знанія въ литературѣ прошлыхъ вѣковъ и позднѣйшаго времени, его практическое умѣніе и энергію при выполненіи обязанностей, которыя налагало на него его офиціальное положеніе. Умственные результаты этой многосторонней дѣятельностп, въ продолженіе почти 60-ти лѣтъ, онъ заносилъ въ книги, которыя всѣ вмѣстѣ являются, такъ сказать, автобіографнче
скимъ изображеніемъ богато одареннаго и колоссальнаго ума и составляютъ для человѣчества драгоцѣнное наслѣдство, не мо
гущее никогда потерять своей цѣны. Никто не въ состояніи читать эти книги и углубляться въ ихъ смыслъ и значеніе,
не испытывая при этомъ въ душѣ какого-то чувства духовнаго подъема, отрѣшенія отъ всѣхъ духовныхъ узъ и восхититель
наго расширенія умственнаго горизонта; онъ можетъ со мно
гимъ не соглашаться, противъ многаго возражать, но онъ почувствуетъ, что мысль его пробуждена и получила позывъ къ дѣятельности, что въ короткое время онъ научился глубже и отчетливѣе видѣть и, главное, видѣть много такого, что до тѣхъ поръ ему было недоступно.
Не стану утверждать, чтобы именно это пробужденіе духа пытливости составляло главную прелесть „Фауста“. Однако, что касается меня лично, то я по крайней мѣрѣ никогда не
въ состояніи былъ прочесть потрясающихъ душу монологовъ Фауста или его разговоровъ съ Мефистофелемъ, безъ того, чтобы не почувствовать рѣшительной невозможности для себя довольствоваться съ этихъ поръ ходячими, поверхностными рѣшеніямн жизненныхъ проблемъ и не ощутить въ себѣ жела
нія самому спуститься въ мастерскую вселенной и разсмотрѣть движеніе отдѣльныхъ частей ея таинственнаго механизма. Глав
ная этическая цѣнность этой поэмы заключается въ ея символическомъ значеніи, типически воспроизводящемъ духъ и стремленія новѣйшаго времени; эта поэма—квинтъ-эссенція вѣка,
скимъ изображеніемъ богато одареннаго и колоссальнаго ума и составляютъ для человѣчества драгоцѣнное наслѣдство, не мо
гущее никогда потерять своей цѣны. Никто не въ состояніи читать эти книги и углубляться въ ихъ смыслъ и значеніе,
не испытывая при этомъ въ душѣ какого-то чувства духовнаго подъема, отрѣшенія отъ всѣхъ духовныхъ узъ и восхититель
наго расширенія умственнаго горизонта; онъ можетъ со мно
гимъ не соглашаться, противъ многаго возражать, но онъ почувствуетъ, что мысль его пробуждена и получила позывъ къ дѣятельности, что въ короткое время онъ научился глубже и отчетливѣе видѣть и, главное, видѣть много такого, что до тѣхъ поръ ему было недоступно.
Не стану утверждать, чтобы именно это пробужденіе духа пытливости составляло главную прелесть „Фауста“. Однако, что касается меня лично, то я по крайней мѣрѣ никогда не
въ состояніи былъ прочесть потрясающихъ душу монологовъ Фауста или его разговоровъ съ Мефистофелемъ, безъ того, чтобы не почувствовать рѣшительной невозможности для себя довольствоваться съ этихъ поръ ходячими, поверхностными рѣшеніямн жизненныхъ проблемъ и не ощутить въ себѣ жела
нія самому спуститься въ мастерскую вселенной и разсмотрѣть движеніе отдѣльныхъ частей ея таинственнаго механизма. Глав
ная этическая цѣнность этой поэмы заключается въ ея символическомъ значеніи, типически воспроизводящемъ духъ и стремленія новѣйшаго времени; эта поэма—квинтъ-эссенція вѣка,