Пятьдесятъ №№ въ годъ.
Подписка: годъ-7 р, 1/2-года—4 р., съ доставкой 8 р. и 4 р. 50 коп., съ перес. 9 р. и 5 р. За границу, въ предѣлахъ Почтоваго союза 12 р., внѣ союза—по особому тарифу. Годовые подписчики, добавляющіе одинъ рубль, получаютъ премію: „Ледяной домъ . Полугодовые не имѣютъ права на премію.
у разносчиковъ - по 20 коп.
Объявленія--25 к. строка петита. Болѣе 1 раза— уступка по соглашенію.
БУДИЛЬНИКЪ
Адресъ „Будильника“:
Москва, Тверская, д. Спиридонова.
Пріемные дни редакціи—понедѣльникъ и четвергъ, отъ 5 до 5 час. На статьяхъ требуются подпись, адресъ и условіе автора. Статьи безъ обозначенія условій считаются безплатными. Возвращеніе рукописей необязательно. Принятое для печати можетъ быть измѣняемо и сокращаемо, по усмотрѣнію редакціи.
Перемѣна адреса —30 коп.; городского на иногородній — до 1 іюля 1 р. 30 коп., послѣ 1 іюля — 30 коп.
1895 г., — 17 сентября, № 36.
ГОДЪ XXXI. Адресъ редакціи: Москва, Тверская, д. Спиридонова. ГОДЪ XXXI
Объявленіи для журнала „Будильникъ принимаются исключительно въ Центральной конторѣ объявленій, 1. и Э. Метцль и К°, въ Москвѣ, на Мясницкой, д. Сытова.
Къ этому № прилагается добавочный полулистъ.
Слѣдующій иллюстрированный, разсказъ см. въ № 37-мъ.
***
Ахъ, будетъ вѣрнымъ другъ тебѣ до
гроба, Когда смотрѣть за нимъ ты будешь
въ оба.
О томъ и о семъ.
Есть герои внѣ сезона, для которыхъ не существуетъ условій времени, или мѣста.
Это жуиры и прожигатели—имъ все отъ жизни дается, а брать не учиться стать.
И они съ легкимъ сердцемъ спускаютъ трудовыя сбереженія, чужое и собственное достояніе.
На ловца звѣрь бѣжитъ, а на прожигателя всегда благодѣтель найдется. Недаромъ сложилось присловіе, что денегъ нѣтъ на дѣло, но на безобразія есть.
Работать—низменная задача, а удѣлъ «избранника»-—за одинъ присѣетъ ухлопать достояніе цѣлой семьи.
И вотъ, посмотришь, люди не сѣютъ, не
жнутъ, а сыты, и пьяны, и носъ въ табакѣ.
Жуиръ ставитъ себѣ девизомъ наслажденіе и жизнь обращаетъ въ вѣчный праздникъ.
Онъ знаетъ единственный «трудъ» добыванія денегъ и одно искусство жить въ долгъ.
Вся жизнь героя отдѣльныхъ кабинетовъ обращается въ исканіе новыхъ путей къ чужимъ карманамъ.
Часто эти пути выводятъ на большую Владимірскую дорогу или на задворки нужды.
Но чаша наслажденій выпита, а если на днѣ ощущается горечь, за то пожито всласть.
***
Новый сезонъ первымъ дѣломъ приноситъ новыя пьесы, а новыя пьесы, по обыкновенію, новые провалы.
Почему ставятся пьесы, которыя проваливаются, и проваливаются пьесы, которыя ставятся?
Вопросъ, который не разрѣшите вы.
Драматурги косятся на критиковъ, критики валятъ на драматурговъ. Иванъ киваетъ на Петра, и обратно.
А виновата Паулина, то есть, публика, по крайней мѣрѣ, она смотритъ, зѣваетъ и отдувается.
Драматурги и критики расходятся въ мнѣніяхъ относительно новыхъ пьесъ. У публики двухъ мнѣній не существуетъ и она расходится по домамъ.
Дѣло въ томъ, что драматурги имѣютъ такихъ критиковъ, какихъ заслуживаютъ.
Первые занимаются постановкой пьесъ, вторые также точно поставляютъ рецензіи.
Если драматурги даютъ избитые сюжеты, безсодержательные разговоры, образы безъ лицъ, то критики пробавляются обіцими мѣстами и толкуютъ объ искусствѣ съ развязностью гостинодворца.
Не странно-ли, возбуждать при этомъ во
просъ (такой вопросъ возбуждается): кто умнѣе?
И тѣ и другіе... умнѣе...
А, между тѣмъ, и тѣ и другіе обязательно стремятся поучать публику, забывая, что она научена... горькимъ опытомъ.
Впрочемъ, должна-же за что-нибудь платить публика; вотъ она и платится за науку,
й
Московскіе ростовщики огорчены. Недавно одинъ изъ стаи славной долженъ былъ по суду закрыть лавочку и засѣсть на отдыхъ.
Сихъ дѣлъ мастера проливаютъ крокодиловы слезы, находя невозможнымъ пользоваться 24°/0 годовыхъ.
Они—жертвы общественной несправедливости, слѣпыхъ козней и явныхъ интригъ.
Не они-ли облегчали житейскую ношу, снимая съ больного даже рубашку?
А ихъ заставляютъ ограничиваться процентами по закону. Они не дураки, наши ростовщики, но законъ про нихъ не писанъ.
Они открыто пишутъ въ квитанцітхъ 1 % за ссуду и 4°/о за храненіе, или 60°/0 годовыхъ. Бумага все терпитъ, и обыватель тоже.
Убѣдите волка, что овцамъ не доставляетъ удовольствія, чтобы ихъ драли. Мало того, ему недостаточно одну шкуру, а необходимо драть всѣ семь.
II вотъ, содержатели ссудныхъ кассъ грозятъ стачкой. Только въ отношеніи процентовъ они держатся старины, а въ общемъ не отстаютъ отъ вѣка и требуютъ синдиката.
Міръ принадлежитъ синдикатчикамъ, а обыватель—ростовщикамъ. По крайней мѣрѣ, до открытія ломбарда и Сѣвернаго полюса-—потому что еще рѣшительно неизвѣстно, какое открытіе раньше состоится.
„Наши“ въ Парижҍ.
(Изъ наблюденій „собственнаго“ корреспондента).
На Итальянскомъ бульварѣ у домика ресторана возсѣдаетъ веселая компанія молодежи. Это наши русскіе: Дурьяновъ-Дурьянъ—теноръ, артистъ русской оперы, какъ значится на его огромныхъ визитныхъ карточкахъ. Пѣвецъ этотъ, пропѣвшій, или вѣрнѣе—пропившій свой голосъ, явился въ Парижъ лѣчиться...
Второй изъ собесѣдниковъ—Помидоровъ, купеческій сынокъ, посланный отцомъ своимъ за границу «завязать» торговыя сношенія съ дружественной націей.
Наконецъ, третій изъ компаніи—Брызга
ловъ, художникъ-импрессіонистъ новѣйшей формаціи, бывшій воспитанникъ какой-то рисовальной школы. Всѣ сидятъ очень развязно и важно.
Теноръ Дурьяновъ-Дурьянъ прихлебываетъ напитокъ, имъ самимъ изобрѣтенный и названный «Чудо-укрѣпитель».
Напитокъ этотъ состоитъ изъ молока, абсента и малиноваго сиропа и, по словамъ пѣвца, очень благотворно вліяетъ на его голосовыя связки. Гарсоны таращатъ глаза, когда Дурьяновъ-Дурьянъ «заказываетъ» свое питье, и ожидаютъ неизбѣжныхъ, по ихъ мнѣнію, «послѣдствій», но послѣдствія такія, что теноръ .. заказываетъ одну за другою порцію «укрѣпителя». Помидоровъ, неистово покуривая папиросу, потягиваетъ темный «бокъ».
— Эй, гарсонъ! кричитъ онъ, — анкоръ энъ бокъ-брюнетъ!.. Сильвупле-съ!..
Пріятели хохочутъ надъ французскимъ «прононсомъ» друга и увѣряютъ его, что онъ сдѣлалъ замѣчательные успѣхи въ изученіи французскаго языка.
Брызгаловъ ничего не пьетъ и глазѣетъ по сторонамъ.
Рядомъ со столикомъ нашихъ соотечественниковъ сидитъ за другимъ столикомъ представительный господинъ въ цилиндрѣ, смокингѣ и желтыхъ скороходахъ.
Онъ пробѣгаетъ «Фигаро», изрѣдка при
хлебывая новоизобрѣтенный модный ликеръ «Зу-зу».
Художникъ Брызгаловъ, какъ человѣкъ наблюдателеный, сразу обращаетъ на него вниманіе, какъ на «типъ».
— Посмотрите, господа, говоритъ онъ,— что за чудный типъ и какая характерная рожа... Эта эспаньолка и эти кавалерійскіе усы... прожженная, видно, бестія...
— Что ты съ ума сошелъ? шепчетъ теноръ,—вѣдь онъ, чего добраго, по-русски смекаетъ не хуже насъ грѣшныхъ!..
— Ну, вотъ, выдумалъ! настоящая французская ракалія. Помнишь у Некрасова: — Галстухъ, часы и цѣпочка вдоль
груди... Плюньте въ лицо ему, честные люди; Это...
Но... комментатору Некрасова не удается декламировать дальше: сильный ударъ кулакомъ по цилиндру, отпущенный вскочившимъ незнакомцемъ, заставляетъ его сперва ошалѣть, а потомъ... пожалѣть о неумѣстной декламаціи.
— Нахалъ! кричитъ незнакомецъ,—я тебя научу декламировать...
Обиженный Брызгаловъ замахивается палкой, но его удерживаютъ теноръ и Помидоровъ. Кругомъ собирается толпа любопытныхъ парижанъ. «Городовой» записываетъ имена участниковъ скандала и ихъ адреса.
Подписка: годъ-7 р, 1/2-года—4 р., съ доставкой 8 р. и 4 р. 50 коп., съ перес. 9 р. и 5 р. За границу, въ предѣлахъ Почтоваго союза 12 р., внѣ союза—по особому тарифу. Годовые подписчики, добавляющіе одинъ рубль, получаютъ премію: „Ледяной домъ . Полугодовые не имѣютъ права на премію.
у разносчиковъ - по 20 коп.
Объявленія--25 к. строка петита. Болѣе 1 раза— уступка по соглашенію.
БУДИЛЬНИКЪ
Адресъ „Будильника“:
Москва, Тверская, д. Спиридонова.
Пріемные дни редакціи—понедѣльникъ и четвергъ, отъ 5 до 5 час. На статьяхъ требуются подпись, адресъ и условіе автора. Статьи безъ обозначенія условій считаются безплатными. Возвращеніе рукописей необязательно. Принятое для печати можетъ быть измѣняемо и сокращаемо, по усмотрѣнію редакціи.
Перемѣна адреса —30 коп.; городского на иногородній — до 1 іюля 1 р. 30 коп., послѣ 1 іюля — 30 коп.
1895 г., — 17 сентября, № 36.
ГОДЪ XXXI. Адресъ редакціи: Москва, Тверская, д. Спиридонова. ГОДЪ XXXI
Объявленіи для журнала „Будильникъ принимаются исключительно въ Центральной конторѣ объявленій, 1. и Э. Метцль и К°, въ Москвѣ, на Мясницкой, д. Сытова.
Къ этому № прилагается добавочный полулистъ.
Слѣдующій иллюстрированный, разсказъ см. въ № 37-мъ.
***
Ахъ, будетъ вѣрнымъ другъ тебѣ до
гроба, Когда смотрѣть за нимъ ты будешь
въ оба.
О томъ и о семъ.
Есть герои внѣ сезона, для которыхъ не существуетъ условій времени, или мѣста.
Это жуиры и прожигатели—имъ все отъ жизни дается, а брать не учиться стать.
И они съ легкимъ сердцемъ спускаютъ трудовыя сбереженія, чужое и собственное достояніе.
На ловца звѣрь бѣжитъ, а на прожигателя всегда благодѣтель найдется. Недаромъ сложилось присловіе, что денегъ нѣтъ на дѣло, но на безобразія есть.
Работать—низменная задача, а удѣлъ «избранника»-—за одинъ присѣетъ ухлопать достояніе цѣлой семьи.
И вотъ, посмотришь, люди не сѣютъ, не
жнутъ, а сыты, и пьяны, и носъ въ табакѣ.
Жуиръ ставитъ себѣ девизомъ наслажденіе и жизнь обращаетъ въ вѣчный праздникъ.
Онъ знаетъ единственный «трудъ» добыванія денегъ и одно искусство жить въ долгъ.
Вся жизнь героя отдѣльныхъ кабинетовъ обращается въ исканіе новыхъ путей къ чужимъ карманамъ.
Часто эти пути выводятъ на большую Владимірскую дорогу или на задворки нужды.
Но чаша наслажденій выпита, а если на днѣ ощущается горечь, за то пожито всласть.
***
Новый сезонъ первымъ дѣломъ приноситъ новыя пьесы, а новыя пьесы, по обыкновенію, новые провалы.
Почему ставятся пьесы, которыя проваливаются, и проваливаются пьесы, которыя ставятся?
Вопросъ, который не разрѣшите вы.
Драматурги косятся на критиковъ, критики валятъ на драматурговъ. Иванъ киваетъ на Петра, и обратно.
А виновата Паулина, то есть, публика, по крайней мѣрѣ, она смотритъ, зѣваетъ и отдувается.
Драматурги и критики расходятся въ мнѣніяхъ относительно новыхъ пьесъ. У публики двухъ мнѣній не существуетъ и она расходится по домамъ.
Дѣло въ томъ, что драматурги имѣютъ такихъ критиковъ, какихъ заслуживаютъ.
Первые занимаются постановкой пьесъ, вторые также точно поставляютъ рецензіи.
Если драматурги даютъ избитые сюжеты, безсодержательные разговоры, образы безъ лицъ, то критики пробавляются обіцими мѣстами и толкуютъ объ искусствѣ съ развязностью гостинодворца.
Не странно-ли, возбуждать при этомъ во
просъ (такой вопросъ возбуждается): кто умнѣе?
И тѣ и другіе... умнѣе...
А, между тѣмъ, и тѣ и другіе обязательно стремятся поучать публику, забывая, что она научена... горькимъ опытомъ.
Впрочемъ, должна-же за что-нибудь платить публика; вотъ она и платится за науку,
й
Московскіе ростовщики огорчены. Недавно одинъ изъ стаи славной долженъ былъ по суду закрыть лавочку и засѣсть на отдыхъ.
Сихъ дѣлъ мастера проливаютъ крокодиловы слезы, находя невозможнымъ пользоваться 24°/0 годовыхъ.
Они—жертвы общественной несправедливости, слѣпыхъ козней и явныхъ интригъ.
Не они-ли облегчали житейскую ношу, снимая съ больного даже рубашку?
А ихъ заставляютъ ограничиваться процентами по закону. Они не дураки, наши ростовщики, но законъ про нихъ не писанъ.
Они открыто пишутъ въ квитанцітхъ 1 % за ссуду и 4°/о за храненіе, или 60°/0 годовыхъ. Бумага все терпитъ, и обыватель тоже.
Убѣдите волка, что овцамъ не доставляетъ удовольствія, чтобы ихъ драли. Мало того, ему недостаточно одну шкуру, а необходимо драть всѣ семь.
II вотъ, содержатели ссудныхъ кассъ грозятъ стачкой. Только въ отношеніи процентовъ они держатся старины, а въ общемъ не отстаютъ отъ вѣка и требуютъ синдиката.
Міръ принадлежитъ синдикатчикамъ, а обыватель—ростовщикамъ. По крайней мѣрѣ, до открытія ломбарда и Сѣвернаго полюса-—потому что еще рѣшительно неизвѣстно, какое открытіе раньше состоится.
„Наши“ въ Парижҍ.
(Изъ наблюденій „собственнаго“ корреспондента).
На Итальянскомъ бульварѣ у домика ресторана возсѣдаетъ веселая компанія молодежи. Это наши русскіе: Дурьяновъ-Дурьянъ—теноръ, артистъ русской оперы, какъ значится на его огромныхъ визитныхъ карточкахъ. Пѣвецъ этотъ, пропѣвшій, или вѣрнѣе—пропившій свой голосъ, явился въ Парижъ лѣчиться...
Второй изъ собесѣдниковъ—Помидоровъ, купеческій сынокъ, посланный отцомъ своимъ за границу «завязать» торговыя сношенія съ дружественной націей.
Наконецъ, третій изъ компаніи—Брызга
ловъ, художникъ-импрессіонистъ новѣйшей формаціи, бывшій воспитанникъ какой-то рисовальной школы. Всѣ сидятъ очень развязно и важно.
Теноръ Дурьяновъ-Дурьянъ прихлебываетъ напитокъ, имъ самимъ изобрѣтенный и названный «Чудо-укрѣпитель».
Напитокъ этотъ состоитъ изъ молока, абсента и малиноваго сиропа и, по словамъ пѣвца, очень благотворно вліяетъ на его голосовыя связки. Гарсоны таращатъ глаза, когда Дурьяновъ-Дурьянъ «заказываетъ» свое питье, и ожидаютъ неизбѣжныхъ, по ихъ мнѣнію, «послѣдствій», но послѣдствія такія, что теноръ .. заказываетъ одну за другою порцію «укрѣпителя». Помидоровъ, неистово покуривая папиросу, потягиваетъ темный «бокъ».
— Эй, гарсонъ! кричитъ онъ, — анкоръ энъ бокъ-брюнетъ!.. Сильвупле-съ!..
Пріятели хохочутъ надъ французскимъ «прононсомъ» друга и увѣряютъ его, что онъ сдѣлалъ замѣчательные успѣхи въ изученіи французскаго языка.
Брызгаловъ ничего не пьетъ и глазѣетъ по сторонамъ.
Рядомъ со столикомъ нашихъ соотечественниковъ сидитъ за другимъ столикомъ представительный господинъ въ цилиндрѣ, смокингѣ и желтыхъ скороходахъ.
Онъ пробѣгаетъ «Фигаро», изрѣдка при
хлебывая новоизобрѣтенный модный ликеръ «Зу-зу».
Художникъ Брызгаловъ, какъ человѣкъ наблюдателеный, сразу обращаетъ на него вниманіе, какъ на «типъ».
— Посмотрите, господа, говоритъ онъ,— что за чудный типъ и какая характерная рожа... Эта эспаньолка и эти кавалерійскіе усы... прожженная, видно, бестія...
— Что ты съ ума сошелъ? шепчетъ теноръ,—вѣдь онъ, чего добраго, по-русски смекаетъ не хуже насъ грѣшныхъ!..
— Ну, вотъ, выдумалъ! настоящая французская ракалія. Помнишь у Некрасова: — Галстухъ, часы и цѣпочка вдоль
груди... Плюньте въ лицо ему, честные люди; Это...
Но... комментатору Некрасова не удается декламировать дальше: сильный ударъ кулакомъ по цилиндру, отпущенный вскочившимъ незнакомцемъ, заставляетъ его сперва ошалѣть, а потомъ... пожалѣть о неумѣстной декламаціи.
— Нахалъ! кричитъ незнакомецъ,—я тебя научу декламировать...
Обиженный Брызгаловъ замахивается палкой, но его удерживаютъ теноръ и Помидоровъ. Кругомъ собирается толпа любопытныхъ парижанъ. «Городовой» записываетъ имена участниковъ скандала и ихъ адреса.