СОЛНЦЕ РОССІИ.
ЗИМНЯЯ СКАЗКА.
Ты сейчасъ услышишь то, о чемъ спрашиваешь. Редклифъ.
I.
Ранній морозный вечеръ незамѣтно проступилъ въ блѣдномъ небѣ желтой звѣздой. Улица стала неясная, снѣгъ — мглистый; скрипѣли.
раскатываясь на поворотахъ, сани; рѣдкая ярмарочная толпа сновала у балагановъ: купцы — самоѣды, мужики въ малицахъ, бабы и дѣв
ки; возлѣ галантерейной лавки хмельной парень размахивалъ кумачевой рубахой; надъ калиткой, кой-гдѣ, болтались, прибитыя гвоздиками, куньи и горностаевыя шкурки: пушная торговля; мерзлыя говяжьи туши, задравъ ноги вверхъ, войскомъ стояли на площади.
Ячевскій, съ цѣлью занять три рубля, пришелъ въ городъ изъ подгородной деревни, зашелъ въ нѣсколько квартиръ, но денегъ нигдѣ не
добился, остановился на углу, думая, къ кому бы зайти еще, наконецъ, смерзъ, повернулъ въ переулокъ и поднялся въ верхній этажъ гнилого деревяннаго дома. У обшарпанной двери, облизываясь, подобострастно мяукала кошка; Ячевскій пустилъ ее, хотѣлъ войти самъ, но женскій голосъ сказалъ: — «Кто тамъ, нельзя». Ячевскій притворилъ дверь и громко, отчего слабый его голосъ сталъ похожъ на тонкій голосъ спросившей женщины — крикнулъ:
— Я это, Ячевскій; можно?..
За дверью начался споръ; женщина испуганно спрашивала: — «гдѣ же мнѣ... гдѣ же мнѣ», — а быстрый, злой голосъ мужчины твердилъ: — «ну, выйди... я тебя прошу... слышишь... надо же мнѣ принимать гдѣнибудь». Слово «принимать» звучало мелочной болью и желаніемъ произвести впечатлѣніе. Наконецъ, дверь открылъ длинноволосый, съ лицомъ раскольника, человѣкъ въ синей, низко подпоясанной, блузѣ, сказалъ быстро: — «входите», — и, отойдя къ столу, прикрытому обрывкомъ
Леонидъ Андреевъ.
(Портретъ писателя, снятый цвѣтной фотографіей, во время плаванія его лѣтомъ на шхунѣ въ финляндскихъ шхерахъ).