покрайней мѣрѣ—я, объѣздившій всю Европу и побывавшій въ Америкѣ и даже Азіи, таковыхъ не встрѣчалъ“,—замѣтилъ въ заключеніе академикъ.
Дѣйствительный члднъ академіи художествъ и извѣстный знатокъ всѣхъ родовъ репродукцій, библіотекарь Императорской академіи художествъ академикъ Ѳ. Г. Бернштамъ говоритъ: „Трудно провести границу, гдѣ кончается искусство и начинается ремесло во всякомъ графическомъ дѣлѣ. „Я былъ въ Буда-Пештѣ на послѣдней международной выставкѣ фотографіи и связанныхъ съ нею приложеній какъ въ смыслѣ непосредственнаго воспроизведенія природы съ натуры, при помощи всевозмржныхъ аппаратовъ различныхъ системъ, такъ всевозможныхъ репродукцій съ негативовъ новѣйшими способами, и прямо таки отказывался вѣрить, что все это сдѣлано машиной, а не рукой художника.
„Да и у насъ въ Петербургѣ недавно я видѣлъ серію открытокъ видовъ столицы, такъ дивно исполненныхъ, при помощи фотографіи съ натуры, и передающихъ туманную атмосферу петербургскаго утра, которую никогда не можетъ передать кисть ни одного художника“.
„Конечно, есть фотографы, которые не далеко ушли отъ ремесленниковъ, объ этомъ спорить, конечно, нельзя, однако въ оправданіе ихъ служитъ то, что и художникъ, дѣйствительно желающій написать портретъ, характеризующій во всѣхъ отношеніяхъ лицо, съ котораго онъ пишетъ, долженъ разносторонне изучить всѣ выраженія, привычки, извѣстное освѣщеніе лица, съ котораго портретъ пишется,, какъ дѣлаютъ знаменитости, а фотографъ, очевидно, беря за дюжину; и подводя кліента прямо къ аппарату лишенъ, этой возможности какъ профессіоналъ“.
„Извѣстный фотографъ-любитель графъ Ностицъ по поводу своихъ дивныхъ снимковъ южнаго берега Крыма, шутя, спросилъ меня однажды, продолжаетъ Ѳ. Г. Бернштамъ, когда я, какъ художникъ, восторгался одной фотографіей, снятой близъ Алушты: „А знаете—ли вы, во что обошлась мнѣ эта фотографія?
— Не имѣю ни малѣйшаго представленія, отвѣчалъ я.
— Въ 300 руб.! я снималъ съ этого пункта, который особенно облюбовалъ, въ разное время и при различномъ освѣщеніи— 8 разъ и спеціально къ нему ѣздилъ за десятки верстъ и все таки результаты снимковъ меня не удовлетворяли, пока наконецъ я не достигъ того, что вы видите сейчасъ“.
Конечно, подобные эксцентричныя выходки, даже въ скромномъ масштабѣ, теперь, едва-ли мыслимы, такъ какъ онѣ являются исключеніями въ общей сѣрой фотографической жизни, гдѣ фотографъ долженъ заботиться постоянно о кускѣ насущнаго хлѣба.
Интересны также мнѣнія и такъ сказать съ обратной стороны, не признающей за фотографіей всѣхъ правъ чистаго искусства, такъ напримѣръ академикъ H. К. Рерихъ находитъ, что первымъ условіемъ искусства является творчество, которое немыслимо при работѣ фотографическаго аппарата, какъ машины, при которой якобы не возможно творчество, а гдѣ нѣтъ творчества, тамъ нѣтъ и искусства:
„Фотографъ не имѣетъ возможности созидать что либо отъ себя лично, а протокольно передаетъ природу или типы и у него главнымъ образомъ все дѣло сводится къ пощелкиванію „кодака“ или иного аппарата, запечатлѣвающаго извѣстный моментъ“.
Однако и эти противники фотографическаго искусства признаютъ за фотографіей всѣ права незамѣнимой помощницы чистаго искусства во всѣхъ его видахъ.
Почти такого же мнѣнія придерживается и гр. П. Ю. Сюзоръ,, предсѣдатель общества архитекторовъ - художниковъ, который находитъ, что фотографія, при всей своей цѣнности, въ смыслѣ прикладного искусства, не можетъ якобы творить уже по одному тому, что она не самостоятельна въ смыслѣ комбинированія различныхъ мотивовъ, а дѣлаетъ лишь то, что видитъ передъ собою.
Однако опять таки молодые, сравнительно художники, достигшіе извѣстности за послѣднее время, смотрятъ на фотографію,
Дѣйствительный члднъ академіи художествъ и извѣстный знатокъ всѣхъ родовъ репродукцій, библіотекарь Императорской академіи художествъ академикъ Ѳ. Г. Бернштамъ говоритъ: „Трудно провести границу, гдѣ кончается искусство и начинается ремесло во всякомъ графическомъ дѣлѣ. „Я былъ въ Буда-Пештѣ на послѣдней международной выставкѣ фотографіи и связанныхъ съ нею приложеній какъ въ смыслѣ непосредственнаго воспроизведенія природы съ натуры, при помощи всевозмржныхъ аппаратовъ различныхъ системъ, такъ всевозможныхъ репродукцій съ негативовъ новѣйшими способами, и прямо таки отказывался вѣрить, что все это сдѣлано машиной, а не рукой художника.
„Да и у насъ въ Петербургѣ недавно я видѣлъ серію открытокъ видовъ столицы, такъ дивно исполненныхъ, при помощи фотографіи съ натуры, и передающихъ туманную атмосферу петербургскаго утра, которую никогда не можетъ передать кисть ни одного художника“.
„Конечно, есть фотографы, которые не далеко ушли отъ ремесленниковъ, объ этомъ спорить, конечно, нельзя, однако въ оправданіе ихъ служитъ то, что и художникъ, дѣйствительно желающій написать портретъ, характеризующій во всѣхъ отношеніяхъ лицо, съ котораго онъ пишетъ, долженъ разносторонне изучить всѣ выраженія, привычки, извѣстное освѣщеніе лица, съ котораго портретъ пишется,, какъ дѣлаютъ знаменитости, а фотографъ, очевидно, беря за дюжину; и подводя кліента прямо къ аппарату лишенъ, этой возможности какъ профессіоналъ“.
„Извѣстный фотографъ-любитель графъ Ностицъ по поводу своихъ дивныхъ снимковъ южнаго берега Крыма, шутя, спросилъ меня однажды, продолжаетъ Ѳ. Г. Бернштамъ, когда я, какъ художникъ, восторгался одной фотографіей, снятой близъ Алушты: „А знаете—ли вы, во что обошлась мнѣ эта фотографія?
— Не имѣю ни малѣйшаго представленія, отвѣчалъ я.
— Въ 300 руб.! я снималъ съ этого пункта, который особенно облюбовалъ, въ разное время и при различномъ освѣщеніи— 8 разъ и спеціально къ нему ѣздилъ за десятки верстъ и все таки результаты снимковъ меня не удовлетворяли, пока наконецъ я не достигъ того, что вы видите сейчасъ“.
Конечно, подобные эксцентричныя выходки, даже въ скромномъ масштабѣ, теперь, едва-ли мыслимы, такъ какъ онѣ являются исключеніями въ общей сѣрой фотографической жизни, гдѣ фотографъ долженъ заботиться постоянно о кускѣ насущнаго хлѣба.
Интересны также мнѣнія и такъ сказать съ обратной стороны, не признающей за фотографіей всѣхъ правъ чистаго искусства, такъ напримѣръ академикъ H. К. Рерихъ находитъ, что первымъ условіемъ искусства является творчество, которое немыслимо при работѣ фотографическаго аппарата, какъ машины, при которой якобы не возможно творчество, а гдѣ нѣтъ творчества, тамъ нѣтъ и искусства:
„Фотографъ не имѣетъ возможности созидать что либо отъ себя лично, а протокольно передаетъ природу или типы и у него главнымъ образомъ все дѣло сводится къ пощелкиванію „кодака“ или иного аппарата, запечатлѣвающаго извѣстный моментъ“.
Однако и эти противники фотографическаго искусства признаютъ за фотографіей всѣ права незамѣнимой помощницы чистаго искусства во всѣхъ его видахъ.
Почти такого же мнѣнія придерживается и гр. П. Ю. Сюзоръ,, предсѣдатель общества архитекторовъ - художниковъ, который находитъ, что фотографія, при всей своей цѣнности, въ смыслѣ прикладного искусства, не можетъ якобы творить уже по одному тому, что она не самостоятельна въ смыслѣ комбинированія различныхъ мотивовъ, а дѣлаетъ лишь то, что видитъ передъ собою.
Однако опять таки молодые, сравнительно художники, достигшіе извѣстности за послѣднее время, смотрятъ на фотографію,