Версаль.
М. Лебланъ.
ПРИТЧА.
(Разсказъ.)
Поѣхали однажды лѣтомъ батюшка съ дьякономъ въ городъ дѣтей провѣдать и, послѣ экзаменовъ, захватить ихъ съ собой: у батюшки въ городѣ дочь училась, а у дьякона сынъ, ѣхали въ просторной повозкѣ глухою степной дорогой. До города было полтораста верстъ, а отъ села до села верстъ по сорокъ, не меньше. Встрѣчались кое-гдѣ между селъ и хутора, Но далеко въ сторонѣ отъ дороги. Батюшка былъ еще не старый человѣкъ, съ безпокойнымъ птичьимъ лицомъ и росту очень маленькаго; все высовывался изъ повозки и безпокоился о взмокшихъ лошадяхъ, о скрипящей втулкѣ и, взирая на голые курганы, тоскливо говорилъ:
—- Доѣдемъ-ли къ вечеру до Никольскаго-то? Дьяконъ спокойно басилъ. — Богъ дастъ, доѣдемъ.
Вдали на курганѣ обрисовался верховой.
Лошадь была темная, а на верховомъ красная рубаха, какъ жаръ горѣла. Видно было, что изъ-подъ руки онъ высматриваетъ пустынную дорогу. И едва замѣтилъ онъ повозку, какъ вихремъ помчалъ съ кургана, поднимая желтую пыль. Онъ какъ-бы взлеталъ на лошади, взмахивая руками и ногами.
— Что это? Кто это?—забезпокоился батюшка.
На что дьяконъ солидно замѣтила:
— А тамъ видно будетъ, какъ подъѣдетъ.
Красная рубаха замаячила передъ лошадьми, мелькнула у повозки, осадила коня. Бородатое лицо заглянуло въ повозку.
-— Никакъ отцы духовные?
— Они самые,-—сказалъ дьяконъ,—а ты изъ какихъ? — Мы-то... изъ простыхъ. Мужикъ осклабился.
— Поговорить надо, остановите лошадокъ-то, батюшка,— обратился онъ къ дьякону.
— Я не батюшка,—отвѣтилъ дьяконъ,—еще когда буду. А вотъ...
Онъ, не глядя, указалъ пальцемъ на священника.-—Сюда обращайся!
Батюшка приказалъ работнику остановиться и спросилъ мужика, кто онъ и что ему надо. Мужикъ сталъ объяснять, что онъ съ хутора Покровскаго, что у нихъ есть часовня, а священника нѣтъ и приписаны они къ приходу благочиннаго, и что вотъ надо имъ служить полевой молебенъ, а благочиннаго не дозваться.
— Послали меня мужики на курганъ караулить,—не проѣдутъ-ли духовные... а вотъ васъ Богъ и прислалъ!
Онъ радостно улыбался.
-А ужъ награжденіе будетъ... довольны останетесь! Батюшка взглянулъ на дьякона. — Какъ, о. дьяконъ?
— Коли насъ Богъ прислалъ,—отвѣтилъ дьяконъ,—такъ, конечно, ѣхать надо. Къ тому-же награжденіе!
— А дѣти?
— Не убѣгутъ. Рубли-же на дорогѣ не валяются. — А далеко?—повернулся батюшка къ мужику. — Чичасъ за курганомъ. -— Показывай дорогу!
Мужикъ стремглавъ поскакалъ впередъ, опять взбрасывая руки и ноги, красная рубаха его раздувалась, какъ пузырь. Повозка двинулась за нимъ. Когда колеею взобрались на вершину кургана, глубоко внизу, въ лощинѣ межъ красныхъ уваловъ, испещренныхъ квадратами пашенъ и посѣвовъ, заблестѣло серебро извилистой рѣчки. У рѣчки, среди темныхъ перелѣсковъ, разбросалось десятка три избушекъ съ золотистыми соломенными кровлями.
Кони птицами взяли подъ гору.
Ужъ красная рубаха маячила далеко впереди.
Едва духовные полнымъ скокомъ внеслись въ околицу, какъ съ часовни тоненькимъ голоскомъ затрезвонилъ колоколъ. И у всѣхъ избъ уже стоялъ народъ и радостно привѣтствовалъ духовныхъ. Остановившуюся повозку окружила густая толпа, духовныхъ чуть не на рукахъ вынесли оттуда, и отовсюду тянулись десятки рукъ, прося благословенья.
— Мѣсяцами не видимъ духовныхъ-то!—шумѣли мужики,
—какъ въ ссылкѣ живемъ... вотъ такъ ужъ рады!
М. Лебланъ.
ПРИТЧА.
(Разсказъ.)
Поѣхали однажды лѣтомъ батюшка съ дьякономъ въ городъ дѣтей провѣдать и, послѣ экзаменовъ, захватить ихъ съ собой: у батюшки въ городѣ дочь училась, а у дьякона сынъ, ѣхали въ просторной повозкѣ глухою степной дорогой. До города было полтораста верстъ, а отъ села до села верстъ по сорокъ, не меньше. Встрѣчались кое-гдѣ между селъ и хутора, Но далеко въ сторонѣ отъ дороги. Батюшка былъ еще не старый человѣкъ, съ безпокойнымъ птичьимъ лицомъ и росту очень маленькаго; все высовывался изъ повозки и безпокоился о взмокшихъ лошадяхъ, о скрипящей втулкѣ и, взирая на голые курганы, тоскливо говорилъ:
—- Доѣдемъ-ли къ вечеру до Никольскаго-то? Дьяконъ спокойно басилъ. — Богъ дастъ, доѣдемъ.
Вдали на курганѣ обрисовался верховой.
Лошадь была темная, а на верховомъ красная рубаха, какъ жаръ горѣла. Видно было, что изъ-подъ руки онъ высматриваетъ пустынную дорогу. И едва замѣтилъ онъ повозку, какъ вихремъ помчалъ съ кургана, поднимая желтую пыль. Онъ какъ-бы взлеталъ на лошади, взмахивая руками и ногами.
— Что это? Кто это?—забезпокоился батюшка.
На что дьяконъ солидно замѣтила:
— А тамъ видно будетъ, какъ подъѣдетъ.
Красная рубаха замаячила передъ лошадьми, мелькнула у повозки, осадила коня. Бородатое лицо заглянуло въ повозку.
-— Никакъ отцы духовные?
— Они самые,-—сказалъ дьяконъ,—а ты изъ какихъ? — Мы-то... изъ простыхъ. Мужикъ осклабился.
— Поговорить надо, остановите лошадокъ-то, батюшка,— обратился онъ къ дьякону.
— Я не батюшка,—отвѣтилъ дьяконъ,—еще когда буду. А вотъ...
Онъ, не глядя, указалъ пальцемъ на священника.-—Сюда обращайся!
Батюшка приказалъ работнику остановиться и спросилъ мужика, кто онъ и что ему надо. Мужикъ сталъ объяснять, что онъ съ хутора Покровскаго, что у нихъ есть часовня, а священника нѣтъ и приписаны они къ приходу благочиннаго, и что вотъ надо имъ служить полевой молебенъ, а благочиннаго не дозваться.
— Послали меня мужики на курганъ караулить,—не проѣдутъ-ли духовные... а вотъ васъ Богъ и прислалъ!
Онъ радостно улыбался.
-А ужъ награжденіе будетъ... довольны останетесь! Батюшка взглянулъ на дьякона. — Какъ, о. дьяконъ?
— Коли насъ Богъ прислалъ,—отвѣтилъ дьяконъ,—такъ, конечно, ѣхать надо. Къ тому-же награжденіе!
— А дѣти?
— Не убѣгутъ. Рубли-же на дорогѣ не валяются. — А далеко?—повернулся батюшка къ мужику. — Чичасъ за курганомъ. -— Показывай дорогу!
Мужикъ стремглавъ поскакалъ впередъ, опять взбрасывая руки и ноги, красная рубаха его раздувалась, какъ пузырь. Повозка двинулась за нимъ. Когда колеею взобрались на вершину кургана, глубоко внизу, въ лощинѣ межъ красныхъ уваловъ, испещренныхъ квадратами пашенъ и посѣвовъ, заблестѣло серебро извилистой рѣчки. У рѣчки, среди темныхъ перелѣсковъ, разбросалось десятка три избушекъ съ золотистыми соломенными кровлями.
Кони птицами взяли подъ гору.
Ужъ красная рубаха маячила далеко впереди.
Едва духовные полнымъ скокомъ внеслись въ околицу, какъ съ часовни тоненькимъ голоскомъ затрезвонилъ колоколъ. И у всѣхъ избъ уже стоялъ народъ и радостно привѣтствовалъ духовныхъ. Остановившуюся повозку окружила густая толпа, духовныхъ чуть не на рукахъ вынесли оттуда, и отовсюду тянулись десятки рукъ, прося благословенья.
— Мѣсяцами не видимъ духовныхъ-то!—шумѣли мужики,
—какъ въ ссылкѣ живемъ... вотъ такъ ужъ рады!