РУССКІЙ ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ листокъ.
1-го ӀЮЛЯ.
1860 года.
СЕСТРА.
(Украинскій народный разсказъ Марка-Вовчка).
Въ № 2-мъ Русск. Худож. Листка за нынѣшній годъ, мы познакомили нашихъ читателей какъ съ мнѣніемъ извѣстнаго знатока малороссійскаго быта П. Л. Кулиша о народныхъ раз
сказахъ Марка-Вовчка вообще, такъ и съ содержаніемъ разсказа этого даровитаго писателя—Чумакъ.
Теперь, для объясненія прилагаемаго къ этому нумеру рисунка, приведемъ содержаніе другаго украинскаго народнаго разсказа Марка-Вовчка—Сестра. Но прп этомъ спѣшимъ оговориться, что краткое изложеніе сюжета Сестры далеко ие мо
жетъ дать яснаго понятія объ этомъ граціозномъ разсказѣ, потомѵ-что вся прелесть его заключается не столько въ содер
жаніи, котораго почти нѣтъ, сколько въ мастерскомъ изложеніи п въ картинномъ описаніи отдѣльныхъ эпизодовъ.
Въ Сестрѣ авторъ говоритъ, также какъ и во всѣхъ другихъ своихъ повѣстяхъ, пе отъ себя, а заставляетъ разсказы
вать въ высшей степени простое, но тѣмъ не менѣе ие лишенное идеи, происшествіе само дѣйствующее лицо.
«Я еще маленькая была, говоритъ героиня разсказа, когда мать моя скончалась; хорошенько и ве запомню. Только чудится
мнѣ, будто сквозь сонъ, качаетъ кто-то мою колыбельку и поет-ъ падо мною тихонько». Батюшка же былъ у нея добрый,
.побилъ п жалѣлъ равно, что ее, что брата. Погуляла она въ дѣвушкахъ года три. Стали за нее свататься и послалъ ей Гос
подь друга по сердцу и по нраву. Отецъ благословилъ. Привезъ се мужъ на свой дворъ—и жили они хорошо, дружно. Да не далъ ему Господь долгаго вѣку. Только всего два года и про
жила она съ нимъ. Пріѣхалъ за нею отецъ, да и взялъ ее къ
себѣ. Мужнину хату и все добро продали. «Живи, говоритъ, у меня дочка: къ чему тебѣ въ чужомъ селѣ маяться? Сирота ты, что ли, помилуй Господи!» А братъ ее тѣмъ временемъ женился. Взялъ сь ихъ же села дѣвушку, красивую такую, щего
лиху. Вдовица наша еще и полгода о мужѣ не отгоревала, какъ спи и отца схоронили; по до поры, до времени жили братъ съ сестрой хорошо, а потомъ братъ обѣднѣлъ: то хлѣбъ у него ие родился, то весь скотъ палъ; а, .между тѣмъ, Богъ далъ ему пятеро дѣточекъ—двухъ дѣвочекъ, да трехъ мальчиковъ. Ьодошло такое время, что и хлѣба не па что купить стало. Наконецъ братъ говоритъ сестрѣ: «Будь ласкова, ссуди мпѣ де
пегъ Буду я живъ, заработаю, отдамъ; а умру, Богъ тебѣ от
дастъ П отдала она ему тѣ деньги, что взяла за свою хату,
да за скотъ. Въ домѣ словно повеселѣло; купилъ братъ скота, п началъ понемногу разживаться. Надо замѣтить, что братъ съ сестрой съ-измала крѣпко любили другъ-друга, и племяннички также очень любили свою тетку, такъ что бывало даже ссо пятся изъ за пея. Только невѣстушка больпо съ молодой вдовой спѣснва была, а ужъ ей ли нс угождала мужнина сестра
какъ малому дитяти? да нѣтъ нс угодила. Какъ накинется ивой разъ невѣстка на свою золовку, и пойдетъ, и пойдетъ...;а та замолчитъ передъ нею, поплачетъ тихонько, да и все тутъ. Нс
хотѣла она брата тревожить и свова къ ней съ ласковыми рѣчами подойдетъ. Но невѣстка стала потомъ и хлѣбомъ ее по
прекать; тогда пе выдержала сестра: тяжко, горько стало ей и рѣшилась она бросить братнино семейство, и пойти въ люди служить. Братъ не пускаетъ; уговаривать началъ: «Сестра, гово
ритъ, нс кручинься голубка. До-сихъ-поръ жили мы съ тобой душа въ душу, падо намъ такъ и вѣкъ свѣковать. Вѣдь пасъ
только двое и есть на свѣтѣ. Прости моей женѣ ея неразумныя рѣчи! Сдѣлай мнѣ такую великую милость, сестра моя родная!» Невѣстка пришла, и та просить стала: не покидай, молъ, насъ.
А какъ дѣти услышали, бросились къ теткѣ, да и заплакали всѣ.
Но сестра не оставляетъ своего измѣренія; всю ночь и глазъ не закрыла, промаялась; а на другое утро рано-раненько поднялась, въ послѣдній разъ взглянула иа дѣтей, на брата, на не
вѣстку и тихонько вышла изъ хаты. Ио куда ей идти? Нпкого п ничего она нс знаетъ; тоска, безпокойство ее беретъ. Иа дорогѣ встрѣтилась она съ богомольцами, которые пзъ Кіева воз
вращались. Разговорилась съ ними, разсказала свое горе; вотъ одна старушка и совѣтуетъ ей: «Иди, молъ, ты къ намъ въ село Демьяновку, къ нашому отцу Ивану служить. Я у него и крестилась, и вѣнчалась, и до сей норы живу, да, вѣрно, и умру у него. Опъ да жена его, что это за люди, старосвѣт
скіе, простые! Ихъ только двое и есть, и оба старепькіе, пре
стареяькіе. Была у нихъ дочка, отдали ее замужъ; да недолго опа похозяйничала, умерла. Дѣвочка у ней осталась; старики внучку къ себѣ взяли. Славное такое дитятко! Отецъ Иванъ ужъ очень дряхлъ, и девять лѣтъ какъ ужъ ослѣпъ; а службы Бо
жіей, по просьбѣ прихожанъ и съ разрѣшенія владыки, все не оставляетъ.». Послушалась сестра старушку, и пошла съ нею въ Демьяновку. Вошли онн въ село—и разбрелись богомольцы по
улицамъ; каждый въ свой домъ спѣшитъ, къ своимъ, а наша вдовица за старушкой идетъ. Такъ ей грустно и боязно, что даже сердце замираетъ. Вошла да и стоитъ, сама не своя. Слышитъ— старушка про нее разсказываетъ. «Войди и отдохни, ди
тятко» , промолвилъ кто-то такъ истово и тихо. Подняла она
глаза,—противъ нея на липовой лавкѣ сидитъ старый-старый дѣдъ. Глаза у него не зрячіе, и такая въ тѣхъ глазахъ тиши
на да доброта, что она и пе видывала. Борода у него бѣлая, кудрявая; сидитъ онъ въ тѣни, только вечерній солнечный лучь словно золотомъ его осыпаетъ. Какъ услышала сестра такія ла
сковыя слова, такъ ее словно что за сердце схватило; слезы брызнули у нея изъ глазъ. А отецъ Иванъ протяпулъ руку, да и благословилъ ее. Затѣмъ хозяйка вошла, старенькая, малень
кая, чуть отъ земли видна, а еще бодренькая, словоохотливая такая. «Оставайся у насъ съ Богомъ, голубушка, ты еще молодепькая, ты нашу хату развеселишь и внучку порадуешь. Бѣги-ка ты сюда Маруся, иди, не стыдись. Такая ужъ она стыд
ливая у насъ, словно просватанная». Взяла она за ручку хоро
шенькую, смуглую дѣвочку, что все изъ-за дверей глазенками сверкала, и ввела се въ хату. «Поклонись, говоритъ, Маруся,
молодицѣ, привѣтствуй ее (Пожалуй же, Марусенько, молодицю, вклонися й пошануй) (*). Она поклонилась и прп
(*) См. верхній рисунокъ.