра. Екатерина не оторвала его от них так радикально, как когда-то от нее самой был оторван императрицей Елизаветой ее собственный сын Павел, но все-таки не отцом и матерью, а бабушкой закладывались основы и определялось направление физического, умственного а нравственного воспитания ребенка и отрока. Для его здоровья в раннем детстве это не было вредно. Скорее напротив: Екатерина в деле физического воспитания установила новый режим, стремившийся не стеснять, не насиловать, но по возможности закалить природу, стремившийся не вступать в противоречие с ее требованиями. Ребенок, правда, еще пеленался, но иначе,— по указанию самой бабушки, — очевидно много свободнее, чем тогда практиковалось; освобожден он был также от укачивания, от тяжелых и слишком теплых покрывал, под бременем которых когда-то изнемогал и задыхался другой ребенок, будущий отец этого; освобожден был Александр и от всяких оглушительных заигрываний с ним, но зато в его обширной комнате, хотя бы он спал, всегда говорили громко, всегда в ней поддерживался свежий воздух, и самому владетелю ее, четырехмесячному „господину Александру , в очень коротенькой рубашечке и в маленьком вязаном жилетике, но всегда без чулок, вольготно было барахтаться на ковре, разостланном по средине комнаты. Когда же наступила первая весна для первого внука Екатерины, то его, освободив от чепчика, стали выносить прямо на воздух и сажать на траву или на песок на воздухе; где-нибудь в тени, на подушке, он и спал нередко по несколько часов в обычном своем свободном костюме, с голыми ножками. Не мудрено, после этого, что ребенок закалялся и не знал простуды. Бабушке „весело было „смотреть на своего спокойно переворачивавшегося на ковре внука, радовалась она и его здоровью, которому, после хорошей женской наследственности, несомненно, посодействовало здоровое, гигиеническое воспитание: счастливая бабушка не могла не похвастаться перед своим корреспондентом, шведским королем, тем, что ее любимый внук „полон, велик, здоров и очень весел и не кричит почти никогда .
Так „господин Александр уже в раннем детстве обнаружил способность, очевидно, заложенную в нем самой природой,— способность нравиться. Эта способность и была едва, ли не самым главным преимуществом его личности.
В этом отношении Александр был прямою противоположностью своему брату Константину, родившемуся через два года после первого и пошедшему не в мать, а в отца, не отличавшегося привлекательностью ни по внешности, ни по характеру. И в глазах бабушки второй внук, или „чудак , как она назвала его вскоре по его рождении, имел то несомненное право на существование, что он нужен был для Александра в качестве его товарища. Константин был также отобран у родителей и воспитывался совместно с Александром, разделяя с ним заботы „бабушки , но никогда не получая от нее той нежной любви, какой дарила она своего первого внука. Также различно относились к двум братьям-товарищам и воспитатели, приставленные к ним.