Далее: „Срейфаˮ Л. Переца, где Хана жена семидесятилетнего Шмарьи, боится нарушить обет замужней женщины с Давидом, которого она любила. И вот случается гроза и пожар; Хана ищет спасения у Давида и в это время возвращается ее муж. Здесь на лицо трагедия женщины, которой надо любить старика-мужа и над которой как и над матерью Ш. Аша, нависли обычаи еврейской среды. Т. -е. короче говоря: обе пьесы — борьба женщины с окружающим их обществом, борьба с коллективом богатых и ханжей, покупающих молодых жен, заставляющих выдавать за себя младших дочерей.
„Гадибук“ С. Ан-ого, — уже только потому, что в его основу включена драматическая идиллия „Песнь песнейˮ, — явилась следующим шагом „Габима“ к еврейской трагедии.
В чем же суть этой пьесы? Влюбленный Ханан разлучен с полюбившей его Лией, благодаря противодействию ее отца купца Сендера, опирающегося на ешиботников, батланов, хасидов и даже цадика Азриэля. С одной стороны погибший Ханан, против врагов которого настроены нищие и прохожий (народная совесть), с другой — мир богатеев и духовенства. Два класса, ведущие между собою борьбу (а не борьбу со своей судьбой), которая являясь общей трагедией этих коллективов, завершается на основании догмы пророков справедливой милостью (для Лии смерть — соединение с любимым) и справедливой карой (смерть Лии — горе для Сендера и фиаско для цадика).
И понятно, когда театр подошел к „Вечному жиду“ Пинского, переделав пьесу коренным образом, он действительно ставил еврейскую трагедию в театральном значении этого слова.
Пророка, пришедшего искать Мессию поддерживают нищие, рабы и прокаженные и наоборот, осмеивают богатые и старейшины. Пророк — выразитель народной воли чувствует, что надвигается ужас рабства, что исчезает идея освобождения, т. к. старейшины не хотят новой жизни для Иудеи (Мессия) и губят идею и помыслы пророка. Но они не погубили его веры: он взбирается на вершину башни и превращается в „Вечного Жидаˮ, который будет ждать и встретит своего Мессию. Таким образом, на лицо трагические столкновения двух коллективов, из которых
народ (представитель его — Наби) побеждает.
Медленно, идя по пути еврейской трагедии, „Габимаˮ должен был невольно развенчать своих героев — победителей: прохожего, пророков, Мессию. Театр должен был ответить на вопрос: действительно ли эти „героиˮ являются спасителями народа. И как бы отвечая, театр дает новую постановку: я говорю о „Големеˮ.
Может быть не случайно театр избирает эту пьесу, написанную Лейвиком, коммунистом, сотрудником американского „Freidʼaˮ. Автор, ярко восприявший современное положение вещей, казалось, бы мог вывести „Габимаˮ на новую дорогу.
Лейвик рисует в старинном чехо-словацком городе Праго подготовление инквизацией (Талеуш) очередного кровавого, навета. Против Тадеуша, для спасения евреев выступает единолично раввин Морал, сделавший глиняного человека — Голема. Автор попутно развенчивает Мессию, пришедшего с Ильей — пророком.
Т. Габима.„Гадибукˮ.
Лиа — Равина.
„Гадибук“ С. Ан-ого, — уже только потому, что в его основу включена драматическая идиллия „Песнь песнейˮ, — явилась следующим шагом „Габима“ к еврейской трагедии.
В чем же суть этой пьесы? Влюбленный Ханан разлучен с полюбившей его Лией, благодаря противодействию ее отца купца Сендера, опирающегося на ешиботников, батланов, хасидов и даже цадика Азриэля. С одной стороны погибший Ханан, против врагов которого настроены нищие и прохожий (народная совесть), с другой — мир богатеев и духовенства. Два класса, ведущие между собою борьбу (а не борьбу со своей судьбой), которая являясь общей трагедией этих коллективов, завершается на основании догмы пророков справедливой милостью (для Лии смерть — соединение с любимым) и справедливой карой (смерть Лии — горе для Сендера и фиаско для цадика).
И понятно, когда театр подошел к „Вечному жиду“ Пинского, переделав пьесу коренным образом, он действительно ставил еврейскую трагедию в театральном значении этого слова.
Пророка, пришедшего искать Мессию поддерживают нищие, рабы и прокаженные и наоборот, осмеивают богатые и старейшины. Пророк — выразитель народной воли чувствует, что надвигается ужас рабства, что исчезает идея освобождения, т. к. старейшины не хотят новой жизни для Иудеи (Мессия) и губят идею и помыслы пророка. Но они не погубили его веры: он взбирается на вершину башни и превращается в „Вечного Жидаˮ, который будет ждать и встретит своего Мессию. Таким образом, на лицо трагические столкновения двух коллективов, из которых
народ (представитель его — Наби) побеждает.
Медленно, идя по пути еврейской трагедии, „Габимаˮ должен был невольно развенчать своих героев — победителей: прохожего, пророков, Мессию. Театр должен был ответить на вопрос: действительно ли эти „героиˮ являются спасителями народа. И как бы отвечая, театр дает новую постановку: я говорю о „Големеˮ.
Может быть не случайно театр избирает эту пьесу, написанную Лейвиком, коммунистом, сотрудником американского „Freidʼaˮ. Автор, ярко восприявший современное положение вещей, казалось, бы мог вывести „Габимаˮ на новую дорогу.
Лейвик рисует в старинном чехо-словацком городе Праго подготовление инквизацией (Талеуш) очередного кровавого, навета. Против Тадеуша, для спасения евреев выступает единолично раввин Морал, сделавший глиняного человека — Голема. Автор попутно развенчивает Мессию, пришедшего с Ильей — пророком.
Т. Габима.„Гадибукˮ.
Лиа — Равина.