ДАЛЕКОЕ ПРОШЛОЕ
За гранью одиннадцати лет осталась тяжелая несветлая жизнь. О ней-то мне и хочется вспомнить сейчас. До революции эстрадник был чем-то средним между лакеем и метр-д’отелем. Во всяком случае, он фигурировал в категории тех, которым били морду. Молодежь не помнит этого времени. Мне, старому эстраднику, хочется рассказать о нескольких эпизодах того времени.
В 1905 году я работал в Нижнем-Новгороде. Тогда в особом ходу были экспромты. Я прочел экспромт: — «даю премию в 1. 000 руб. тому, кто мне укажет одного губернатора, который не расстреливал бы, полицмейстера, который бы не брал взяток, рабочего, не сидевшего в тюрьме, и непоротого крестьянина! » За этот невинный и правдивый экспромт меня поросили покинуть город в 24 часа. Провожая меня, жандармский полковник сказал: — «Вот почему такую сволочь не пускают в театры, в кабаках вам место, там пьяные, да и поете вы похабщину». Попал в Кинешму, но и туда уже дошли вести о моих нижегородских подвигах. Пошел на поклон к исправнику. Меня встретил полуголый, пьяный человек. — «Водку пьешь? » Несмотря на отрицательный ответ, он протянул мне громадную кружку: — «Закусывай вареньем! »
Пришедший в благодушное состояние исправник разрешил мне выступить только с тем условием, чтобы я спел о том, что у предводителя дворянства играют в крапленные карты и что городской голова валялся пьяный под забором, и свинья ему откусила ухо. Пришлось согласиться, — в тот же вечер я пел про предводителя дворянства и городского голову, которые, как оказалось, накануне сильно обыграли исправника.
Спустя много лет мне опять пришлось попасть в Нижний, я должен был выступать в «Лубянском Саду Трезвости». Явившись к полицмейстеру Фрейдбергу, на просьбу разрешить мои выступления я услышал плачевный ответ: — «Пока я жив, не будешь работать в «Саду Трезвости», там нужны душеспасительные беседы священника, доктора, а не вы, пропагандисты». Тем не менее вечером я работал в «трезвом саду», так как днем полицмейстера убили революционеры. Похороны его сопровождались террором, черная сотня, следовавшая за гробом, избивала евреев и студентов. Досталось и многим евреям-артистам. Характерно, что городской голова мобилизовал всех извозчиков и ассенизаторов города следовать за похо
ронной процессией.
Во время процесса Бейлиса, в Тифлисе на эстраду вышел еврей-куплетист, — исполнял он безобидные куплеты. Пьяный офицер, сидевший в зале, обратился к артисту с вопросом: — «Скажи, пьют жиды русскую кровь? » Запуганный артист отвечал — «да». Офицер подозвал его к себе и избил в присутствии всей публики.
Еще свежо в памяти время свержения самодержавия. Закрыты были все театры, и только цирк Никитина работал во вое дни переворота. Но это была не обычная цирковая программа. В цирк приходили ораторы и превращали цирковое представление в ми
тинг, в массовое действо. И акробаты, и ораторы говорили одним языком — языком полученной свободы.
Николай Морской Управляющий Госцирками А. М. ДАНКМАН
Шарж М. Гетманского
„Синяя Блуза“
За гранью одиннадцати лет осталась тяжелая несветлая жизнь. О ней-то мне и хочется вспомнить сейчас. До революции эстрадник был чем-то средним между лакеем и метр-д’отелем. Во всяком случае, он фигурировал в категории тех, которым били морду. Молодежь не помнит этого времени. Мне, старому эстраднику, хочется рассказать о нескольких эпизодах того времени.
В 1905 году я работал в Нижнем-Новгороде. Тогда в особом ходу были экспромты. Я прочел экспромт: — «даю премию в 1. 000 руб. тому, кто мне укажет одного губернатора, который не расстреливал бы, полицмейстера, который бы не брал взяток, рабочего, не сидевшего в тюрьме, и непоротого крестьянина! » За этот невинный и правдивый экспромт меня поросили покинуть город в 24 часа. Провожая меня, жандармский полковник сказал: — «Вот почему такую сволочь не пускают в театры, в кабаках вам место, там пьяные, да и поете вы похабщину». Попал в Кинешму, но и туда уже дошли вести о моих нижегородских подвигах. Пошел на поклон к исправнику. Меня встретил полуголый, пьяный человек. — «Водку пьешь? » Несмотря на отрицательный ответ, он протянул мне громадную кружку: — «Закусывай вареньем! »
Пришедший в благодушное состояние исправник разрешил мне выступить только с тем условием, чтобы я спел о том, что у предводителя дворянства играют в крапленные карты и что городской голова валялся пьяный под забором, и свинья ему откусила ухо. Пришлось согласиться, — в тот же вечер я пел про предводителя дворянства и городского голову, которые, как оказалось, накануне сильно обыграли исправника.
Спустя много лет мне опять пришлось попасть в Нижний, я должен был выступать в «Лубянском Саду Трезвости». Явившись к полицмейстеру Фрейдбергу, на просьбу разрешить мои выступления я услышал плачевный ответ: — «Пока я жив, не будешь работать в «Саду Трезвости», там нужны душеспасительные беседы священника, доктора, а не вы, пропагандисты». Тем не менее вечером я работал в «трезвом саду», так как днем полицмейстера убили революционеры. Похороны его сопровождались террором, черная сотня, следовавшая за гробом, избивала евреев и студентов. Досталось и многим евреям-артистам. Характерно, что городской голова мобилизовал всех извозчиков и ассенизаторов города следовать за похо
ронной процессией.
Во время процесса Бейлиса, в Тифлисе на эстраду вышел еврей-куплетист, — исполнял он безобидные куплеты. Пьяный офицер, сидевший в зале, обратился к артисту с вопросом: — «Скажи, пьют жиды русскую кровь? » Запуганный артист отвечал — «да». Офицер подозвал его к себе и избил в присутствии всей публики.
Еще свежо в памяти время свержения самодержавия. Закрыты были все театры, и только цирк Никитина работал во вое дни переворота. Но это была не обычная цирковая программа. В цирк приходили ораторы и превращали цирковое представление в ми
тинг, в массовое действо. И акробаты, и ораторы говорили одним языком — языком полученной свободы.
Николай Морской Управляющий Госцирками А. М. ДАНКМАН
Шарж М. Гетманского
„Синяя Блуза“