СРЕДИ КНИГЪ И ЖУРНАЛОВЪ.
Изъ шереметевскихъ семейныхъ архивовъ, давшихъ много цѣнныхъ матеріаловъ для русской культурной исторіи послѣднихъ двухъ столѣтій, извлеченъ „Дневникъ Варвары Петровны Шереметевой, рожд. Алмазовойˮ (М., 1916) — вѣрнѣе, ея письма изъ Петербурга къ близкимъ съ начала октября 1825 г. до начала февраля 1826 г. Варвара Петровна была (съ 1807 г. ) замужемъ за Серг. Вас. Шереметевымъ, извѣстнымъ сельскимъ хозяиномъ и промышленникомъ; ихъ старшая дочь Анна Серг. вышла за богача графа Д. Н. Шереметева; композиторъ Бор. Серг. — ихъ сынъ; поэтъ Борисъ Алмазовъ — племянникъ Варвары Петровны. Нѣсколько выдержекъ изъ писемъ В. П. Шереметевой были помѣщены въ книгѣ графа П. С. Шереметева „Вас. Серг. Шереметевъˮ (Спб., 1910). Вигель разсказываетъ, что она „сіяла красотойˮ: приложенный къ книгѣ портретъ подтверждаетъ этотъ отзывъ. Письма ея, весьма типичныя для ея эпохи, когда переписываться любили, когда письма замѣняли газеты, небезынтересны для историка, въ особенности же бытописателя. Варвара Петровна — барыня неглупая, ловкая, наблюдательная, умѣетъ нравиться, недурно улаживаетъ свои дѣла, любитъ порезонерствовать. Нигдѣ своей пользы не упуститъ: „у насъ очень интересный сосѣдъ по дому, это А. Н. Бахметевъ; онъ произведенъ въ генералъ-губернаторы пяти губерній, между прочимъ и Симбирской. Съ нимъ хорошо бы возобновить знакомство, онъ могъ бы быть очень полезенъˮ. Съ этой же точки зрѣнія она оцѣнила и гостиную вліятельной княгини Н. П. Голицыной, „Princesse Moustacheˮ, пушкинской „Пиковой Дамыˮ. Вообще довольно любопытны разсказы Варвары Петровны о салонѣ Голицыной. Шереметева была счастлива, когда Голицына пригласила ее къ себѣ: „когда бываютъ у нея, бываютъ въ высшемъ свѣтѣˮ. Здѣсь въ значительной степени формировалось тогдашнее русское общественное мнѣніе. Шереметева описываетъ одинъ изъ обычныхъ вечеровъ у Голицыной. „Огромный диванъ; въ углу сидитъ княгиня, и тутъ же карточный столъ; какъ взойдутъ, подойдутъ къ самой княгинѣ, поклонятся; потомъ подходятъ къ столу, гдѣ сидитъ графиня Строганова (дочь Голицыной), которая на другомъ концѣ дивана съ работой, и всѣ кто часто бываютъ въ домѣ, т. е. дѣвицы. Тутъ выбираютъ кружокъ, какой угодно, или около княгини или около графини, ежеминутно снуютъ взадъ и впередъ... Молодыя, старыя, все это представляется, какъ при дворѣˮ. Довольно характерны для цѣлаго круга людей ея воспитанія ея наивные негодующіе отзывы о декабристахъ. Замѣчательно, что за восемь дней до 14 декабря она предупреждаетъ близкихъ: „дорогіе друзья, возможно, что изъ Москвы къ вамъ придутъ тревожныя вѣсти о томъ, что здѣсь (въ Петербургѣ) дѣлается. Такъ говорятъ въ Москвѣ, какъ мы узнали. Не вѣрьте, пожалуйста, ничему, это все сказкиˮ...
Едва ли не самыя живыя мѣста писемъ Шереметевой — описанія дамскихъ туалетовъ: чисто-женская острая наблюдательность и фотографическая точность.
Имѣютъ свое значеніе и такія подробности, какъ цѣны на квартиры и проч. Петербургъ и въ 1825 г. былъ недешевымъ городомъ. Меблированная квартира въ шесть комнатъ, въ третьемъ этажѣ, на Морской улицѣ стоила 400 руб. въ мѣсяцъ; наемъ кареты и четырехъ лошадей — столько же.
Исправляемъ ошибку въ текстѣ: фантастическая станція Кублицы (стр. 13) — конечно, Яжелбицы съ знаменитыми форелями. Княгиня Анна Сергѣевна (стр. 132) — Голицына, рожд. Всеволожская, „lа vieille des montsˮ
Казань въ прошломъ году дала прекрасный примѣръ другимъ нашимъ провинціальнымъ городамъ, устроивъ выставку своей художественной старины, образцовый каталогъ которой передъ нами (Выставка картинъ „Художественныя сокровища Казаниˮ, Птгр., 1916). „Имѣлось въ виду показать всѣмъ любителямъ искусства, интересующимся его исторіей, тѣ нерѣдко весьма цѣнныя произведенія его, которыя, находясь въ различныхъ частныхъ коллекціяхъ, почти недоступныхъ для обозрѣнія, оставались неизвѣстными не только большой публикѣ, но даже и спеціалистамъ по исторіи искусствъ, что препятствовало близкому и полному ознакомленію со многими художниками. Съ другой стороны, привлеченіемъ на общедоступную выставку такихъ интересныхъ и цѣнныхъ произведеній живописи, которыя собирались искренними любителями искусства, иногда даже не въ одномъ поколѣніи, долженъ былъ бы даваться какъ бы показательный смотръ тому культурному собирательству казанскихъ коллекціонеровъ, которымъ въ большей или меньшей степени удовлетворялись эстетическія потребности казанскаго обществаˮ. Отдѣльныя хорошія картины и даже болѣе или менѣе цѣнныя коллекціи найдутся во многихъ городахъ провинціи, и періодическія ревизіи этого наслѣдія прошлаго весьма желательны. У казанскихъ собирателей оказались произведенія Рубенса, Вувермана, Караваджо, Клода Лоррена и еще нѣсколькихъ первоклассныхъ европейскихъ мастеровъ; нашлись и такіе русскіе художники, какъ Брюлловъ, Ивановъ, Венеціановъ, П. Ф. Соколовъ. Не бѣдно былъ представленъ отдѣлъ старыхъ русскихъ портретовъ; особенно интересны родовыя собранія В. Д. Корсаковой, могущее иллюстрировать извѣстные „Разсказы бабушкиˮ (Е. П. Яньковой), и А. Н. Боратынскаго. Въ прекрасно составленномъ (Б. Денике, П. Дульскимъ и А. Мироновымъ) и изящно изданномъ иллюстрированномъ каталогѣ останавливаютъ на себѣ вниманіе читателя дѣтскій портретъ поэта Е. А. Боратынскаго работы Барду, портретъ А. С. Унженина (замѣчательное произведеніе неизвѣстнаго художника), экспрессивный портретъ Н. И. Лобачевскаго.
НОВАЯ КНИГА.
ВЛ. КРЫМОВЪ —
„Чтобы жизнь не была
такъ печальна“...
Мое самое непріятное путешествіе. Вмѣсто предисловія. Самая скучная столица Европы. 32. 000. 000! На голландскомъ пароходѣ. Въ Марокко. Война! Алжиръ. Въ Монте-Карло передъ войной. Хроника Монте-Карло. Парижъ наканунѣ войны. Парижъ въ первые дни войны. Жизнь Парижа выбита изъ колеи. Фантасмагорія. Изъ Парижа. Марсель. Итальянскій пароходъ. Буйаббесъ. На греческомъ пароходѣ. Жюль Вернъ на яву. Аѳины. Салоники. Нишъ. По Болгаріи. Въ экстренномъ поѣздѣ. Въ Румыніи. Въ столицѣ задорныхъ женщинъ. По Дунаю Въ столицѣ „Чтобы жизнь не была танъ печальнаˮ (1888, 1898, 1908, 1914). Фантазія милліардера.
Американская контора. Что они думаютъ?
2. 25.
Выписывающимъ изъ склада изданія — Невскій, 28, „Столица
и Усадьбаˮ — пересылка безплатно.
Изъ шереметевскихъ семейныхъ архивовъ, давшихъ много цѣнныхъ матеріаловъ для русской культурной исторіи послѣднихъ двухъ столѣтій, извлеченъ „Дневникъ Варвары Петровны Шереметевой, рожд. Алмазовойˮ (М., 1916) — вѣрнѣе, ея письма изъ Петербурга къ близкимъ съ начала октября 1825 г. до начала февраля 1826 г. Варвара Петровна была (съ 1807 г. ) замужемъ за Серг. Вас. Шереметевымъ, извѣстнымъ сельскимъ хозяиномъ и промышленникомъ; ихъ старшая дочь Анна Серг. вышла за богача графа Д. Н. Шереметева; композиторъ Бор. Серг. — ихъ сынъ; поэтъ Борисъ Алмазовъ — племянникъ Варвары Петровны. Нѣсколько выдержекъ изъ писемъ В. П. Шереметевой были помѣщены въ книгѣ графа П. С. Шереметева „Вас. Серг. Шереметевъˮ (Спб., 1910). Вигель разсказываетъ, что она „сіяла красотойˮ: приложенный къ книгѣ портретъ подтверждаетъ этотъ отзывъ. Письма ея, весьма типичныя для ея эпохи, когда переписываться любили, когда письма замѣняли газеты, небезынтересны для историка, въ особенности же бытописателя. Варвара Петровна — барыня неглупая, ловкая, наблюдательная, умѣетъ нравиться, недурно улаживаетъ свои дѣла, любитъ порезонерствовать. Нигдѣ своей пользы не упуститъ: „у насъ очень интересный сосѣдъ по дому, это А. Н. Бахметевъ; онъ произведенъ въ генералъ-губернаторы пяти губерній, между прочимъ и Симбирской. Съ нимъ хорошо бы возобновить знакомство, онъ могъ бы быть очень полезенъˮ. Съ этой же точки зрѣнія она оцѣнила и гостиную вліятельной княгини Н. П. Голицыной, „Princesse Moustacheˮ, пушкинской „Пиковой Дамыˮ. Вообще довольно любопытны разсказы Варвары Петровны о салонѣ Голицыной. Шереметева была счастлива, когда Голицына пригласила ее къ себѣ: „когда бываютъ у нея, бываютъ въ высшемъ свѣтѣˮ. Здѣсь въ значительной степени формировалось тогдашнее русское общественное мнѣніе. Шереметева описываетъ одинъ изъ обычныхъ вечеровъ у Голицыной. „Огромный диванъ; въ углу сидитъ княгиня, и тутъ же карточный столъ; какъ взойдутъ, подойдутъ къ самой княгинѣ, поклонятся; потомъ подходятъ къ столу, гдѣ сидитъ графиня Строганова (дочь Голицыной), которая на другомъ концѣ дивана съ работой, и всѣ кто часто бываютъ въ домѣ, т. е. дѣвицы. Тутъ выбираютъ кружокъ, какой угодно, или около княгини или около графини, ежеминутно снуютъ взадъ и впередъ... Молодыя, старыя, все это представляется, какъ при дворѣˮ. Довольно характерны для цѣлаго круга людей ея воспитанія ея наивные негодующіе отзывы о декабристахъ. Замѣчательно, что за восемь дней до 14 декабря она предупреждаетъ близкихъ: „дорогіе друзья, возможно, что изъ Москвы къ вамъ придутъ тревожныя вѣсти о томъ, что здѣсь (въ Петербургѣ) дѣлается. Такъ говорятъ въ Москвѣ, какъ мы узнали. Не вѣрьте, пожалуйста, ничему, это все сказкиˮ...
Едва ли не самыя живыя мѣста писемъ Шереметевой — описанія дамскихъ туалетовъ: чисто-женская острая наблюдательность и фотографическая точность.
Имѣютъ свое значеніе и такія подробности, какъ цѣны на квартиры и проч. Петербургъ и въ 1825 г. былъ недешевымъ городомъ. Меблированная квартира въ шесть комнатъ, въ третьемъ этажѣ, на Морской улицѣ стоила 400 руб. въ мѣсяцъ; наемъ кареты и четырехъ лошадей — столько же.
Исправляемъ ошибку въ текстѣ: фантастическая станція Кублицы (стр. 13) — конечно, Яжелбицы съ знаменитыми форелями. Княгиня Анна Сергѣевна (стр. 132) — Голицына, рожд. Всеволожская, „lа vieille des montsˮ
Казань въ прошломъ году дала прекрасный примѣръ другимъ нашимъ провинціальнымъ городамъ, устроивъ выставку своей художественной старины, образцовый каталогъ которой передъ нами (Выставка картинъ „Художественныя сокровища Казаниˮ, Птгр., 1916). „Имѣлось въ виду показать всѣмъ любителямъ искусства, интересующимся его исторіей, тѣ нерѣдко весьма цѣнныя произведенія его, которыя, находясь въ различныхъ частныхъ коллекціяхъ, почти недоступныхъ для обозрѣнія, оставались неизвѣстными не только большой публикѣ, но даже и спеціалистамъ по исторіи искусствъ, что препятствовало близкому и полному ознакомленію со многими художниками. Съ другой стороны, привлеченіемъ на общедоступную выставку такихъ интересныхъ и цѣнныхъ произведеній живописи, которыя собирались искренними любителями искусства, иногда даже не въ одномъ поколѣніи, долженъ былъ бы даваться какъ бы показательный смотръ тому культурному собирательству казанскихъ коллекціонеровъ, которымъ въ большей или меньшей степени удовлетворялись эстетическія потребности казанскаго обществаˮ. Отдѣльныя хорошія картины и даже болѣе или менѣе цѣнныя коллекціи найдутся во многихъ городахъ провинціи, и періодическія ревизіи этого наслѣдія прошлаго весьма желательны. У казанскихъ собирателей оказались произведенія Рубенса, Вувермана, Караваджо, Клода Лоррена и еще нѣсколькихъ первоклассныхъ европейскихъ мастеровъ; нашлись и такіе русскіе художники, какъ Брюлловъ, Ивановъ, Венеціановъ, П. Ф. Соколовъ. Не бѣдно былъ представленъ отдѣлъ старыхъ русскихъ портретовъ; особенно интересны родовыя собранія В. Д. Корсаковой, могущее иллюстрировать извѣстные „Разсказы бабушкиˮ (Е. П. Яньковой), и А. Н. Боратынскаго. Въ прекрасно составленномъ (Б. Денике, П. Дульскимъ и А. Мироновымъ) и изящно изданномъ иллюстрированномъ каталогѣ останавливаютъ на себѣ вниманіе читателя дѣтскій портретъ поэта Е. А. Боратынскаго работы Барду, портретъ А. С. Унженина (замѣчательное произведеніе неизвѣстнаго художника), экспрессивный портретъ Н. И. Лобачевскаго.
НОВАЯ КНИГА.
ВЛ. КРЫМОВЪ —
„Чтобы жизнь не была
такъ печальна“...
Мое самое непріятное путешествіе. Вмѣсто предисловія. Самая скучная столица Европы. 32. 000. 000! На голландскомъ пароходѣ. Въ Марокко. Война! Алжиръ. Въ Монте-Карло передъ войной. Хроника Монте-Карло. Парижъ наканунѣ войны. Парижъ въ первые дни войны. Жизнь Парижа выбита изъ колеи. Фантасмагорія. Изъ Парижа. Марсель. Итальянскій пароходъ. Буйаббесъ. На греческомъ пароходѣ. Жюль Вернъ на яву. Аѳины. Салоники. Нишъ. По Болгаріи. Въ экстренномъ поѣздѣ. Въ Румыніи. Въ столицѣ задорныхъ женщинъ. По Дунаю Въ столицѣ „Чтобы жизнь не была танъ печальнаˮ (1888, 1898, 1908, 1914). Фантазія милліардера.
Американская контора. Что они думаютъ?
2. 25.
Выписывающимъ изъ склада изданія — Невскій, 28, „Столица
и Усадьбаˮ — пересылка безплатно.