У Мамонкиныхъ недавно поселился ихъ дальній родственникъ
Петя Золотушкинъ. Супруги Мамонкины были новожены, имѣли первенца сына и молодую бонну Марихенъ. Петя, какъ пылкій юноша, не замедлилъ влюбиться въ Марихенъ, но—какъ очень застѣнчивый — долго не могъ сказать предмету страсти о своихъ чувствахъ.
Петя относительно своей возлюбленной позволялъ только одну вольность, а именно: проходя утромъ по корридорчику, мимо дверей комнаты Марихенъ, онъ подсматривалъ въ дверную скважину, желая видѣть, что дѣлаетъ его пассія.
Также было и въ утро настоящаго злополучнаго дня. Осторожно шествуя по корридору, Петя дошелъ до дверей комнаты молоденькой бонны и наклонился уже было для наблюденій къ скважинѣ, какъ моментально почувствовалъ, что ему въ лобъ кто-то влѣпилъ ружейную пулю. Но это была не пуля. Это просто Петю хватила въ лобъ мѣдная ручка внезапно отворенной двери. Петя отлетѣлъ къ другой стѣнѣ корридорчика и, сквозь милліоны сыпавшихся изъ его глазъ искръ, увидѣлъ стоящую на порогѣ комнаты Марихенъ
— Я васъ ушибла, кажется? испуганно воскликнула она.
— Нѣтъ, ничего... Ятолько наклонился, чтобы поискать булавку... булавку изъ галстука... Я ее уже нашелъ... Благодарю васъ...
Петя поспѣшилъ убраться во свояси.
Марихенъ была страшно огорчена тѣмъ, что причинила непріятность молодому человѣку (а въ ея сердцѣ тоже шевелился бѣсенокъ, который тянулъ ее къ Петѣ). Она сдѣлалась разсѣянною.
Чтобы какъ-нибудь смягчить свою неосторожность, Марихенъ рѣшила сегодня-же передать Петѣ закладки для книгъ, вышитыя ею собственноручно ему въ подарокъ. Подарокъ хранился въ ящикѣ стола. Марихенъ подошла къ столу и только что опустилась на стулъ, какъ за ея спиною раздалось страшное мяуканье и шипѣнье: Марихенъ сѣла на кота. Она испуганно вскочила, толкнула столъ, опрокинула чернильницу и кувшинъ съ молокомъ. Чернила и молоко залили столъ, а котъ, ощетинившись, стоялъ на стулѣ и угрожающе смотрѣлъ на Марихенъ.
Растерянная бѣдняжка запнулась за дѣтскую скамеечку и, разумѣется, упала-бы, если бъ не схватилась за стулъ; стулъ удержалъ молодую дѣвушку, но за то сильно затрещалъ и на половину сломался.
Не удачнѣе этотъ день былъ и для влюбленнаго въ Марихенъ. Не чувствуя въ себѣ способностей объясниться съ Марихенъ лично, Петя надумалъ слѣдующее.
„Пойду-ка я лучше, къ самой Валентинѣ Владиміровнѣ (такъ звали молоденькую m—me Мамонкину, хозяйку дома), скажу ей про свои чувства къ боннѣ и попрошу передать объ этомъ Марихенъ!
рѣшилъ онъ, —Положимъ, я пріѣхалъ въ столицу учиться, но что же за бѣда, если я и женюсь кстати?.. Положимъ, я молодъ немножко, но это тоже вздоръ, если ужъ я такъ сильно влюбился! Я человѣкъ съ состояніемъ и ничто мнѣ не помѣшаетъ жениться !
Это было его твердымъ намѣреніемъ, съ которымъ онъ и направился въ комнату молоденькой хозяйки. Разсѣянный вслѣдствіе влюбленности, Петя отворилъ дверь въ комнату Валентины Владиміровны, не постучавшись предварительно, и засталъ молодыхъ супруговъ нѣжно обнимавшимися.
— Ахъ, виноватъ... Простите! забормоталъ Петя, еще болѣе покраснѣвшій и смущенный.—Я нечаянно... Я по ошибкѣ, я не въ ту дверь...
Онъ поспѣшилъ скрыться, но уже намѣреніе его, вслѣдствіе такого казуса, должно было рухнуть само собою.
Мало того. Едва только онъ успѣлъ успокоиться, какъ къ нему въ комнату вошелъ самъ Мамонкинъ. Пе
тя струсилъ и всталъ
— Слушайте, Петя! произнесъ вошедшій.—Правда-ли, что вы
нечаянно вошли въ комнату моей жены? — Клянусь вамъ...
— Не клянитесь! Все это пустыя слова! Вы вошли такъ прямо, что я имѣю основаніе считать это ваше посѣщеніе моей жены уже не первымъ!.. О, Боже! Неужели вы, а она въ особенности, способны обманывать меня и гдѣ-же? Въ моемъ домѣ!
— Успокойтесь, Сергѣй Андреевичъ!
— Не успокоивайте меня! воскликнулъ Мамонкинъ и, схватившись за голову, трагически заговорилъ,— О, если это такъ, то я камня на камнѣ не оставлю въ своемъ домѣ! Я испепелю въ прахъ злодѣевъ, разрушившихъ мое счастье! О!!. Мое мщеніе будетъ ужасно!!!
И вцѣпившись еще плотнѣе въ свои собственные волосы, Мамонкинъ, какъ угорѣлый, выбѣжалъ изъ комнаты Пети.
Послѣ такой выходки Мамонкина, было положительно рискованно говорить съ его женой о чемъ-нибудь мало мальски интимномъ. Петя теперь видѣлъ, что ему оставался одинъ выходъ: объясниться съ Марихенъ лично и какъ можно скорѣе. Набравшись духу, Петя пошелъ къ „погубительницѣ своего покоя: будто-бы желая узнать болѣе точный переводъ одной сложной нѣмецкой фразы въ „Фаустѣ .
Марихенъ очень обрадовалась посѣщенію; она очень быстро объяснила Петѣ нѣмецкую фразу, но ему еще не хотѣлось уходить. Напротивъ, ему хотѣлось говорить съ нею безъ конца, вѣчно.
— Вы, какъ мнѣ кажется, сегодня немножко разстроены? спросилъ Петя.
— Я разбила у горничной нѣсколько чашекъ!
— Чашки это вздоръ! За вами есть другая вина... Вы еще
разбили... сердце одному че...
Петя Золотушкинъ. Супруги Мамонкины были новожены, имѣли первенца сына и молодую бонну Марихенъ. Петя, какъ пылкій юноша, не замедлилъ влюбиться въ Марихенъ, но—какъ очень застѣнчивый — долго не могъ сказать предмету страсти о своихъ чувствахъ.
Петя относительно своей возлюбленной позволялъ только одну вольность, а именно: проходя утромъ по корридорчику, мимо дверей комнаты Марихенъ, онъ подсматривалъ въ дверную скважину, желая видѣть, что дѣлаетъ его пассія.
Также было и въ утро настоящаго злополучнаго дня. Осторожно шествуя по корридору, Петя дошелъ до дверей комнаты молоденькой бонны и наклонился уже было для наблюденій къ скважинѣ, какъ моментально почувствовалъ, что ему въ лобъ кто-то влѣпилъ ружейную пулю. Но это была не пуля. Это просто Петю хватила въ лобъ мѣдная ручка внезапно отворенной двери. Петя отлетѣлъ къ другой стѣнѣ корридорчика и, сквозь милліоны сыпавшихся изъ его глазъ искръ, увидѣлъ стоящую на порогѣ комнаты Марихенъ
— Я васъ ушибла, кажется? испуганно воскликнула она.
— Нѣтъ, ничего... Ятолько наклонился, чтобы поискать булавку... булавку изъ галстука... Я ее уже нашелъ... Благодарю васъ...
Петя поспѣшилъ убраться во свояси.
Марихенъ была страшно огорчена тѣмъ, что причинила непріятность молодому человѣку (а въ ея сердцѣ тоже шевелился бѣсенокъ, который тянулъ ее къ Петѣ). Она сдѣлалась разсѣянною.
Чтобы какъ-нибудь смягчить свою неосторожность, Марихенъ рѣшила сегодня-же передать Петѣ закладки для книгъ, вышитыя ею собственноручно ему въ подарокъ. Подарокъ хранился въ ящикѣ стола. Марихенъ подошла къ столу и только что опустилась на стулъ, какъ за ея спиною раздалось страшное мяуканье и шипѣнье: Марихенъ сѣла на кота. Она испуганно вскочила, толкнула столъ, опрокинула чернильницу и кувшинъ съ молокомъ. Чернила и молоко залили столъ, а котъ, ощетинившись, стоялъ на стулѣ и угрожающе смотрѣлъ на Марихенъ.
Растерянная бѣдняжка запнулась за дѣтскую скамеечку и, разумѣется, упала-бы, если бъ не схватилась за стулъ; стулъ удержалъ молодую дѣвушку, но за то сильно затрещалъ и на половину сломался.
Не удачнѣе этотъ день былъ и для влюбленнаго въ Марихенъ. Не чувствуя въ себѣ способностей объясниться съ Марихенъ лично, Петя надумалъ слѣдующее.
„Пойду-ка я лучше, къ самой Валентинѣ Владиміровнѣ (такъ звали молоденькую m—me Мамонкину, хозяйку дома), скажу ей про свои чувства къ боннѣ и попрошу передать объ этомъ Марихенъ!
рѣшилъ онъ, —Положимъ, я пріѣхалъ въ столицу учиться, но что же за бѣда, если я и женюсь кстати?.. Положимъ, я молодъ немножко, но это тоже вздоръ, если ужъ я такъ сильно влюбился! Я человѣкъ съ состояніемъ и ничто мнѣ не помѣшаетъ жениться !
Это было его твердымъ намѣреніемъ, съ которымъ онъ и направился въ комнату молоденькой хозяйки. Разсѣянный вслѣдствіе влюбленности, Петя отворилъ дверь въ комнату Валентины Владиміровны, не постучавшись предварительно, и засталъ молодыхъ супруговъ нѣжно обнимавшимися.
— Ахъ, виноватъ... Простите! забормоталъ Петя, еще болѣе покраснѣвшій и смущенный.—Я нечаянно... Я по ошибкѣ, я не въ ту дверь...
Онъ поспѣшилъ скрыться, но уже намѣреніе его, вслѣдствіе такого казуса, должно было рухнуть само собою.
Мало того. Едва только онъ успѣлъ успокоиться, какъ къ нему въ комнату вошелъ самъ Мамонкинъ. Пе
тя струсилъ и всталъ
— Слушайте, Петя! произнесъ вошедшій.—Правда-ли, что вы
нечаянно вошли въ комнату моей жены? — Клянусь вамъ...
— Не клянитесь! Все это пустыя слова! Вы вошли такъ прямо, что я имѣю основаніе считать это ваше посѣщеніе моей жены уже не первымъ!.. О, Боже! Неужели вы, а она въ особенности, способны обманывать меня и гдѣ-же? Въ моемъ домѣ!
— Успокойтесь, Сергѣй Андреевичъ!
— Не успокоивайте меня! воскликнулъ Мамонкинъ и, схватившись за голову, трагически заговорилъ,— О, если это такъ, то я камня на камнѣ не оставлю въ своемъ домѣ! Я испепелю въ прахъ злодѣевъ, разрушившихъ мое счастье! О!!. Мое мщеніе будетъ ужасно!!!
И вцѣпившись еще плотнѣе въ свои собственные волосы, Мамонкинъ, какъ угорѣлый, выбѣжалъ изъ комнаты Пети.
Послѣ такой выходки Мамонкина, было положительно рискованно говорить съ его женой о чемъ-нибудь мало мальски интимномъ. Петя теперь видѣлъ, что ему оставался одинъ выходъ: объясниться съ Марихенъ лично и какъ можно скорѣе. Набравшись духу, Петя пошелъ къ „погубительницѣ своего покоя: будто-бы желая узнать болѣе точный переводъ одной сложной нѣмецкой фразы въ „Фаустѣ .
Марихенъ очень обрадовалась посѣщенію; она очень быстро объяснила Петѣ нѣмецкую фразу, но ему еще не хотѣлось уходить. Напротивъ, ему хотѣлось говорить съ нею безъ конца, вѣчно.
— Вы, какъ мнѣ кажется, сегодня немножко разстроены? спросилъ Петя.
— Я разбила у горничной нѣсколько чашекъ!
— Чашки это вздоръ! За вами есть другая вина... Вы еще
разбили... сердце одному че...