ИВАНЪ ИВАНОВИЧЪ СОКОЛОВЪ.

Многое-множество молодыхъ людей, выступающихъ на поприще художественной дѣятельности, обыкновенно распадается на массу людей съ дарованіемъ болѣе плн менѣе сомнительнымъ, на кучку людей съ талантомъ подающимъ надежды и, наконецъ, на весьма ограниченное число людей съ несомнѣннымъ при
званіемъ. Къ такому небольшому числу художниковъ песомнѣнно-прнзваниыхъ мы смѣло можемъ отнести II. И. Соколова. Онъ
не подаетъ иадеждъ—онъ уже ихъ оправдываетъ. Надежды эти вѣроятно подавалъ онъ въ такое время, котораго мы незнаемъ, и которое сливается для него съ воспоминаніями пер
воначальныхъ юношескихъ дней и дерзкихъ попытокъ овладѣть природой.
Какъ истина не дается человѣку по частямъ , а всецѣло
проникаетъ въ душу вѣрующаго или мыслителя, озаряя своимъ откровеніемъ все внутреннее существо его—такъ и призванный талантъ съ разу попадаетъ на истинный путь и не постепенно дѣлается художникомъ, а является имъ вдругъ, такъ-сказать, для него самого неожиданно и является уже иа столько зрѣлымъ, что все иредъидущее развитіе его таланта для всѣхъ остается неразгаданною тайною.
Предположимъ, что талантъ Соколова не достигъ и до половины своего полнаго развитія—что жъ изъ этого? Какое намъ дѣло, что роза не вполнѣ раскрылась, если она раскрылась на столь

ко,что мы и.красотой ея можемъ любоваться п вдыхать въ себя аро

матъ ея, Развѣ полураспустнвшаяея роза не такъ же прекрасна п развѣ глядя на нее, мы думаемъ о томъ, чѣмъ она будетъ завтра или черезъ недѣлю? Если первыя произведенія художника удовлетворяютъ самое разборчивое эстетическое чувство, если отъ нихъ такъ и вѣетъ красотою правды и ароматомъ поэзіи, онн законно вступаютъ въ священную область пскуства и вво
дятъ-за собою счастливаго творца ихъ прежде, чѣмъ даже слава успѣетъ протрубить объ немъ.
Имя ІІв. Ив. Соколова далеко не такъ славно и знаменито у насъ въ публикѣ, какъ имена многихъ во многомъ уступаю
щихъ ему художниковъ, но причина этого скрывается не столько въ талантѣ Соколова, сколько въ его характерѣ. Онъ замѣтно не искалъ ни славы, ни извѣстности, рѣдко выставлялъ евои картины на выставкахъ, не искалъ покровительства нашихъ меценатовъ и далеко непохожъ на тѣхъ иностранныхъ художни

ковъ, которые въ великолѣпныхъ мастерскихъ своихъ съ полу

завѣшанными окнами, умѣютъ, такъ сказать, и толпу озадачить, и товаръ лицемъ показать.

И несмотря на это, мы еще не помнимъ, чтобъ какая

нибудь картина, даже такая, которую самъ Соколовъ находилъ не вполнѣ удачной, застоялась въ мастерской его: всѣ онѣ покупались раньше, чѣмъ были кончены и поступали въ частныя руки прежде, чѣмъ объ нихъ узнавала публика. Рисунки его, набра
сываемые нерѣдко въ два, въ три вечера на дружескихъ сходкахъ нашихъ петербургскихъ художниковъ, положившихъ между со
бою за правило сбираться каждую недѣлю другъ у друга поочереди и, вооружась карандашемъ, плоды своихъ вечернихъ фантазій посвящать на пользу бѣдныхъ свопхъ собратій, ри
сунки эти, подписанные именемъ Соколова, распродаются едва ли не такъ же быстро, какъ и являются онн пзъ подъ руки его. Съ однимъ нзъ такихъ вечернихъ рисунковъ Соколова (дере
венская дѣвушка, въ Малороссіи, выбѣжала проститься съ свопмъ возлюбленнымъ, собравшимся на сѣнокосъ) Русскій Художественный Листокъ, въ этомъ же нумерѣ знакомитъ своихъ подписчиковъ.
Но не успѣхъ, такъ часто склоняющійся иа сторону и такихъ художниковъ, которые, ради корыстнаго желанія угодить вкусу большинства, забываютъ свое истинное призваніе и служатъ не искуству, а модѣ; не успѣхъ, которымъ пользуются картины и рисунки Соколова, заставляетъ насъ писать о немъ.
Припоминая первые труды многихъ нашихъ художниковъ, подающихъ надежды, мы должны согласиться, что и у ннхъ видали мы картины, до того удачныя, что не безъ особенно-отраднаго

чувства останавливали на нихъ свое вниманіе. Но шло время и на ходу своемъ доказывало намъ все болѣе и болѣе, что такія удачныя картины были ішчто-пное, какъ счастливая случайноеть,

удачное вдохновеніе минуты—и только. Но какъ скоро молодой художникъ представляетъ намъ цѣлый рядъ произведеній истин

но-художественныхъ, одно за другимъ выходящихъ изъ ма

стерской его, тутъ уже нѣтъ просто-счастливой случайности или случайной минуты вдохновенія—нѣтъ! тутъ уже не минута, а вся жизнь, вдохновенное творчество, и такая жизнь, конечно, не лишена интереса.
Вотъ почему мы желали бы ознакомить нашу публику съ нѣкоторыми данными изъ жизни того художника, который даетъ намъ поводъ съ такимъ невольно-искреннимъ увлеченіемъ го

ворить объ немъ. Но не ждите отъ насъ интересныхъ подробностей. Мы только начинаемъ собирать объ немъ біографиче

скія данныя, такъ-сказать указываемъ маленькую дорожку для будущихъ собирателей. Мы только ставимъ вѣхи, предоставляя потомству пролагать по нимъ живописную дорогу, не стѣсняясь скромностью самого художника. Всякій пойметъ до какой сте
пени было бы не ловко намъ, въ настоящее время, испещрять разсказъ нашъ романическими эпизодами, еслибъ они и дѣйстви
тельно были въ жизни Соколова, и до какой степени неприлично

РУССКІЙ ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ листокъ.

№ 6.

20-го ФЕВРАЛЯ.

1860 ГОДА.