РУССКІЙ ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ листокъ.

№ 11.10-го АПРѢЛЯ.
1860 ГОДА.
(Окончаніе) (**).
Въ Марокко, въ этомъ авангардѣ западнаго ислама, какъ въ зеркалѣ отражались всѣ отношенія магометанскаго міра къ христіанскому. Когда съ УШ до XIII столѣтія мусульмане напа
дали на Испанію, то онн вторгались изъ-за Гибралтарскаго пролвва;акогда, вслѣдъ затѣмъ, Пиринейскій полуостровъ былъ потерянъ для ислама и торжествующее христіанство, въ свою оче
редь, начало преслѣдовать магометанство, то н Марокко пришло
въ оборонительное положеніе и отражало вторженія испанцевъ н португальцевъ. Только гораздо позже, когда затихла наконецъ религіозная борьба, могли установиться мирныя отношенія между Марокко и главнѣйшими европейскими государствами. Но н при возстановленіи мира, эта африканская имперія умѣла искусно
пользоваться своимъ выгоднымъ положеніемъ па берегу узкаго пролива, потому-что только одно золото могло обезпечивать безопасность п.іиВаЫл европейскихъ судовъ, и только громъ пу
шекъ Могадора и Исли могъ уничтожить эту постыдную зависимость и возстановить свободу плаванія по Средиземному морю.
Повидимому, можно было надѣяться, что этотъ двойной урокъ, данный цивилизаціей варварству, упрочитъ политическое
и коммерческое вліяніе Франвіи на Марокко. По-крайней-мѣрѣ, трактатомъ 1846 года постановлялось, между-прочимъ, опре
дѣлить, въ возможно непродолжительномъ времени, отношенія между двумя имперіями; но прежде чѣмъ это условіе было выполнено, французская монархія пала и образовавшаяся изъ нея республика, запятая внутренними дѣлами, принуждена была ограничиться только частнымъ договоромъ, охранявшимъ ея граж
данъ отъ марокканскихъ пиратовъ. Затѣмъ въ концѣ 1856 года Европа узнала, что Англія заключила весьма выгодный трактатъ съ Марокко, и Франціи оставалось только включить себя въ число наиболѣе благопріятствующихъ націй.
Обезпеченная, со стороны Европы, прежпими и новыми трактатами марокканская имперія, казалось бы, должна была желать прочнаго мира со всѣми, и императоръ Абдеръ-Рахманъ, наученный горькимъ опытомъ, какъ опасио противиться цивилизован
нымъ націямъ, дѣйствительно не хотѣлъ въ послѣдніе годы своей жизни возобновлеиія враждебныхъ отношеній; по-крайней-мѣрѣ, онъ уединилъ свои владѣнія отъ образованнаго міра, чтобы из
бавиться отъ столкновеній съ европейцами и спастись отъ нхъ могучаго вліянія. Сынъ и наслѣдникъ его Магометъ, не забыв
шій, вѣроятно, битвы при Исли, въ которой онъ начальствовалъ марокканскими войсками, безъ сомнѣнія готовъ слѣдовать той же политикѣ. Но владыка и пародъ тѣсно связаны между-собого и отвѣчаютъ другъ за друга. Поэтому какъ ни ничтожно вліяніе марокканскихъ султановъ на своихъ подданныхъ, тѣмъ
( *) Извлечено изъ Revue des deux mondes, 1859, T. XXIV, І5 décembre, p. 930—964.
(* ’) С*. Р)сск. Худож. Листокъ, 1860 г., JVsJVs 7-й и 9-й.
ве меиѣе они должны отвѣчать за всякое нарушеніе этими подданными международнаго права, хотя бы даже и сами признавали такое нарушеніе незаконнымъ. Конечно оскорбленныя насиліями марокканцевъ націи неодинаковаго требуютъ удовлетворенія, н Франція, напримѣръ, довольствуется преслѣдованіемъ не
посредственно самихъ виновныхъ, но за-то Испанія переноситъ вину подданныхъ на ихъ властителей. Франція жалуется на вторженіе марокканцевъ въ ея алжирскія владѣнія; Испанія ва ежедневныя нападенія на ея африканскія поселенія ссыльныхъ; на
конецъ всѣ морскія державы страдаютъ отъ разбоевъ рифскихъ горцевъ. Въ отношеніи этихъ трехъ обвинительныхъ пунктовъ, н долженъ быть разсматриваемъ марокканскій вопросъ и предугадываемо его разрѣшеніе.
Что касается до вторженія въ алжирскія владѣнія, то изъ донесенія генерала Мартенпре, подъ начальствомъ котораго совершена была экспедиція въ Марокко, видно какое удовлетво
реніе получила Франція за нарушеніе марокканцами спокойствія Алжира. Въ три недѣли французскія войска прошли отъ Немура до предѣловъ степи, преслѣдуя грабителей и мятежниковъ; собрали контрибуцію, взяли заложниковъ, самого удждаскаго ка
дія отправили въ Тулонъ, и въ-заключеніе торжествовали свои побѣды на поляхъ Исли. Несмотря на все это, однако, едва ли спокойствіе алжирскихъ владѣній можно считать совершенно уже обезпеченнымъ, потому-что гдѣ ручательство, что марокканцы не возобновятъ своихъ нападеній? Новѣйшая исторія Алжира представляетъ тому множество примѣровъ. Не далѣе какъ восемь лѣтъ тому назадъ, такія же побѣды были одержаны фран
цузскими войсками, вслѣдствіе такихъ же нападеній на предѣлы французскихъ владѣній въ Африкѣ. Поэтому нельзя ли опасаться, что спокойствіе Алжира, при первомъ удобномъ случаѣ, снова будетъ нарушено и не слѣдуетъ ли полагать, что оно не бу
детъ совершенно обезпечено до тѣхъ-поръ, пока не примутся самыя рѣшительныя мѣры? Конечно проведеніе почтоваго тракта
вдоль пограничной линіи должно считать за одну изъ такихъ мѣръ; но было бы не безполезно отодвинуть границу, какъ и предполагалось, до рѣки Мулуйи, естественнаго предѣла между Ма
рокко и Алжиромъ. Если это предположеніе непринято самимъ французскимъ правительствомъ, изъ уваженія будто-бы къ преж
нимъ трактатамъ, то, разумѣется, такое уваженіе преувеличено, потому-что марокканскій императоръ не можетъ желать сохраненія такой границы, вдоль которой онъ самъ не можетъ удержать въ повиновеніи своихъ подданныхъ. Между-тѣмъ устано
вленіе этихъ естественныхъ предѣловъ доставило бы, быть-можетъ, случай выговорить у Испаніи уступку, лежащей противъ самаго устья Мулуйи, небольшой группы Зафаринскихъ островковъ, которые, по своему безплодію, будучи совершенно безпо
лезны для Пиршіенскаго полуострова, весьма важны для Алжира, представляя превосходную якорную стоянку.
Вопросъ о нарушеніи марокканцами спокойствія испанскихъ поселеній также весьма несложенъ. На сѣверномъ африканскомъ берегу Испанія удержала за собою только четыре пункта, ко
торые и обратила въ поселеніе для своихъ ссыльныхъ; но лучше