— Клеветать?
— Какъ хотите... вѣрнѣе — не клеветать, а комментировать... Жму вашу руку, донъ-Жуанъ вы этакій.
Варскій всталъ изъ-за стола въ тяжеломъ настроеніи.
«Этого еще не доставало», —думалъ онъ, идя по улицѣ и
кутаясь въ доху.
Поднялся вѣтеръ. Высокіе фонари лили бѣло-лиловый свѣтъ на снѣжные вихри, кружившіеся другъ за другомъ по мостовой въ стремительномъ вальсѣ, словно пары фантастическихъ существъ, мечущихъ вокругъ себя кружевныя шали.
III.
У Варскаго былъ экстренный допросъ въ камерѣ. Только
въ десятомъ часу освободился онъ, пріодѣлся и поѣхалъ на извозчикѣ къ Маріи Николаевнѣ Плетешкиной.
Она жила въ хорошенькомъ собственномъ каменномъ домѣ съ подъѣздомъ на чугунныхъ столбахъ и съ электриче
скимъ солнцемъ. Но въ этотъ вечеръ солнце было погашено,
и въ окнахъ тоже не было свѣта. Варскій позвонилъ, горничная впустила его и шопотомъ сказала:
— Пожалуйте-съ, Марія Николаевна васъ ждутъ.
Освѣщены были только комнаты окнами во дворъ — бу
дуаръ и маленькая гостинная, въ которой былъ накрытъ столъ на два прибора и кипѣлъ серебрянный самоварчикъ.
Марія Николаевна была въ роскошномъ шелковомъ капотѣ съ полуоткрытымъ бюстомъ. Очень бѣлыя плечи свер
кали, какъ мраморъ, грудь томно дышала, губы сдѣлались алыми.
— Какая неудача, бѣдный Александръ Ивановичъ,—
На фонѣ стараго города.И. И. Бродскій.
Художникъ съ дочерью.
И. И. Бродскій.
Аллея стараго парка. И. И. Бродскій.