смотря на такой гибкий каркас спектакля, несмотря на полную „бессюжетностьˮ, „Джон Рид“ в Красном Театре является одним из наиболее значительных и волнующих спектаклей, которые мы видели за последние годы.
Разумеется, прежде всего и всего острее волнует сама тема; тема, о „десяти дняхˮ, памятных и незабываемых, когда пафос и героика революции, перемешивались со смешным и ничтожным в один спутанный фантастический клубок. Это переплетение отлично отражает спектакль, перемежая моменты большой волнующей патетики моментами злой сатиры, моменты драматического напряжения — моментами комического „разряженияˮ.
При этом, постановщик И. Терентьев блестяще разрешил трудную задачу, поставленную перед ним Терентьевым — драматургом, обнаружив большое и зрелое мастерство и настоящую изобретательность. Ряд таких эпизодов, как: „Портˮ, „Теплушкаˮ, „Гудкиˮ, Взятие телефонной станцииˮ — отлично сделаны в строго реалистическом приеме и по-настоящему волнуют. Следует отметить, что Терентьев умеет достигать наиболее сильного впечатления чрезвычайно простыми и экономными средствами, что придает всему спектаклю, далекому от формальных изысков и „режиссероизмышленияˮ, большую серьезность и значительность, делая, в то-же время, спектакль чрезвычайно легко усва
иваемым и понятным для самого неискушенного зрителя. Было весело смотреть на комсомолию, заполнившую верхи театра и звонко, и чутко отзывавшуюся смехом и апплодисментами на все наиболее яркие моменты спектакля.
Эта „визаˮ, данная зрителем-массо
виком, свидетельствует о нужности и ценности спектакля и, пожалуй, важнее и убедительнее многих рецензентских штампов.
Еще два слова об исполнении: нельзя не отметить превосходно слаженного актерского ансамбля. Молодость, которой, повидимому преимущественно изобилует. Труппа Красного Театра работает с большим увлечением и серьезной добросовестностью. Большинство крохотных эпизодических ролей, на которых построена вся пьеса нашли для себя отличных исполнителей. Особенно примечательны: Развеев (солдат) и Геннер (боцман).
И совсем хорошо, тонко, четко, с мягким юмором дает центральную фигуру самого Джона Рида — Азангеев.
Этот чудесный образ американца, попавшего в русскую революцию уносишь с собой из театра, чтобы запомнить надолго.
В заключение хотелось бы подчеркнуть, что приезд в Москву Ленинградск. Красного Театра является крупным театрально-политическим событием и будет жаль, если оно не привлечет к себе внимания москвичей в достаточной степени.
Юр. Юрзин.
„Мандатˮ Н. Эрдмана в постановке Вс. Мейрхольда.
Несколько лет тому назад в предместьи Лейпцига зимнею ночью я сидел в дешевой Weinstube за столиком против эстрады. Ресторанчик был полон солдат, было несколько женщин и несколько дешевых штатских посетителей.
Шли номера. Сквозь дым сигар и облака кухонной вони, несшейся из двери, происходившее на эстраде напоминало дергающиеся фигуры тира, когда в главную точку попал любитель стрельбы из монтекристо. Когда я сидел на спектакле театра Вс. Мейерхольда „Мандатˮ Николая Эрдмана, я вспомнил всю эту картину в ресторане в предместьи Лейпцига.
Первые два акта, разбитые на эпизоды, насыщенные изумительнейшим чувством
современности, рисовались мне как картины какого-то фантастического тира.
Я слышал всю правду современных, здесь в Москве произносимых слов. Я видел действительного человека Павла Сергеевича Гулячкина — актера Гарина — с изумляющей правдивостью, с изумляющей простотой и действительностью выражавшего на сцене самую страшную основу никакого человека. Но за всем: и за лицами, и за текстом пьесы, и за тем, что называется оформлением, я видел — тир.
Я не хочу сказать, что актеры, игравшие в этом спектакле, были деревянные и картонные фигуры тира, но я хочу сказать, что то, что смотрело на меня со сцены, театрально, было страшным явлением превращения жизни в картонный и