Собиратели русскихъ пословицъ и поговорокъ: И. Снегиревъ, дѣлая общее обозрѣніе содержанія пословицъ въ своемъ предисловіи къ „Сборнику11 ихъ, говорить: „въ пословицу обращалось всякое выраженіе яснаго сознанія, глубокаго ума, мѣткаго остро
умия, которое открывало какую-нибудь полезную и важную для жизни истину; поговорки же выражаютъ только намекъ, примк
нете, уподобденіе, сравненіе, общеупотребительный оборотъ рѣчи, идіотизмъ11. 2) В. Даль даетъ слѣдующее опредѣленіе по
словицы: „пословица—коротенькая притча; это—сужденіе, приговоръ, поученіе, высказанное обинякоыъ и пущенное въ оборотъ иодъ чеканомъ народности. Полная пословица состоптъ язъ двухъ частей: изъ обиняка, картины, общаго сужденія, изъ при
ложения, толкованія, поученія; нерѣдко однако же вторая часть опускается, предоставляется смѣтливостп слушателя п тогда по
словицу не отличишь отъ поговорки , которая есть „окольное выраженіе, переносная рѣчь, простое иносказаніе, обннякъ, способъ выраженія, но безъ притчи, безъ сужденія, заключенія, примѣненія, это—одна первая половина пословицы41 3).
Таково значеніе пословицъ и поговорокъ вообще.
Въ юридическомъ отношеніи пословицы п поговорки принимаются за первобытные источники права. Законы, въ своемъ пропсхожденіи, обязаны жизни народной; пословицы же и поговорки, какъ выраженіе мудрости народной по поводу правовыхъ отношеній, нерѣдко характеризовали то или другое юридическое воззрѣніе прежде, чѣмъ оно было облечено въ форму закона ппсаннаго. „Движимыя сочувствіемъ съ нѣкоторыми нравами и обы
чаями11,—говорить относительно пословицъ и поговорокъ, какъ псточниковъ права, Ѳ. Морошкинъ въ своихъ разсужденіяхъ „о постепенномъ образованін законодательства11,—„сіп старинныя изреченія юридическаго разума, какъ бы симпатическою силою,
приближаютъ къ себѣ частныя и случайныя отношенія, возникающія въ юридическихъ дѣйствіяхъ, собираясь вокругъ одной пословицы, одного изреченія, скрѣпляясь сродствомъ юрпдпче
2) Тамъ же стр. XII и XXIX.
3) „Пословицы русскаго народа11, В. Даля, 1862 г., стр. XXI и XXIII.
умия, которое открывало какую-нибудь полезную и важную для жизни истину; поговорки же выражаютъ только намекъ, примк
нете, уподобденіе, сравненіе, общеупотребительный оборотъ рѣчи, идіотизмъ11. 2) В. Даль даетъ слѣдующее опредѣленіе по
словицы: „пословица—коротенькая притча; это—сужденіе, приговоръ, поученіе, высказанное обинякоыъ и пущенное въ оборотъ иодъ чеканомъ народности. Полная пословица состоптъ язъ двухъ частей: изъ обиняка, картины, общаго сужденія, изъ при
ложения, толкованія, поученія; нерѣдко однако же вторая часть опускается, предоставляется смѣтливостп слушателя п тогда по
словицу не отличишь отъ поговорки , которая есть „окольное выраженіе, переносная рѣчь, простое иносказаніе, обннякъ, способъ выраженія, но безъ притчи, безъ сужденія, заключенія, примѣненія, это—одна первая половина пословицы41 3).
Таково значеніе пословицъ и поговорокъ вообще.
Въ юридическомъ отношеніи пословицы п поговорки принимаются за первобытные источники права. Законы, въ своемъ пропсхожденіи, обязаны жизни народной; пословицы же и поговорки, какъ выраженіе мудрости народной по поводу правовыхъ отношеній, нерѣдко характеризовали то или другое юридическое воззрѣніе прежде, чѣмъ оно было облечено въ форму закона ппсаннаго. „Движимыя сочувствіемъ съ нѣкоторыми нравами и обы
чаями11,—говорить относительно пословицъ и поговорокъ, какъ псточниковъ права, Ѳ. Морошкинъ въ своихъ разсужденіяхъ „о постепенномъ образованін законодательства11,—„сіп старинныя изреченія юридическаго разума, какъ бы симпатическою силою,
приближаютъ къ себѣ частныя и случайныя отношенія, возникающія въ юридическихъ дѣйствіяхъ, собираясь вокругъ одной пословицы, одного изреченія, скрѣпляясь сродствомъ юрпдпче
2) Тамъ же стр. XII и XXIX.
3) „Пословицы русскаго народа11, В. Даля, 1862 г., стр. XXI и XXIII.