СОЛНЦЕ РОССІИ.
лѣтній садъ
(Двухсотлѣтій юбилей).
— Если проживу три года, буду имѣть садъ лучше, чѣмъ въ Версалѣ у французскаго короля...
Петръ Великій.
— Значитъ, до завтра?., въ условленный часъ въ Лѣтнемъ?..—Хорошо... ждите на главной аллеѣ!..
Сколько тысячъ... нѣтъ, десятковъ тысячъ петербуржцевъ обмѣнивались и обмѣниваются этими или приблизительно этими фразами?
Сколько свиданій проходило и проходить здѣсь?
Тихо и спокойно стоятъ вѣковыя деревья.
Въ ихъ гордомъ молчаніи есть какое-то церковное величіе.
Величіе прожитыхъ ими вѣковъ. Молчатъ старики-великаны ... А сколько бы они могли разсказать? Сколько тайнъ, сколько разсказовъ, романовъ, повѣстей, драмъ могли бы повѣдать они намъ?..
Чего только не видали они... «па своихъ вѣкахъ»?
Чему не были свидѣтелями? Радость перваго свиданья, робкое біеніе раненаго сердца, трепетъ перваго объятія, безуміе тайнаго поцѣлуя, заплетающееся признанье... муки ревности, оскорбленное самолюбіе, холодъ угасающаго чувства, надежды и отчаяніе, восторги и муки, радости н терзанья, моленія и проклятія...
Болѣе двухсотъ лѣтъ слушаютъ они все это...
Болѣе двухсотъ лѣтъ являются они нѣмыми свидѣтелями всѣхъ человѣческихъ страстей, отъ самыхъ возвышенныхъ до самыхъ низменныхъ, всѣхъ человѣческихъ чувствъ, отъ самыхъ нѣжныхъ до самыхъ грубыхъ.
Отъ невиннаго ребенка до закоренѣлаго преступника, отъ святой дѣвушки до послѣдней продажной развратницы—
«Всѣ побывали тамъ»...
Но безмолвны старые дубы... Никому не повѣдаютъ они тайнъ своихъ.
И только глубокой осенью слышенъ сильный шумъ отъ шелеста пожелтѣвшихъ листьевъ, трепещущихъ и трясущихся, быть можетъ, на непонятномъ намъ языкѣ, передающихъ другъ другу свои жуткія впечатлѣнія... И не поймемъ мы ихъ и не узнаемъ ни о прошломъ, ни о настоящемъ больше того, что можемъ знать по разсказамъ или старыхъ или ученыхъ людей.
Умѣютъ хранить свои тайны старые дубы!
1711-ый годъ.
Великій Царь рубитъ окно въ Европу. Онъ «дѣлаетъ городъ».
Строитъ дворцы, крѣпости, административныя зданія.
И тутъ же попутно съ особой любовью устраиваетъ и украшаетъ свой «парадисъ»—(Лѣтній садъ).
Встрѣчаетъ въ Ревелѣ ганноверскаго садовника Фохта и тотчасъ же приглашаетъ его для устройства сада.
Самъ планируетъ, самъ сажаетъ деревья.
Изъ Москвы везутъ для Лѣтняго сада ильмовыя деревья, изъ Кіева —«грабины», изъ Нарвы — липы, лиліи... шлютъ деревья изъ Голландіи; изъ Венеціи привозится спеціально (моремъ) бесѣдка изъ алебастра и мрамора!
Тутъ же въ Лѣтнемъ саду Петръ велитъ построить «Лѣтній дворецъ», —сохранившійся и понынѣ.
Вотъ любопытный указъ царя о постройкѣ этого дворца:
«На Лѣтнемъ дворцѣ въ палатахъ штукатурною работою дѣлать вновь между окнами верхними и нижними, какъ баудиректоръ дастъ; фреджи дѣлать такъ, какъ начата лѣстница, которую въ сѣняхъ сдѣлать столярную работу дубомъ, какъ шаръ; круглую лѣстницу, что на переходъ, сдѣлать голландскимъ манеромъ, съ перилами изъ дуба же; въ поварнѣ выкласть плитками стѣны и наверху сдѣлать другую поварню и также плитками выкласть; желѣзо, которое въ поставкахъ, мѣдью окрыть; въ огородѣ сдѣлать гротъ съ погребами и ватеръ-кунтомъ, о чемъ пропорцію взять у баудиректора, о которомъ ему же приказали; оранжереи отдѣлать по тексту, каковъ дастъ онъ же, баудиректоръ».
Все болѣе и болѣе заботится Петръ о своемъ «парадисѣ»: выписываетъ кедры изъ Соликамска, барбарисы и розаны изъ Данцига, яблони изъ Швеціи... Устраиваетъ въ саду фонтаны и каскады, искусственные гроты, ставитъ свинцовыя фигуры...
Садъ въ это время гораздо болѣе обширенъ, чѣмъ теперь: въ его со ставъ входитъ и Царицынъ лугъ, украшенный низкими кустарниками, цвѣтниками, аллеями.
На спускѣ отъ сада къ Невѣ стоитъ на высокомъ пьедесталѣ мраморная статуя Венеры, пріобрѣтенная у римскаго папы за три тысячи съ пуда.
Во время народныхъ гуляній ставится къ ней часовой для охраны.
Вдоль берега идетъ большая деревянная пристань, начинающаяся отъ Лѣтняго дворца.
Ваза изъ эльзасскаго порфира у входа въ Лѣтній садъ.
Фот. А. К. Булла.
Народное гулянье.
Появляются гвардейскіе солдаты съ носилками, на которыхъ поставленъ огромный ушатъ съ водкой.
Обходятъ по установленному церемоніалу всѣхъ посѣтителей и подносятъ каждому большой ковшъ:—за здоровье полковника (царя). Никто, не исключая и дамъ, не можетъ отказаться—такихъ насильно принуждаютъ къ питью _ спеціально слѣдящіе за этимъ «маіоры».
Уклониться тоже нѢтЪ ВОЗМОЖНОСТИ:
лѣтній садъ
(Двухсотлѣтій юбилей).
— Если проживу три года, буду имѣть садъ лучше, чѣмъ въ Версалѣ у французскаго короля...
Петръ Великій.
— Значитъ, до завтра?., въ условленный часъ въ Лѣтнемъ?..—Хорошо... ждите на главной аллеѣ!..
Сколько тысячъ... нѣтъ, десятковъ тысячъ петербуржцевъ обмѣнивались и обмѣниваются этими или приблизительно этими фразами?
Сколько свиданій проходило и проходить здѣсь?
Тихо и спокойно стоятъ вѣковыя деревья.
Въ ихъ гордомъ молчаніи есть какое-то церковное величіе.
Величіе прожитыхъ ими вѣковъ. Молчатъ старики-великаны ... А сколько бы они могли разсказать? Сколько тайнъ, сколько разсказовъ, романовъ, повѣстей, драмъ могли бы повѣдать они намъ?..
Чего только не видали они... «па своихъ вѣкахъ»?
Чему не были свидѣтелями? Радость перваго свиданья, робкое біеніе раненаго сердца, трепетъ перваго объятія, безуміе тайнаго поцѣлуя, заплетающееся признанье... муки ревности, оскорбленное самолюбіе, холодъ угасающаго чувства, надежды и отчаяніе, восторги и муки, радости н терзанья, моленія и проклятія...
Болѣе двухсотъ лѣтъ слушаютъ они все это...
Болѣе двухсотъ лѣтъ являются они нѣмыми свидѣтелями всѣхъ человѣческихъ страстей, отъ самыхъ возвышенныхъ до самыхъ низменныхъ, всѣхъ человѣческихъ чувствъ, отъ самыхъ нѣжныхъ до самыхъ грубыхъ.
Отъ невиннаго ребенка до закоренѣлаго преступника, отъ святой дѣвушки до послѣдней продажной развратницы—
«Всѣ побывали тамъ»...
Но безмолвны старые дубы... Никому не повѣдаютъ они тайнъ своихъ.
И только глубокой осенью слышенъ сильный шумъ отъ шелеста пожелтѣвшихъ листьевъ, трепещущихъ и трясущихся, быть можетъ, на непонятномъ намъ языкѣ, передающихъ другъ другу свои жуткія впечатлѣнія... И не поймемъ мы ихъ и не узнаемъ ни о прошломъ, ни о настоящемъ больше того, что можемъ знать по разсказамъ или старыхъ или ученыхъ людей.
Умѣютъ хранить свои тайны старые дубы!
1711-ый годъ.
Великій Царь рубитъ окно въ Европу. Онъ «дѣлаетъ городъ».
Строитъ дворцы, крѣпости, административныя зданія.
И тутъ же попутно съ особой любовью устраиваетъ и украшаетъ свой «парадисъ»—(Лѣтній садъ).
Встрѣчаетъ въ Ревелѣ ганноверскаго садовника Фохта и тотчасъ же приглашаетъ его для устройства сада.
Самъ планируетъ, самъ сажаетъ деревья.
Изъ Москвы везутъ для Лѣтняго сада ильмовыя деревья, изъ Кіева —«грабины», изъ Нарвы — липы, лиліи... шлютъ деревья изъ Голландіи; изъ Венеціи привозится спеціально (моремъ) бесѣдка изъ алебастра и мрамора!
Тутъ же въ Лѣтнемъ саду Петръ велитъ построить «Лѣтній дворецъ», —сохранившійся и понынѣ.
Вотъ любопытный указъ царя о постройкѣ этого дворца:
«На Лѣтнемъ дворцѣ въ палатахъ штукатурною работою дѣлать вновь между окнами верхними и нижними, какъ баудиректоръ дастъ; фреджи дѣлать такъ, какъ начата лѣстница, которую въ сѣняхъ сдѣлать столярную работу дубомъ, какъ шаръ; круглую лѣстницу, что на переходъ, сдѣлать голландскимъ манеромъ, съ перилами изъ дуба же; въ поварнѣ выкласть плитками стѣны и наверху сдѣлать другую поварню и также плитками выкласть; желѣзо, которое въ поставкахъ, мѣдью окрыть; въ огородѣ сдѣлать гротъ съ погребами и ватеръ-кунтомъ, о чемъ пропорцію взять у баудиректора, о которомъ ему же приказали; оранжереи отдѣлать по тексту, каковъ дастъ онъ же, баудиректоръ».
Все болѣе и болѣе заботится Петръ о своемъ «парадисѣ»: выписываетъ кедры изъ Соликамска, барбарисы и розаны изъ Данцига, яблони изъ Швеціи... Устраиваетъ въ саду фонтаны и каскады, искусственные гроты, ставитъ свинцовыя фигуры...
Садъ въ это время гораздо болѣе обширенъ, чѣмъ теперь: въ его со ставъ входитъ и Царицынъ лугъ, украшенный низкими кустарниками, цвѣтниками, аллеями.
На спускѣ отъ сада къ Невѣ стоитъ на высокомъ пьедесталѣ мраморная статуя Венеры, пріобрѣтенная у римскаго папы за три тысячи съ пуда.
Во время народныхъ гуляній ставится къ ней часовой для охраны.
Вдоль берега идетъ большая деревянная пристань, начинающаяся отъ Лѣтняго дворца.
Ваза изъ эльзасскаго порфира у входа въ Лѣтній садъ.
Фот. А. К. Булла.
Народное гулянье.
Появляются гвардейскіе солдаты съ носилками, на которыхъ поставленъ огромный ушатъ съ водкой.
Обходятъ по установленному церемоніалу всѣхъ посѣтителей и подносятъ каждому большой ковшъ:—за здоровье полковника (царя). Никто, не исключая и дамъ, не можетъ отказаться—такихъ насильно принуждаютъ къ питью _ спеціально слѣдящіе за этимъ «маіоры».
Уклониться тоже нѢтЪ ВОЗМОЖНОСТИ: